Страница 101 из 102
— Не знаю, — пожал плечами Турецкий. — Наверное, здесь помог бы психоанализ. Быть может, я ошибаюсь, но думаю, в его жизни все могло бы сложиться совсем не так, а прямо с противоположным знаком... Если бы не та война, где его, мальчишку, заставили убивать, сказав, что это нужно и хорошо и так просто делается.
— Вы знаете, говорят, через Афган за девять лет прошло больше миллиона человек. Но убийцами назад, домой, в мирную жизнь пришли только единицы. Почему? Вы знаете, какая у него была любимая поговорка? Случайностей не бывает!
— Это правда, — подтвердил Турецкий. — И вся моя жизнь подтверждает это. И в общем, жизнь всякого человека. Сегодня рейсом в двадцать один пятьдесят мы улетаем в Москву. А в семь часов я приглашен на телевидение, все в ту же программу «Нынче вечером с вами...». Хотите, поедемте вместе? Все-таки моя прощальная гастроль.
...И вот снова «важняк» Турецкий — похудевший, осунувшийся и сильно загорелый — сидел в студии перед двумя камерами с горящими красными огоньками, и та же женщина-ведущая была рядом, и Наташа Санина в черном платье.
— Добрый вечер, дорогие телезрители! Буря в нашем городе отшумела. Мы возвращаемся к нормальной жизни, и дел у нас впереди невпроворот. Почти два месяца в Степногорске работал старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации, старший советник юстиции Александр Борисович Турецкий . Сегодня он покидает наш город, и мы пригласили его в ту же студию и на ту же программу, где вы увидели его впервые на второй день после его приезда к нам.
Все вы знаете, каким популярным человеком за это короткое время стал Александр Борисович в Степногорске. И я уверена, сейчас многие с волнением ждут, что он скажет всем нам на прощание.
Турецкий взглянул в камеру. Перед ним, вне поля зрения объектива, был маленький монитор, и он увидел там себя, похудевшего и как будто... нет- нет, не постаревшего, а как бы возмужавшего.
— Добрый вечер, — сказал он. — Все кончается, и вот кончается моя затянувшаяся командировка. Несколько раз здесь разные люди хотели меня убить, но это им, как видите, не удалось, чему я очень рад, потому что жить все-таки хочется.
Я хорошо узнал и полюбил ваш город, и прежде всего его людей, а должен сказать, в ходе расследования мне пришлось встретиться со множеством жителей Степногорска. У вас тут чудесный народ, достойный куда лучшей, настоящей жизни. И я верю, что это время придет.
У нас парадоксальная работа. И парадокс в том, что, занимаясь, как правило, наихудшими представителями рода людского, мы попутно встречаем людей, как будто призванных оттенить их и доказать, что человек — не зверь, не падшая тварь, а существо действительно высшего порядка, достойное и соответствующего отношения. Мы проделали поистине громадную работу, это не громкие слова. А наша работа — это люди, люди, люди... К сожалению, я не могу назвать многих, но некоторых не могу не вспомнить сейчас. Это наши коллеги — начальник областного уголовного розыска Григорий Васильевич Коренев, прокурор области Герман Алексеевич Золотов, это начальник управления Федеральной службы безопасности по Степногорску и области Леонид Федорович Чекин и многие их подчиненные, а также многие другие степногорцы.
Последние дни мне часто задают вопрос: кем все-таки был убитый в момент задержания бывший мэр города Геннадий Клемешев? Это был, несомненно, талантливый человек, душу которого убила афганская война, бывший офицер, изменивший присяге, человек, живший под чужим именем и ставший ключевой фигурой в уголовной среде региона. Алчный и властный, он активно продвигался преступным миром в большую политику и, как вы знаете, заметно в этом преуспел. Он мог бы преуспеть и больше, но его подвели те свирепые методы и средства, которые он употреблял для вхождения во власть. Именно он был инициатором кровавой драмы на площади Свободы, именно по его приказу, пусть и чужими руками, но по его воле и по воле здешней олигархии был убит Владимир Русаков. Это доказано материалами дела совершенно точно и неопровержимо.
Сейчас, когда меня представляли, были названы мои звания и регалии. Но только у вас я получил еще одно, и это звание мне дороже всех. Меня назвали здесь «народным следователем», то есть юристом, живущим вместе со своим народом и отстаивающим интересы народа согласно духу и букве закона. Я хотел бы соответствовать этому званию в полной мере. Но в любом случае я благодарю вас за него. Оно ко многому обязывает.
Когда-то, в сороковые — пятидесятые сталинские и послесталинские годы, должность следователя районной и городской прокуратуры именно так и называлась в штатном расписании: народный следователь. И тогда это звучало дико и кощунственно, потому что именно следователь был в массовом сознании той фигурой, которая хватала и сажала, а то и отправляла на расстрелы этот самый народ. Возможно, поэтому это название, в отличие, скажем, от народных судей, не закрепилось ни в массовом сознании, ни в языке, да и сама эта должность была упразднена. И вот это словосочетание прозвучало опять, но смысл в эти слова, я знаю, вы вкладываете совсем другой, тот, каким он, собственно, и должен быть. И это, видимо, знамение нового времени. Что ж, пусть так: народный следователь. Но именно потому, что я следователь, а не политик, не экономист, не хозяйственник, я не могу пойти навстречу просьбам многих людей, которые обратились ко мне, желая, чтобы я выставил свою кандидатуру на здешних губернаторских выборах. Выражая им благодарность, я должен решительно отказаться от этого почетного предложения.
Я уверен, что каждый должен заниматься своим делом. Уверен, что губернатором должен быть человек, выросший на этой земле и знающий ее, как знает родную мать. Не наместник, не калиф на час, а гражданин, для которого жизнь и счастье его сограждан на деле, а не на словах важнее собственного благополучия. Я уверен, что такие люди есть у вас — ответственные, опытные, по-настоящему самоотверженные, знающие, на чем жизнь стоит и почем кусок хлеба.
И неважно, кто это будет — молодой человек или пожилой, женщина или мужчина, главное, чтобы это был человек с сердцем и совестью, таким, каким был подло убитый здешней мафией Владимир Михайлович Русаков. После него остались его записки, аналитические научные разработки, целиком посвященные тому, как обустроить здешний край, как сплотить и организовать людей, как научить их побеждать собственный страх, собственную лень и взаимное недоверие. И еще он оставил в наследство городу свое детище, общественно-политическое движение «Гражданское действие», которое, даже потеряв своего лидера, сейчас, как я думаю, выходит на новый виток своей судьбы.
Здесь рядом со мной вдова Владимира Русакова Наталья Сергеевна Санина. Недавно она была избрана новым лидером этой организации. Мне кажется, что она, несмотря на молодость, перспективный политик и, может быть, имело бы смысл присмотреться к ней. Но это, видимо, дело будущего.
А сегодня могу вам твердо сказать, что недалек день, когда каждый из вас сможет сказать словами песни, что «любимый город может спать спокойно». Здесь нет ни серьезных предпосылок для межнациональных конфликтов, ни реальной угрозы фашизма. В этом меня убедила та часть расследования, которая была посвящена разработке подпольной террористической организации с громким названием «Долг» — искусственно созданного, по сути, насильственно и за деньги сколоченного объединения молодых радикалов и авантюристов, готовых решать все проблемы только насилием. Я рад сообщить, что этой организации больше нет, но все же призываю вас оставаться бдительными на тот случай, если возникнет кто-то, кто предложит вам решать все проблемы самыми простыми методами — убивая и изгоняя думающих не так, как вы.
Скажу честно: мне жаль прощаться со Степногорском,— улыбнулся Турецкий, — тем более что у меня был здесь такой шанс сделать головокружительную политическую карьеру. Я буду рад еще побывать здесь и надеюсь, не по таким поводам. Через два часа мы улетаем. В Москве меня ждут жена и дочь, по которым, честно говоря, я ужасно соскучился. Будьте счастливы!