Наемник. Дилогия

— …Храм Дарена в Агиле просто огромный. — перстень, который позволяет понимать незнакомые языки и говорить на них, лежит рядом со мной на земле, а я, на языке Нарив, рассказываю ей об Агиле. По-моему, получается у меня уже неплохо.

Нарив непонимающе уставилась на меня, пару мгновений хлопала глазами, а потом засмеялась. Похоже, я переоценил свои успехи в изучении языка.

— Бьюсь об заклад, — демонстративно громко прошептал Молин в ухо Баину, — что он хотел рассказать о погоде…

— …а получилось признание в любви. — таким же шепотом ответил, обычно спокойный, Баин, в котором длительный отдых пробудил чувство юмора.

— …к нашему десятнику. — Молин заржал так, что чуть не покатился по траве. Баин не замедлил к нему присоединиться.

Мои друзья не проявили никакого интереса к изучению языков, зато редко пропускали наши с Нарив занятия. Похоже, они нашли в этом для себя новое развлечение. Что ж, пусть смеются. Я притворно нахмурился и зашарил по земле, ища, чем бы бросить в хохочущую парочку. Заметив мой жест, Баин преувеличено испуганно поднял руки.

— Все-все! — сквозь смех зачастил он. — Мы…

— …никому не расскажем! — закончил за него Молин и, за этим, последовал новый взрыв смеха.

Взглянув на Нарив, я увидел, что она указывает на лежащий рядом перстень.

— Восьми. — бросая взгляды то на меня, то на моих друзей, она подтолкнула ко мне перстень. Да, над произношением звука 'з' ей надо еще поработать…

Я поднял с земли перстень.

— Что ты хотел сказать? — спросила Нарив.

Я повторил сказанное ранее. На этот раз, благодаря кольцу, вышло правильно.

— Ты сказал, — она снова улыбнулась, — что в Храме у Дарена большой… хм… Агил.

На этот раз захохотал я. Весело, ничего не скажешь! Вроде и слова правильные, но смысл получился тот еще. Эдак я действительно ляпну что-то, подобное предположениям Молина и Баина.

— А тебе надо научиться выговаривать звук 'з'. - я напустил на себя серьезный вид, словно выговариваю нерадивой ученице, а не сам только что выдал такой перл. — Не 'восьми', а 'возьми'! А, Боги…

Я снова положил кольцо на землю.

— Зэ! Зуб. Зеленый. Змея. Забор. Слышишь?

— Суб. — повторила Нарив. — Селеный…

— Зуб!!! — повторил я, делая акцент на первой букве. — Зззз! Зззуб.

— …соленый! — донеслось от друзей, и снова раздался смех.

— Соленый зуб. — это Молин.

— Нет, лучше — соленая змея. — вторит ему Баин. — Хотя, мне больше нравится соленый забор…

Хорошо, что Нарив уже давно перестала обращать внимание на эту парочку. Думаю, будь на ее месте кто-то, лишенный чувства юмора, Молину и Баину пришлось бы несладко. Особенно, учитывая боевые навыки женщины. Однако, шутки моих друзей, когда она стала их более-менее понимать, вызывали у нее только слабую улыбку. В основном, она их просто игнорировала.

— Эй, вы там! — донеслось со стороны лагеря. — Алин, тебя Ламил кличет!

Робан размахивает руками над головой, стараясь привлечь наше внимание. Чего так орать, если можно пройти каких-то двадцать шагов? Я поморщился и, спрятав кольцо в карман, поднялся на ноги.

— И барышню свою захвати! — увидев, что он услышан, Робан развернулся и отправился по каким-то своим делам.

— Все, парни, представление окончено. — сказал я друзьям, все продолжающим ухмыляться. — В следующий раз буду с вас деньги брать. Как в цирке.

— Отличная идея! — хлопнул себя по лбу Молин. — Баин, а не рассказать ли нам остальным о том, что в нашем отряде дает представление клоун? Естественно, как заметил наш друг, вход будет платный. Треть с выручки, как думаешь, нам хватит?

Я отвернулся от остряка.

— Нарив, там десятнику что-то от нас понадобилось.

Как оказалось, понадобились мы не самому десятнику, а капитану. Ламил, когда мы подошли к нему, махнул рукой, указывая, чтобы следовали за ним, и пошел в центр лагеря. Там нас и ждал Седой, в компании с тем самым жрецом, с которым Нарив две недели назад устроила поединок. Переф — по-моему, так его звали?

— Переводи! — бросил Седой, как только я остановился рядом с ним, и махнул рукой жрецу.

— Верховный Жрец хочет вас видеть. — правильно истолковав жест, сразу перешел к делу Переф. — Вы приглашены в Храм и должны прибыть туда как можно скорее.

Я перевел его слова. Седой нахмурился.

— Что сказали маги? Им сказали, что мы пришли к ним? — капитан особо выделил слова 'ним', словно показывая, что приглашение Верховного Жреца интересует его далеко не в первую очередь.

— Я передал лишь то, что мне приказали передать. — спокойно ответил Переф. — Насчет магов мне ничего не известно.

Седой раздумывал не более пары мгновений.

— Хорошо. — кивнул он. — Я распоряжусь, чтобы сворачивали лагерь…

— Ваши люди останутся здесь. — перебил жрец. — Верховный Жрец желает встретится только с вами и сестрой.

— …видимо, он имеет в виду Нарив. — добавил я, переведя его слова.

— Также, — продолжил Переф, кивнув на меня, — вы можете взять и этого юношу, который говорит на нашем языке.

На этот раз молчание затянулось гораздо дольше. Я чуть ли не чувствую, как вьются мысли в голове Седого. Он посмотрел на меня, потом на Перефа, обвел взглядом лагерь…

— Не думаю, что это хорошая идея. — сказал Ламил, до сих пор стоявший молча. — Идти втроем…

— А хоть и трем сотням! — взорвался капитан, но тут же успокоился. — Нас мало и мы на чужой земле.

Он снова посмотрел на жреца и покачал головой.

— Алин, скажи ему, — лицо капитана ничего не выражает, а голос звучит абсолютно спокойно, — что мы выйдем через звон.

Выслушав ответ, Переф вопросительно посмотрел на Нарив.

— Около хрона. — поняв без слов, пояснила она.

Переф склонил голову, соглашаясь со словами Седого.

— Чего стоите? — это снова Ламил. И, на этот раз, он обращается к нам с Нарив. — Живо собирайтесь!

После коротких сборов, показавшихся, из-за льющихся неиссякаемым потоком вопросов Молина, Баина и остальных, еще короче, чем на самом деле, мы снова предстали перед капитаном. Я осмотрел свои пожитки, потом — вещи Нарив. Можно сказать, что мы идем практически налегке. Одеяла, небольшая торба с едой и кое-какими мелочами… Из оружия я, рассудив, что незачем таскать здоровенный щит, пригодный только для боя в строю, и короткий меч, которым удобно колоть из-за этого щита, взял только трофейную булаву и нож. Тем более, что эти орудия убийства мне всяко привычнее. Нарив же, не имея практически никаких других пожитков, взяла только свои странные мечи. Я заметил, что она так же осматривает меня, как и я ее. Увидев мой взгляд, она одобрительно кивнула.

— Готовы? — наконец обратил на нас внимание капитан.

Он, как и мы, тоже решил не нагружать себя лишним весом. Кожаный доспех, небольшой круглый щит, меч средней длины и одеяло. Правда, мешок у Седого был пообъемистей, чем у меня.

— Да, капитан. — ответил я.

— А не маловато ли припасов? — спросил Ламил, указав на наши тощие мешки. — Мы тут две недели уже кукуем. Даже если скинуть пару дней на то, что вряд ли гонец сразу попал к этому ихнему Верховному… Топать вам дня четыре в одну сторону — не меньше.

— Думаю, по дороге мы едой разжиться сумеем. — ответил ему седой, но все же глянул на меня. — Спроси у жреца, сколько нам идти придется.

— Два дня. — Переф сидит на корточках, терпеливо ожидая, пока мы не отправимся в дорогу.

— Эк… — хмыкнул десятник. — Это ж сколько они того гонца мариновали, пока к Верховному не допустили? И нас заодно.

Седой только пожал плечами.

— Мы готовы. — сказал он жрецу.

Не спеша, мы, провожаемые взглядами наемников, покинули лагерь. Шли пешком. Кстати, я отметил, что пока не увидел здесь ни одной лошади. Или здесь эти животные незнакомы, или нам просто по статусу не положено? Но это — просто размышления. Признаться, в седле я ни разу не сидел, и особого желания забираться на лошадь не испытываю. Своими ногами — оно как-то привычнее.

Лагерь остался позади. Проплыли мимо, далеко слева, руины. Несмотря на то, что нас пригласил сам, как я понял, правитель этих земель, чести пройти через руины мы, видимо, не удостоились. Переф, идущий впереди, обошел их по большой дуге. А дальше — луга, небольшие лески, изредка встречающиеся холмы… Я все смотрел по сторонам, стараясь заметить хоть какой-то признак человеческой деятельности, но природа вокруг выглядела абсолютно нетронутой. Единственный признак присутствия здесь человека — утоптанная дорога, по которой мы и идем.