Страница 46 из 166
И, завершая наш рассказ о Китае, следует коснуться одной малоизвестной страницы в истории тайной войны. В Шанхае в 1942 г., в результате серии арестов, японской контрразведке удалось нанести значительный урон советской военной разведке.
Были разгромлены несколько резидентур, среди них: резидентура ГРУ, которую возглавлял Федор Григорьевич Кочкин (в Шанхае он действовал как заведующий представительством ВО «Интурист» Н.Г. Владимиров); резидентура ГРУ, которую возглавлял Олег Васильевич Серов, он же корреспондент ТАСС Василий Тихонович Власов; резидентура Разведупра Главного штаба ВМФ во главе с Яковом Александровичем Певзнером – директором отделения «Экспортхлеба» в советском торгпредстве.
Насколько известно, уцелела только одна из них: резидентура ГРУ, глава которой – Василий Никитич Константинов.
Последние аресты прошли, видимо, осенью. 23 октября 1942 г. японцы запеленговали и арестовали радиста резидентуры Я. А. Певзнера русского эмигранта, радиста английской пароходной компании Моллера Бориса Носаева. Схватили его так стремительно, что он не успел уничтожить даже шифр, который вместе с текстом радиограммы попал в руки противника. После серии интенсивных допросов радист выдал своего связника – подданного СССР Ираклия Васильевича Колотозашвили, а также резидента и своего руководителя.
С 1939 г. Колотозашвили работал в качестве секретаря директора «Интуриста». Одновременно он начал сотрудничать с резидентом Яковом Певзнером («сбор конфиденциальных сведений, изучение местности, организация радиста и радиоаппаратуры, все, что связано с этой опасной работой»). Когда его арестовали, выдавать ему никого не пришлось, так как к этому времени Я.А. Певзнер и Ф.Г. Кочкин уже находились в заключении, а больше никого из советских разведчиков он не знал.
Аресты продолжались с 23 по 25 октября 1942 г. Всего как будто было задержано по данному шпионскому делу 17 человек. Среди них два грузина (Колотозашвили и Алексей (Алик) И. Хаиндрава), два еврея, три немца (Ганс Шуберт, Фриц Диккель, Вилли Герпольд – все трое радисты), два латыша (Альберт Фейерабенд и Эрик Краутман), иранец (нелегал ГРУ Саади Полисад), китаец Ван Хойна и шесть русских. Из них подданными СССР были только пятеро: Ф.Г. Кочкин, И.Г. Колотозашвили, Я.А. Певзнер, В.Т. Власов и М. Сулевич.
В период следствия подозреваемые подвергались допросам с пристрастием и пыткам в японских тюрьмах в Китае.
В декабре 1942 г. японский военно-полевой суд вынес всем смертный приговор, который заменили сроком от двух до десяти лет. Расстреляли только китайца, так как его страна воевала с Японией.
23 февраля 1945 г. между СССР и Японией прошли переговоры по обмену находящихся в заключении разведчиков – советских граждан. 7 марта 1945 г. их обменяли между пограничными станциями Маньчжурия и Отпор на пятерых японских граждан, арестованных в Советском Союзе.
Остальные члены шанхайских разведгрупп были освобождены американцами, которые оккупировали Шанхай.
Соединенные Штаты Америки
С началом Второй мировой войны советская разведка усилила свою работу в США, особенно активизировав ее после 22 июня 1941 г. В первую очередь в сфере научно-технической разведки. Американские исследователи Джон И. Хайнес и Харви Клер, основываясь на анализе расшифрованной разведывательной информации, подсчитали, что в годы Великой Отечественной войны на советские спецслужбы работало свыше ста офицеров-оперативников, которые контролировали 435 агентов. Из них 37 были агентами НКГБ, 31 – Разведупра, 12 – образованного в 1938 г. Разведуправления ВМФ. По мнению российского исследователя В. Познякова, офицеров военной разведки было 49, а контролируемых ими агентов – 33 у Разведупра и 12 у РУ ВМФ. Впрочем, довольно скромные цифры далеко не отражают реального положения дел, поскольку только в Вашингтоне, например, число служащих «Амторга» и советской закупочной комиссии резко увеличилось с началом войны и составляло около пяти тысяч человек, большинство из которых сотрудничало с советской разведкой. Также открывались новые советские консульства и морские агентства в таких городах, где их раньше не было, – Балтиморе, Бостоне, Филадельфии, Портленде, Сиз, Сан-Франциско… Не говоря уже о том, что каждый советский человек, работавший в США, был обязан добывать любую подвернувшуюся полезную информацию.
В апреле 1941 г. военным атташе СССР в Вашингтоне был назначен генерал Илья Михайлович Сараев («Руан»). А главным резидентом в США с 1941 по 1945 г., под прикрытием должности вице-консула, потом и.о. генерального консула в Нью-Йорке, был Павел Петрович Мелкишев («Мольер»).
Последний координировал действия большей части советских нелегалов, среди которых были такие асы разведки, как Артур Адамс («Ахилл»), Жорж Коваль («Дельмар»), Залман Литвин («Мулат»). О них подробно будет рассказано ниже.
Также работал в США советский военный разведчик «Морис», который отслеживал отношения Японии к Германии и Советскому Союзу. Так, летом 1941 г. он отправил в Центр шесть донесений, освещавших ход германо-японских переговоров о вступлении последней во Вторую мировую войну.
Сколь бы невероятным это ни показалось, но руководитель легальной резидентуры поддерживал контакты с самим Альбертом Эйнштейном, установив с ним связь через своего агента М.И. Коненкову.
Первым об этом, еще в середине девяностых годов прошлого века, написал в своей книге чекист Павел Судоплатов. Он утверждал, что Маргарита Коненкова числилась в кадрах советской разведки под агентурной кличкой «Лукас» и выполняла задачу по «оказанию влияния» на американских ученых, участвовавших в создании атомной бомбы. Она, в частности, должна была свести Эйнштейна с советским вице-консулом Павлом Михайловым, курировавшим в Нью-Йорке научные связи. Оговоримся сразу, великий ученый не был посвящен в технические детали американского атомного проекта и поэтому ничего интересного по этому вопросу не мог сообщить Москве. Зато этот человек, к словам которого прислушивались во всем мире, мог оказать публичную поддержку социалистической системе. Классический вариант «агента влияния».
История пребывания в США известного русского скульптора Сергея Тимофеевича Коненкова и его жены Маргариты Ивановны заключает в себе немало загадок. Супруги приехали в Нью-Йорк весной 1924 г. для организации выставки русского искусства и остались в Америке на долгие 20 лет. С Эйнштейном Маргарита Коненкова познакомилась в 1935 г., когда ученый согласился позировать ее мужу. Тогда между ними завязался роман, ставший особенно бурным после смерти жены Эйнштейна Эльзы. Это обстоятельство не привлекло бы к себе особенного внимания, если бы не было известно, что Маргариту Коненкову плотно опекали разведчики как ГРУ, так и НКВД, из чего можно сделать вывод, что супруги эмигрировали в США не только по собственному желанию.
В 1942 г. Коненкова становится секретарем Комитета помощи России и получает возможность официально общаться с А. Эйнштейном и физиком-ядерщиком Р. Оппенгеймером. В августе 1945 г. ей удалось уговорить Эйнштейна встретиться с советским консулом Михайловым (т. е. П.П. Мелкишевым). Эти встречи вскоре стали регулярными и происходили как в коттедже Эйнштейна на Саранак-Лейк, так и в нью-йоркской квартире Михайлова. В своих письмах М. Коненковой Эйнштейн называл Михайлова не по фамилии, а «наш консул», упоминая при этом о его «советах» и «рекомендациях». В одном из писем он сообщал, что «в соответствии с программой» сам нанес визит «консулу», а позднее он писал еще откровеннее:
«Оттуда (из Нью-Йорка. – Авт.) смог вернуться только вчера вечером. Так тяжело задание, которое несет большие перемены для тебя… Хотя по прошествии времени ты, возможно, будешь с горечью воспринимать свою порочную связь со страной, где родилась…»
Что конкретно передавал Эйнштейн Мелкишеву, неизвестно.
В сентябре 1945 г. Мелкишев, как и.о. генконсула, помог супругам Коненковым получить советские визы и в ноябре 1945 г. вернуться в СССР. Правда, и сам он, после того как был объявлен персоной нон грата, был вынужден в декабре 1945 г. покинуть Америку.