Страница 130 из 166
Во время Гражданской войны в Испании информировал республиканцев о перебросках итальянских войск на помощь Франко, добывал боеприпасы. В конце испанской войны Пюнтер вернулся в Берн уже агентом советской разведки. В Испании его завербовал сотрудник ГРУ Леонид Анулов.
В 1938 Анулов, который уже тогда готовил из «Доры» своего преемника в Швейцарии, передавая ему свои связи, познакомил Радо с Пюнтером. Он предупреждал своего заместителя об особенностях характера Пюнтера: «Вы можете быть уверены в Пакбо. Он будет вам хорошим помощником. С людьми он сходится легко. Человек интеллигентный, образованный, свободно говорит на нескольких языках. Зная вас обоих, уверен, сработаетесь наверняка. Только помните: иногда его необходимо охлаждать. Он энергичен, любит рискнуть, и это, надо признать, порой приносит ему успех, однако, стараясь сразу сделать слишком много, он распыляется. Его приходится сдерживать от всяких «воздушных», нереальных планов. Направьте его инициативу на главное – расширение связей с людьми. Ваша цель – информация по Германии и Италии».
Вскоре они познакомились. «Пюнтер-Пакбо выглядел лет на тридцать, оказалось же, что этому невысокому, крепкого сложения, плечистому блондину было тридцать семь. Круглое лицо его дышало здоровьем и энергией. За стеклами очков весело блестели серо-синие глаза. Пакбо оказался живым, приятным собеседником. Он охотно рассказал о себе, упомянул, что женат, но детей у них нет.
Как и я, он уже успел изрядно поездить по свету. С той лишь разницей, что меня носила по свету беспокойная судьба эмигранта, а его гнал из страны в страну кипучий темперамент газетчика. Где он только не работал! В Париже и Лондоне, в Лейпциге и Барселоне… Был на испанском фронте, писал репортажи и статьи в защиту Испанской республики. Ну а теперь наконец возвратился в Берн». В общем, он понравился новому резиденту.
Пюнтер имел обширные связи в журналистских, дипломатических и политических кругах. Он снабжал нашу разведку сведениями по Германии и Италии. Особенно ценен был его контакт со швейцарским Генеральным штабом, в частности, с ND (Службой информации армии Швейцарии). Кстати, в ND знали, что он работает на советскую разведку, и не только не препятствовали Пюнтеру, но, напротив, пытались всячески помогать ему.
У Пюнтера была небольшая собственная группа, куда входили его старые знакомые, еще по антифашистской деятельности начала 30-х годов. Они проживали, в основном, на границе с Австрией. Из названий этих городов и возник его псевдоним «Пакбо» (Понтрезина, Арт Голдо, Крейцлинген, Берн, Орзелина). Радо не знал даже имен многих его агентов.
Пакбо был руководителем группы, в которую входили Зальтер, Лонг и тайная коммунистическая организация в Южной Германии, под коллективным псевдонимом Рот («Красный»). Поддерживал связь со швейцарским генштабом, вероятно, через бригадного полковника Роже Массона.
Информация, поступавшая от Пюнтера, передавалась по радио Маргаритой Болли (кличка Роза). Ко времени ареста Фута швейцарской полицией Пюнтер спрятал свою рацию у Буржуа. После отъезда Радо во Францию, по-видимому, именно он возглавил швейцарскую сеть и передал в Москву донесение Радо, для чего воспользовался услугами китайского военного атташе в Берне.
Пюнтер был аккредитованным парламентским репортером левого крыла Социалистической партии Швейцарии, писал отчеты для газеты «Фольксрехт» («Народное право») и других изданий.
В Швейцарии Пюнтер опубликовал статью о советской разведке, часто давал интервью и выступал по швейцарскому ТВ. Он непомерно выпячивал собственную роль в работе разведывательной сети и искажал подлинную картину событий. Ни разу не назвал своего истинного кодового имени. Он утверждал, что «Пакбо» – анаграмма, состоящая из начальных букв городов, в которых у него были информаторы. Шандор Радо заявил, что Пакбо – это просто-напросто фонетическая форма слова «пакетбот», т. е. пароход, поскольку толстый Пюнтер напоминал своими очертаниями судно. Нужно сказать, что Пюнтер умел ловить рыбу в мутной воде – не только на благо советской разведки, но и ради собственного блага.
Пюнтер участвовал в памятной дискуссии, устроенной Швейцарским телевидением 15 и 22 мая 1966 в связи с выходом книги «Война была выиграна в Швейцарии», переведенной на немецкий язык под названием «Москва знала все». Он признался, что принадлежал к сети Шандора Радо, которую абвер и СД называли «Красно-белым оркестром». (В более поздней литературе укоренилось другое название этой сети – «Красная тройка».) Пюнтер сказал, что источниками Ресслера, о котором в основном и шла речь во время дискуссии, начали интересоваться еще в тридцатых годах. Но о своих источниках он не сказал ничего. За него ответил д-р Биглер, сообщивший, что у «Пакбо» были информаторы в Мюнхене, Фрайбурге, Риме, в ставке Гитлера. Сведения эти ему поставлял молодой австриец из Фельдкирхена. Однако ни одного имени Пюнтер не назвал.
Пюнтер работал начальником Информационного отдела Швейцарской радиовещательной компании (1956–1965), одно время был народным судьей.
Рабинович Эрмина (пс.: Герман)
Родилась 5 января 1890 или 1891 в Ковно (Прибалтийский край Российской империи).
Ее фамилия могла иметь троякое написание: Рабиновитц, Рабинович и Рабиновичус. Она была дочерью Эфраима Рабиновича и Софьи Трахтенберг. Ее отец, состоятельный врач-гинеколог, умер в немецком концлагере.
Ее сестра Лариса была женой Мигеля де Эдьегари, испанского дипломата, в свое время аккредитованного в Вашингтоне. Эрмина, инвалид с детства, вынуждена была пользоваться костылями. Ростом всего полтора метра, карие глаза, темные волосы, светлая кожа, коренастая. Свободно говорила по-русски, по-французски, по-немецки и по-английски. Имела степень доктора экономики и социологии, была доцентом Гейдельбергского университета. Получила образование в Париже и Женеве.
Пауль Массинг вспоминал калеку, которая ходила на костылях и в конце 1929 или 1930 работала в советской торговой делегации.
С 1929 по 1940 служила референтом при МБТ в Женеве и дружила с Рашель Дюбендорфер и ее сожителем Паулем Бетхером. В 1927 она побывала в Москве и, вероятно, была допрошена сотрудниками советских спецслужб.
21 августа 1940 Рабинович покинула Женеву и на автомобиле поехала в Барселону и Лиссабон, откуда в сентябре 1940 отплыла на пароходе в Нью-Йорк. С 1940 по 1945 работала в МБТ в Монреале, откуда часто выезжала в Нью-Йорк.
То внимание, которое она привлекала к себе в связи с разоблачениями советского перебежчика Игоря Гузенко, шифровальщика военной резидентуры ГРУ в Оттаве, который передал американцам шифры и секретные документы, отображено в книге Даллина. Что касается дела Корби, то тут Даллин не совсем верно трактует в нем роль Рабинович. Он писал:
«Даже после того, как Директор одобрил выделение денежных средств, подчиненный ему мощный аппарат не сумел найти лучшего способа перевода денег в Швейцарию, чем использование непрофессионала – Эрмины Рабинович. Лишь в июле 1944 Рабинович получила 10 000 долларов, которые она передала Уильяму Гельбейну. Лишь 3 ноября, почти год спустя после настоятельной просьбы о перечислении нужных сумм, филиал банка Хельбейна в Женеве выплатил советской разведке 28 000 швейцарских франков».
Эрмине пришлось покинуть Канаду. Не сумев получить американское гражданство, она поехала во Францию, где в октябре 1947 работала в Париже в государственном ведомстве по делам иммигрантов. В мае 1948 она работала в ДЖОЙНТ'e – американском Фонде помощи еврейским беженцам и иммигрантам, расположенном в Париже по адресу: улица Сан-Доминик, 118. 4 апреля 1950 французские власти заявили, что ее документы во Франции больше не действительны, и 7 сентября 1950 Эрмина Рабинович и Норман Штейн были выдворены из Франции и отправились в Израиль.
В 1959 стало известно, что Рабинович изменила свое имя на еврейское Эрмина Рон. Ее поместили в лечебницу Белинсон в г. Петах-Тиква. В Израиле она вела уединенный образ жизни и часто ездила в Европу, чтобы повидаться с друзьями.