Лазутчики

Уже совсем было начав спускаться, Бэленджер внезапно сообразил, что делает ошибку.

— Пройдите вперед, — прошептал он Аманде. Он произнес эти слова почти беззвучно, но все равно вздрогнул от звука собственного голоса, как будто неожиданно закричал. — Все время размахивайте молотком впереди. Иначе можно наткнуться на проволоку.

Очки закрывали большую часть лица женщины, так что он не мог понять, что выражали ее глаза. Она отцепила молоток с его пояса и протиснулась мимо него. Винни напрягся, превозмогая боль. Они начали спуск по нисходящей спирали. Бэленджер, словно со стороны, слышал свое тяжелое хриплое дыхание. Слишком громко. Ронни услышит нас. В желудке у него стоял ледяной ком. Ему приходилось рассчитывать каждый шаг, чтобы не свалиться вперед под тяжестью Винни.

Аманда впереди остановилась. Ей оставалось преодолеть всего несколько ступенек, чтобы выйти в коридор шестого этажа. Бэленджер всмотрелся через ее плечо. Молоток лежал на чем-то невидимом.

Ловушка из смертоносной острой проволоки.

Бэленджер разглядел, как натянутая струна дрожала.

Он наклонился назад и опустил Винни на лестницу. До чего же хорошо было хоть ненадолго освободиться от тяжести.

— Ложитесь на спину, — шепотом сказал он Аманде. — Пролезьте под ней. А потом я протащу Винни вниз по ступенькам.

Она повиновалась без малейшего колебания, проползла под проволокой, быстро поднялась и приготовилась принять Винни. И тут-то ее на мгновение охватила нерешительность — когда она поняла, что ей придется дотронуться до обожженных ног Винни. Но колебание продолжалось всего мгновение. Собравшись с духом, она наклонилась и приготовилась принять раненого. Бэленджер приподнял его и стал продвигать по ступенькам.

Но тело Винни так громко билось о ступени, что Бэленджеру показалось, что звук был просто оглушительным.

Он поспешно подсунул руки под спину Винни, чтобы смягчить удары. Винни не мог разглядеть препятствие и не знал, почему было необходимо транспортировать его именно таким странным способом. Но Бэленджер не зря был уверен в нем. Винни доверял ему. Он не сопротивлялся и следовал всем указаниям.

В конце концов Винни миновал опасную ловушку. Теперь настала очередь Бэленджера пролезть под проволокой. Через несколько секунд он выпрямился, взвалил Винни на спину и приготовился продолжать путь.

Аманда все так же шла впереди, внимательно прощупывая темноту молотком, чтобы не наткнуться на другую проволоку.

Внезапно лестница содрогнулась. Болты со скрипом вылезали из стен, и через мгновение лестница утратила опору. Бэленджера шатнуло. Болты со звоном посыпались по ступенькам. Чтобы не упасть, ему пришлось вцепиться в перила. Лестница превратилась в огромную медленно разворачивавшуюся спираль. Она все еще была закреплена сверху, но по бокам ее больше ничего не удерживало, и она шаталась все сильнее, ударяясь о стены.

Винни ударился ногами о перила и закричал. Усиленный эхом, звук, казалось, разнесся по всему зданию. Ронни не мог не услышать его. Бэленджер выдернул лом из-за пояса и обернулся к проволоке, преграждавшей обратную дорогу. К счастью, она была натянута так туго, что лопнула от первого же мощного удара.

— Наверх! — крикнул он Аманде. — Живо!

Заряд картечи пробил стену. Все больше и больше болтов вырывалось из своих креплений, лестница раскачивалась все сильнее и сильнее. По лицу Бэленджера струился пот. Почувствовав рукой край люка, Бэленджер, счастливый оттого, что прикоснулся к твердой поверхности, поспешно выскочил наверх и выдернул Винни, стараясь не обращать внимания на его крики. Он остановился в кухне, надеясь, что возле наружной стены будет в безопасности. Затем люк захлопнулся, скрипнул задвигаемый засов, и Аманда оказалась рядом с ним.

Глава 57

— Надо попробовать другую лестницу, — с надеждой в голосе предложила Аманда.

— Их осталось только три.

Аманда устало опустилась на пол, прислонившись спиной к стене.

— Три. У него немало шансов перехватить нас.

Бэленджер сел рядом с нею. Он чувствовал себя по меньшей мере столь же измотанным.

— Вероятно, он на каждой из них устроил ловушки.

— Да, — согласилась Аманда. — Вполне вероятно. — Она посмотрела на лежавшего рядом Винни, которой от боли лишился сознания. — Есть еще какие-нибудь идеи?

— В данный момент — нет.

— И у меня тоже.

В комнате, где вдоль стены вытянулись два ряда мониторов, дым продолжал сочиться сквозь полотенца, которые, к счастью, не так уж быстро сохли.

— Но ведь должен же быть какой-то выход, — твердо проговорила Аманда. — Я ни за что не сдамся.

«Да, именно так же сказала бы Диана», — подумал Бэленджер.

— Правильно. Мы ни за что не сдадимся.

Рация негромко зашипела.

— Все еще живы? — спросил голос.

Бэленджер нажал кнопку «передача» и прижал локтем пистолет в кобуре, словно надеялся, что это прикосновение прибавит ему уверенности.

— Ждем тебя.

— Ждете огня, — поправил голос.

«Ожидание нас погубит, — подумал Бэленджер. — Мы должны что-то делать. Мы не можем позволить себе умереть здесь». Он слышал стук дождя о металлический ставень прямо у себя над головой.

Так, уже кое-что. Не может не быть!

Аманда оглянулась и посмотрела на ставень. Бэленджер понял ее мысль. По его хребту пробежал холодок. Они оба медленно поднялись и принялись сдвигать ставень. Как и все остальные ставни в гостинице, он был снабжен роликами, которые катались по горизонтальной направляющей, расположенной выше оконного проема. По идее, чтобы открыть окно, нужно было всего лишь сдвинуть ставень в сторону. Внизу же он запирался на замок.

Но, в отличие от тех ставней, которые Бэленджер видел внизу, здесь ролики не проржавели.

Ронни поддерживал в своем пентхаузе образцовый порядок.

Бэленджер подцепил замок концом фомки, нажал было, но тут же спохватился, что Ронни может услышать скрип железа.

— Я отвлеку его, — шепнул он Аманде, положив ее руки на ломик.

Он бесшумно перебрался в столовую и нажал кнопку «передача» на рации.

— Уолтер Харриган. Рональд Уайтейкер. Ронни. Наверно, это мать называла тебя так: Ронни. Ты поэтому требовал, чтобы твои подружки так тебя называли? Чтобы они казались похожими на твою мать?

— Обещаю, что твои мучения будут страшными. Невыносимыми.

Бэленджер взглянул на кухню, где Аманда усердно орудовала фомкой.

— Уолтер Харриган. Ты Рональд Уайтейкер, но все же ты... Конечно! — Бэленджер чувствовал, как отдельные факты постепенно складываются с другими, образуя цельную картину. — Когда тебя выпустили из исправительного заведения, ты сменил имя, да? Все так и было, верно? С новым именем никто не мог бы связать тебя с твоим прошлым. Никто не вспомнил бы о тебе, думая о том Четвертом июля. Никто не догадался бы, что ты убил своего отца, который с малолетства насиловал тебя.

Продолжая говорить, Бэленджер, не отрываясь, следил за Амандой. Вот язычок замка начал отодвигаться от стены.

— Как все было, Ронни? Это Карлайлу пришла в голову идея переменить твое имя? Таким образом он оказал тебе еще одну помощь?

— О да, он хорошо помогал мне, — согласился голос. — Он все время мне помогал.

— Или оправдывал? Даже когда он начал догадываться о твоих преступлениях, он все равно продолжал тебя оправдывать, не так ли? Он на самом деле не мог поверить, что ты способен на такие ужасные вещи. Иначе почему бы он...

Аманда изо всех сил налегла на рычаг. Когда массивная железная пластина была готова отделиться от стены, Бэленджер возвратился в кухню и подхватил железку, прежде чем она упала на пол.

— Но почему же он тебя все время оправдывал, а, Ронни? — Бэленджера начало подташнивать, потому что он уже знал единственный ответ на этот вопрос. — Он все видел сквозь стену. Он видел твоего отца... Он видел, как твой отец взял деньги у того извращенца, видел, как он вошел и... Посвятив подглядыванию целую жизнь, Карлайл наконец почувствовал отвращение к этому занятию. Он мог бы сделать что-нибудь, чтобы прекратить то, что видел, но... Он был богом и наблюдал за созданным им самим адом, ни во что не вмешиваясь. Но когда он увидел, как ты вышиб мозги из башки родного отца, то наконец почувствовал нечто большее, чем любопытство. Возможно, потому, что в детстве он был совершенно одинок, Карлайл начал отождествлять себя с тобой. Он почувствовал себя виноватым. Он сожалел, что не вмешался тогда и не остановил события. Ему оставалось только попробовать возместить тебе пропавшие детство и юность. Он стал баловать тебя, а потом, однажды ночью, выяснил, к чему все это привело.