Страница 8 из 12
Ресурсов станции хватит до конца августа. Поэтому принято решение в июле отправить на станцию новый экипаж. Первым номером идет Леонов – Рукавишников – Колодин. Второй номер Губарев – Севастьянов – Воронов.
Все усиленно тренируются. Времени мало.
В Центре готовятся к смене руководства. Шаталов должен занять место Каманина. Наверное, будет новый и Начальник Центра подготовки космонавтов.
17 ИЮНЯ.
Вчера у экипажа на орбите был очень наряженный день. Как говорят специалисты, Волков перешел все рамки дозволенного в своем стремлении показать свое первенство в экипаже.
Началось с того, что на станции начал ощущаться запах гари и появился дым. Добровольский, посоветовавшись с Землей, приказал Волкову занять место в возвращаемом аппарате. Сам с Пацаевым в противогазах начал осмотр предполагаемого источника задымления.
Волков решил взять управление в экипаже на себя. Вышел на связь с Землей: «На борту пожар. Я решил необходимо срочное возвращение. Я… Я…» Он просто не давал Добровольскому вести нормальный диалог с Землей.
Место задымления нашли быстро. Из-за перегрузки начали гореть и дымить провода в районе одной из розеток, связанных с научной аппаратурой. Отключили всю научную аппаратуру, включили резервный регенератор воздуха, и вскоре атмосфера в станции стала очищаться.
Улучшение ситуации на станции не остановило Волкова. Он продолжал настаивать на срочной эвакуации. Только серьезное вмешательство Главного Конструктора Мишина охладило его пыл.
После долгих обсуждений Земля решила, что полет будет продолжен в соответствии с программой. Но рекомендовали космонавтам с осторожностью подходить к включению новых приборов.
У меня на работе все как обычно. Два дня ковырялись с Костей Лункиным, пока разобрались в причине неисправности. Толя Лучко все это время сидел за своим столом и усиленно изучал какие-то схемы. Когда мы нашли дефект, и приступили к его устранению, подошел Толя и ка обычно принялся объсянять нам, что мы делали не так. Если бы его попросили, то он устранил бы неисправность за полчаса.
Костя завелся, но мне удалось его успокоить. Мы просто перешли к другому блоку машины. А я вспомнил, как в подобной ситуации действовал Володя Самородов два месяца назад. Мы с Барышниковым проверяли ЭВМ. Вернее один из ее блоков. И ничего не получалось. Отказ за отказом. В это время зашел Самородов за каким то инструментом и к нам: «Чего хмуримся, мужики?»
Я показал на блок.
– Можно посмотреть? – Володя даже тут был деликатен. – О, парни, у нас уже это было. Он быстро объяснил нам, что нужно делать, и убежал.
Все было просто. Мы еще плохо знали инструкции, и все время забывали поставить в нужное положение один из переключателей.
Представляю, что нам пришлось бы выслушать, окажись на его месте Лучко!
19 ИЮНЯ.
На орбите отпраздновали день рождения Пацаева. Космонавты устали. Медицинские обследования и программа физкультурная практически не выполняются. При занятиях на бегущей дорожке вся станция дрожит, а солнечные батареи ощутимо вибрируют. В станции очень шумно, что мешает нормально спать отдыхающим космонавтам.
Из-за неисправностей аппаратуры плохо выполняется и план проведения научных экспериментов.
Зато в прессе во всю расписывают прекрасные результаты работы космонавтов на орбите.
25 ИЮНЯ.
У нас, алмазовцев, тоже своя маленькая радость. На орбите выполнен военный эксперимент – фиксирование старта боевых ракет с помощью специальной аппаратуры наблюдения. Основные эксперименты будут конечно проводиться при полете станции «Алмаз», но начало и тем более успешное, всегда приятно.
27 ИЮНЯ.
Экипаж Добровольского приступил к консервации станции Салют». Это новый вид работ и довольно ответственный. Надо привести станцию в такой порядок, чтобы следующий экипаж мог приступить к работе в первый же день прибытия на станцию.
Методисты уже записали много предложений по доработке станции и ее систем. Остальное будет уточняться с экипажем во время написания отчета о полете.
30 ИЮНЯ.
Вчера при возвращении на Землю погибли космонавты Добровольский, Волков, Пацаев.
По рассказам методистов и ребят из оперативной группы управления складывается такая картина событий 29 июня.
19.45. Начинается сеанс связи с экипажем перед расстыковкой. Станция законсервирована. Экипаж надел противоперегрузочные костюмы и готов к расстыковке. Закрыли люк между бытовым отсеком корабля и возвращаемым аппаратом. В это время Волков взволнованно сообщил.
– Люк негерметичен!…Что делать?…Что делать?
Елисеев успокоил Волкова.
Экипаж несколько раз открывал и закрывал люк. Транспарант «Люк открыт» продолжал гореть.
Решили под концевик датчика транспаранта подложить кусок пластыря и продолжить подготовку к расстыковке. В конце решили снова проверить герметичность в возвращаемом аппарате. Транспарант погас.
Перед расстыковкой в бытовом отсеке снизили давление до 160 миллиметров. Люк был герметичен. Расстыковка прошла по программе.
Следующий важный этап это включение тормозной двигательной установки и разделение бытового отсека и возвращаемого аппарата.
Установка отработала положенные секунды, и произошло разделение отсеков. Именно в это время и сработал вентиляционный аварийный клапан, который должен был сработать на высоте четыре километра. Образовалось отверстие диаметром с пятикопеечную монету. Воздух со свистом стал уходить в космос, и давление упало до нуля за 112 секунд.
Экипаж понял, что происходит. Добровольский сбросил привязные ремни и схватился за люк. Он был герметичен. Волков с Пацаевым успели выключить все приборы (особенно связь), которые создавали шум. Свист воздуха шел со стороны вентиляционного отверстия за креслом командира. Добровольский с Пацаевым попытались добраться до него, но не успели. Обессиленные они упали в кресла. Добровольский успел защелкнуть на себе только поясной привязной ремень. Поэтому при посадке его сильно побило об аппаратуру.
Борьба за жизнь продолжалась 20–30 секунд после срабатывания клапана.
В эфире была тишина. Спасатели видели приземлившийся аппарат. Но, когда открыли люк, поняли всю трагедию случившегося.
2 ИЮЛЯ.
Вчера было прощание с погибшими космонавтами. Сегодня после кремации состоялись их похороны в кремлевской стене.
Волынов рассказал, что нечто подобное было и у него. В результате нештатной ситуации у него был баллистический спуск. В какой-то момент люк прогнулся и на мгновение возвращаемый аппарат начал терять герметизацию. Хорошо, что на мгновение. Воздух не успел уйти. Никто из разработчиков не обратил на это обстоятельство серьезного внимания.
Космонавты продолжали летать без скафандров.
Шаталов категорически отказался от второй попытки стыковки. Запасов кислорода и топлива оставалось только на стыковку. В случае любой заминки или неудачи это означало бы неминуемую гибель экипажа. А были бы на борту скафандры, можно был бы использовать ресурсы станции, даже при неудачной стыковке.
На похоронах к нам все время подходили летчики и спрашивали.
– Почему не сработали сразу три скафандра. Понятно бы было, если бы отказал один. Но почему разу все?
У них и мысли не был, что космонавты летают без скафандров. Летчики защищены от разгерметизации, а космонавты нет. Не понятно.
И космонавтов можно понять. Комаров тоже пытался доказать всем известное о неготовности корабля, но его спросили: «Вы не готовы к полету?» И он замолк.
5 ИЮЛЯ.
Жизнь продолжается. На работе мы разрываемся между научно-исследовательскими работами и работой на ЭВМ. Машина оказалась сырой. Часто выходит из строя. А скоро должен поступить тренажер. К этому времени машина должна быть в кондиции.
Нас предупредили, чтобы меньше распространялись о причинах катастрофы. Главный конструктор ведет усиленную работу, считая, что космонавты сам виноваты в сложившейся ситуации. Клапан, мол, можно было и пальцем закрыть. Наши методисты пробовали. Два человека, разрывая пальцами обшивку, добирались к отверстию полчаса. Это в нормальной обстановке.