Страница 38 из 39
— Напрасно мы стараемся, Гек. Опять не там роем.
— Ну как же не там? Ведь тень падала как раз в этом самом месте.
— Знаю, что падала, да не в том дело.
— А в чем же?
— В том, что времени мы не знали наверно. Скорее всего было или слишком поздно, или слишком рано.
Гек выронил лопату.
— Так и есть, — сказал он. — В этом-то и беда. Придется и эту яму бросить. Верного времени никак не угадаешь, да и страшно уж очень, ведьмы и привидения так везде и носятся. Я все время чувствую, что за спиной у меня кто-то стоит, а повернуться боюсь: может, и впереди тоже кто-нибудь есть и только того и дожидается. Как мы сюда пришли, меня все время в дрожь бросает.
— Ну, и со мной не лучше, Гек. Ты знаешь, когда зарывают деньги, то сверху всегда кладут мертвеца, чтобы он их стерег.
— Господи!
— Да, да! Я сколько раз это слышал.
— Том, не нравится мне, что мы копаем в таком месте, где есть мертвецы. С ними, знаешь, шутки плохи.
— Мне тоже не очень нравится их трогать. А вдруг из ямы высунется череп да скажет что-нибудь!
— Брось, Том! И так страшно.
— Еще бы не страшно! Гек, меня мороз по коже дерет.
— Знаешь, Том, давай бросим это место и попробуем где-нибудь еще.
— Давай, так лучше будет.
— А где?
Том подумал немного, потом сказал:
— В том старом доме, где нечисто. Вот где.
— Ну его к черту, не люблю я таких домов. Это будет похуже всякого мертвеца. Мертвец еще туда-сюда: ну, скажет что-нибудь, зато не станет таскаться за тобой в саване и заглядывать через плечо и ни с того ни с сего скрежетать зубами, как привидение. Этого я не вытерплю, Том, да и никто не вытерпит.
— Это верно, зато привидения ходят только по ночам. Днем они нам копать не помешают.
— Положим, что так. А ты знаешь, что никто не ходит мимо этого дома ни днем, ни ночью?
— Там убили кого-то, потому мимо этого дома и не любят ходить, а так ничего особенного никто не замечал, разве только по ночам, да и то просто синие огоньки пляшут под окнами, а не настоящие привидения.
— Ну уж, если где-нибудь пляшут синие огоньки, значит, и привидение там недалеко. Ясное дело. Сам знаешь, кому они нужны, кроме привидений.
— Да, это верно. Только днем они все равно не показываются, так чего же нам бояться?
— Ну ладно. Давай попробуем в старом доме, коли хочешь, только все-таки риск большой.
В это время они спускались под гору. Внизу, посреди освещенной луною долины, стоял дом с привидениями, без забора, совсем на отшибе, заросший бурьяном до самого крыльца, с обвалившейся трубой, темными впадинами окон и рухнувшей с одного бока крышей. Мальчики долго смотрели на окна, ожидая, не мелькнет ли в них синий огонек, потом, разговаривая тихими голосами, как требовали время и место, они свернули направо, чтобы обойти подальше старый дом, и вернулись домой через лес, по другой стороне Кардифской торы.
Глава XXVII
На следующий день около полудня мальчики вернулись к сухому дереву — им надо было взять мотыгу и лопату. Тому Сойеру не терпелось поскорей бежать в дом с привидениями. Гек тоже стремился туда, хотя и не так ретиво, и вдруг сказал:
— Послушай, Том, а ты знаешь, какой нынче день?
Том быстро перебрал в уме все дни недели и вскинул на Гека испуганные глаза:
— Ой! А мне и в голову не пришло, Гек!
— Вот и мне тоже, а тут сразу вспомнилось, что нынче пятница.
— Ох ты черт, ну как тут убережешься? Вот могли бы влопаться, если бы начали такое дело в пятницу.
— Могли бы! Скажи лучше — влопались. Бывают, может, счастливые дни, да только не пятница.
— Всякий дурак знает. Не ты первый выдумал.
— А я разве говорил, что я? Да мало того, что пятница, я нынче видел препаршивый сон — крысы снились.
— Да что ты! Это уже обязательно к несчастью. Дрались они?
— Нет.
— Ну, тогда еще ничего, Гек. Если они не дерутся, то это просто так, вообще не к добру. Нам только надо держать ухо востро и остерегаться беды. Сегодня мы больше копать не станем, будем играть. Ты слыхал про Робин Гуда?
— Нет. А кто такой Робин Гуд?
— Ну как же, он был самый замечательный человек во всей Англии и всех главней. Он был разбойник.
— Ох, здорово, вот бы мне. А кого он грабил?
— Ну разных там богачей, королей, шерифов и епископов. А бедных он никогда не трогал. Он их любил. Всегда с ними делился поровну.
— Вот, должно быть, молодец был.
— Ну еще бы. Он был всех на свете благородней, Гек. Таких людей теперь нет, вот что я тебе скажу. Он мог одной левой побить кого угодно в Англии и за полторы мили попадал из тисового лука в десятицентовую монету.
— А что такое тисовый лук?
— Не знаю. Какой-то там особенный лук. А если попадал не в середину, а в край монетки, то садился и плакал, ругался даже. Вот мы и будет играть в Робин Гуда — самая благородная игра. Я тебя научу.
— Давай.
И они весь день играли в Робин Гуда, время от времени с тоской поглядывая на старый дом с привидениями и разговаривая о том, что будут там делать завтра. Как только солнце начало склоняться к западу, они побрели домой, пересекая длинные тени деревьев, и скоро скрылись в лесу на Кардифской горе.
В субботу, вскоре после полудня, мальчики опять пришли к сухому дереву. Они посидели в тени, куря и болтая, потом покопались немного в последней по счету яме, без особенной надежды, только из-за того, что, по словам Тома, бывали такие случаи, когда люди не дороются каких-нибудь шести дюймов, бросят клад, а потом придет кто-нибудь, копнет лопатой и выроет его. На этот раз им, однако, не повезло, и, взвалив на плечи лопаты, они ушли, сознавая, что отнеслись к делу не как-нибудь, а добросовестно проделали все, что полагается искателям клада.
Когда мальчики подошли к старому дому, то мертвая тишина, разлитая под палящим солнцем, показалась им такой странной и жуткой, а самое место таким заброшенным и безлюдным, что они не сразу отважились войти в дом. Подкравшись на цыпочках к двери, они боязливо заглянули внутрь. Они увидели заросшую сорной травой комнату без полов, с обвалившейся штукатуркой, старый-престарый очаг, зияющие окна, развалившуюся лестницу; и везде пыльные лохмотья паутины. Они вошли тихонько, с сильно бьющимся сердцем, переговариваясь шепотом, ловя настороженным ухом малейший звук и напрягая каждый мускул, — на тот случай, если вдруг понадобится отступать.
Через некоторое время они настолько освоились, что почти перестали бояться. Любопытно и недоверчиво разглядывали они все кругом, восхищаясь собственной смелостью и удивляясь ей. Потом им захотелось поглядеть, что делается наверху. Это затрудняло отступление, но они подзадоривали друг друга и в конце концов, как и следовало ожидать, побросали лопаты в угол и полезли на лестницу. Наверху было то же запустение. В одном углу они нашли чулан, с виду очень заманчивый и таинственный, однако их надежды были обмануты — в чулане ровно ничего не оказалось. Теперь они совсем расхрабрились и собрались уже сойти с лестницы и приняться за работу, как вдруг…
— Ш-ш! — сказал Том.
— Что такое? — прошептал Гек, бледнея от страха.
— Ш-ш!.. Вот оно!.. Слышишь?
— Да!.. Ой, бежим скорей!
— Тише! Не шевелись! Идут сюда, прямо к двери.
Мальчики растянулись плашмя на полу и, глядя в круглые дырки от сучков, стали ждать, замирая от страха.
— Остановились… Нет, идут… Вот они. Перестань шептать, Гек. Господи, хоть бы поскорей кончилось!
Вошли двое мужчин. Каждый из мальчиков подумал про себя: «Это глухонемой старик испанец, который был раза два у нас в городе, а другого я никогда еще не видел».
«Другой» был нечесаный, немытый оборванец с очень неприятным лицом. Испанец кутался в плащ; у него были густые белые бакенбарды; длинные седые волосы падали на плечи из-под шляпы; на нем были зеленые очки. Когда они вошли в дом, «другой» говорил что-то испанцу тихим голосом; они уселись на полу, лицом к двери, прислонившись к стене, и тот, «другой», все говорил что-то. Он держался теперь не так осторожно, и его слова доносились до мальчиков явственнее.