Ошибка

Когда все дела в кухне были закончены, Вероника глянула на часы. Была почти полночь. Хорошо, что завтра у нее нет первой пары, можно понежиться в постели до девяти. Кира заявила, что студенту один день прогулять занятия не грех, и подруги пошли в спальню.

– Можно, я буду спать с тобой? – спросила Кира. – Почему-то вспомнилось, как нас отправили в пионерский лагерь.

– Это был один-единственный раз, – улыбнулась Вероника, расстилая постель. – Мы так ревели, что у бедных родителей навсегда отпало желание посылать нас туда.

– Мы ложились спать на свои кровати, а утром воспитатели находили нас в одной постели, – сказала Кира, и подруги рассмеялись.

…Веронике приснился ужасный сон. Она играла с белокурым мальчиком, но ребенок не хотел брать игрушки, которые она давала ему, и все время плакал. Вероника взяла его на руки, расцеловала розовые щечки, вытерла платочком слезы. Пытаясь утешить ребенка, она говорила ему ласковые слова, но он не мог успокоиться и показывал куда-то пальчиком. Вероника поставила его на землю, взяла за руку.

– Веди, куда ты хочешь, – сказала она мальчику.

Он побежал, потащив ее за собой.

– Не так быстро, малыш, – попросила она, чувствуя, что большой живот мешает ей двигаться.

Однако ребенок так сильно сжал ее руку, что Веронике стало больно. Она попыталась высвободиться, но рука ребенка, казалось, превратилась в металлические клещи. Мальчик так быстро побежал, что она не удержалась, упала и закричала от страха:

– Что ты делаешь?! Отпусти!

Но ребенок еще сильнее потянул ее за собой по земле. Вероника поднималась, бежала изо всех сил, снова падала, а цепкая маленькая рука тянула ее дальше, на высокий холм. На вершине ребенок отпустил руку и указал пальчиком на яму.

– Там, – произнес мальчик, не шевеля губами.

Вероника со страхом заглянула в вырытую в земле пропасть. Она была темной и глубокой.

– Что там? – спросила она.

Мальчик молча протянул ей фонарик. Вероника стала на корточки, включила фонарь. Яркий луч прорезал темноту, освещая что-то на самом дне ямы. Вероника наклонилась ниже, пытаясь разглядеть, что там. И вдруг она четко увидела свою маму, лежавшую на земле с закрытыми глазами и сложенными на груди руками, как у покойника.

– Мама! – дико закричала Вероника, и в тот же миг мальчик столкнул ее в темноту пропасти.

Вероника проснулась. Сердце безумно колотилось, на лбу выступил пот. Рядом мирно сопела Кира. От того, что кто-то был рядом, Вероника немного успокоилась. За окном уже серело, и она не стала включать настольную лампу, тихонько встала и пошла на кухню попить воды. Когда она проходила мимо стоявшего в коридоре телефона, тишину разорвал резкий звонок. От неожиданности Вероника вздрогнула всем телом. Находясь под впечатлением от тревожного сна, она нервно схватила трубку и почти закричала, предчувствуя недоброе:

– Алло!

Звонила Кирина мама.

– Вероника, ты только не волнуйся, – сказала она.

– Что?! – ослабевшим, каким-то чужим голосом спросила Вероника. – Что случилось?

– Твоей маме стало хуже, но ты не волнуйся…

– Что с ней? – едва выдавила из себя Вероника.

– Приезжай. У нее повторный инсульт.

Веронику будто ударили обухом по голове. Все вокруг потемнело, закружилось, и земля поплыла из-под ног. Она бы упала, если бы Кира не поддержала ее.

– Пей! – будто сквозь стену, откуда-то издалека услышала она голос подруги.

Вероника сделала пару глотков воды с каплями валерьянки, отдышалась. Она позвонила Назару, и тот сказал, что через два часа будет у дома на машине.

– Я поеду с тобой, – заявила Кира тоном, не терпящим возражений. – Я не могу оставить тебя в таком состоянии.

– Помоги мне собраться, – попросила Вероника.

…За всю дорогу Вероника не вымолвила ни слова. Была будто в прострации. Из головы не шел приснившийся кошмар. Когда подъехали к дому матери, Вероника все поняла без слов. Калитка и двери дома были открыты настежь, по двору сновали чужие люди, а у входа стояла Ульяна в черном платке…

Глава 14

Было утро 1 апреля. Казалось, что после зимы и затяжной весны природа внезапно проснулась, сообщив об этом резким потеплением. На деревьях набухли почки, ярко-зеленый травяной ковер покрыл все вокруг, где только было место. Весна уверенно ворвалась живым свежим ветром, пронеслась по улицам, заглянула в городские переулки и легким дуновением проникла в открытую форточку палаты № 2, где на кровати лежала измученная родами Вероника.

Она не замечала ни изменений в природе, ни любопытной синицы, заглядывавшей в окно, ни тарелки с манной кашей, которую поставила на тумбочку санитарка. Вероника не хотела никого видеть. Она даже не подошла к окну, когда услышала голос Назара, который долго, но напрасно звал жену. Ей было безразлично, какой сегодня день, который час и как выглядит ее первенец. С внезапной смертью матери что-то оборвалось внутри, словно сломался стержень, державший ее до сих пор. Сама жизнь потускнела, мир утратил яркие краски, оставив только серость и непреодолимую душевную тоску…

На похоронах матери у Вероники начались схватки. Она мужественно держалась, пока на свежий могильный холм возлагали венки, и только после этого согласилась, чтобы Назар отвез ее в местный фельдшерско-акушерский пункт. Игнат Максимович осмотрел Веронику и определил, что начинаются роды, хотя до срока оставалось еще две недели.

– Что поделаешь, голубушка, – вздохнул он, – так устроена жизнь, она перечеркивает смерть. Один уходит, чтобы освободить место другому. Будем рожать на родине?

– Я посоветуюсь с мужем, – ответила Вероника.

Назар даже слышать не хотел о том, чтобы Вероника рожала в деревне.

– Что может знать и уметь деревенский фельдшер?! – возмущался он, шагая по коридору. – Ведь могут быть осложнения. И что потом делать? Кто тебе поможет? Этот старикан, из которого уже песок сыплется?!

– Позвольте, уважаемый, вам возразить, – сказал Игнат Максимович, прекрасно слышавший всю тираду Назара. – Да, я согласен, что у меня почтенный возраст. Но я принял роды у половины жителей этой деревни. Моим первенцам уже исполнилось пятьдесят лет, я первым брал на руки их детей, а потом и внуков, и, слава богу, никто на меня не жалуется.

– Игнат Максимович, – вмешалась Вероника, – пожалуйста, не обижайтесь на моего мужа, он не со зла.

– Гм… – Назару стало неловко, но он не хотел отступать. – Возможно, я не прав, но ваша методика наверняка отстает от современной медицины…

– Методика родов не менялась с момента зарождения жизни на земле, – усмехнулся фельдшер. – Вы имеете право выбора, но не знаю, стоит ли рисковать и везти роженицу так далеко.

– Может, есть какие-то лекарства, чтобы приостановить на какое-то время роды? – засуетился Назар. – Продайте их нам, я заплачу.

– Ничто не может остановить новую жизнь, которая рвется из лона женщины. И деньги здесь не помогут.

– Но что-то же можно ей дать?

– Несколько глотков водки.

– Что-о-о?! – Назар застыл на месте. – Роженице водку?

– Больше ничем не могу помочь.

– Вы… Вы не шутите?

– Нет. Поторопитесь, должны успеть.

Вероника на ходу успела поблагодарить Игната Максимовича. Ей было безразлично, где рожать. И вообще, у нее не было никаких желаний. Хотелось проснуться и понять, что мама жива, что то был ночной кошмар, который исчез с наступлением утра. Она не сопротивлялась, когда Назар протянул ей чашку с водкой, и сделала несколько глотков, даже не ощутив вкуса. Вероника забилась на заднее сиденье машины, свернулась калачиком и целую дорогу тихонько скулила, как побитый щенок: «Мама, мамочка, моя мамочка…»

Ночь в роддоме была сплошным кошмаром. Когда физическая боль на мгновение стихала, ее сменяла боль душевная. Под утро они слились, наполнив Веронику до конца. Услышав слабый писк младенца, она повернула голову и увидела, что родился сын. После этого почувствовала ужасную пустоту не только в теле, но и в душе. Казалось, исчезли все чувства, и эмоции, и боль утраты, и радость от рождения первенца. Ее перевезли в палату, она осталась одна и закрыла глаза, чтобы никого не видеть.