Ошибка

Вероника поправила одеяло и вышла, увидев, что мать прикрыла глаза. Окрыленная изменением к лучшему, Вероника побежала к Кириной маме.

– Тетя Валя, маме стало лучше! – выпалила она на одном дыхании.

– Слава богу, – вздохнула женщина, – а то я увидела в окно, что ты к нам бежишь, и испугалась.

– Она выздоровеет, я знаю. – Вероника счастливо улыбнулась.

– Вот и хорошо, вот и хорошо. Твоя мать совсем еще молодая, ее организм справится. Да что ты стоишь на пороге? Проходи, поедим вместе, я картошечки с мясом натушила, – засуетилась женщина. – На тебе только кожа да кости остались.

– Это от переживаний, – сказала Вероника. – Теперь все будет нормально.

Соседка поставила на стол миски с горячим картофелем. У Вероники заурчало в животе. Она почувствовала, насколько проголодалась, и впервые за последние дни стала есть с аппетитом.

– А как вы, тетя Валя? – спросила девушка. – До сих пор работаете в швейной мастерской?

Вероника чуть не сказала «у Захария», но язык не повернулся вымолвить его имя.

– А где же мне, деточка, работать? Все там же.

– Зарплату выдают вовремя?

– Какое там. То задержка, то суют джинсы в счет зарплаты. Приходится брать, а Кира потом продает, правда, дешевле, чем они на самом деле стоят, но что делать? Лучше уж синица в руках, чем журавль в небе.

– Тяжело там?

– А кому сейчас легко? – вздохнула женщина. – План стал больше, зарплата – меньше. Но оно и понятно почему. В деревне работы нет, люди оказались в безвыходном положении, а у этого Захария лишь деньги да девки на уме. Деньги нужны на девок, а они у нас ой как жадны. – Женщина покачала головой, а Вероника покраснела и наклонилась над миской. – И куда девчонки смотрят? Ведь все знают, что Захарий – кобель, а все равно ведутся. Деньжата манят, а какая за них расплата? Не думают девушки об этом, вовсе не думают.

– Спасибо вам большое за обед, – поблагодарила Вероника. – Я побегу домой.

– Посиди еще со мной, дождь вон какой хлынул, – предложила женщина, глянув в окно.

– Мама может проснуться, – сказала Вероника, набрасывая на плечи дождевик.

Глава 11

– Вероника, ты здесь уже полтора месяца, – сказал Назар, приехав в деревню. – Твоя мама может сидеть в постели, держать ложку и разговаривать, а ты не появляешься в институте. Нужно что-то решать. Причем срочно.

– Что? Что я могу сделать? – вздохнула Вероника. – Маму я не брошу. Придется взять на год академотпуск.

– Ты понимаешь, что это не выход? – Назар нервно заходил по комнате. – За год ты забудешь все, что знала. Навыки, знания, все, что ты приобрела, растеряется. Тебе придется начинать с нуля. Нет, академотпуск – это не выход.

– Я все равно пойду в декрет и буду вынуждена брать отпуск, – тихо сказала Вероника. Ей очень не хотелось, чтобы мама, находившаяся в соседней комнате, слышала их разговор.

– Мы сейчас не говорим о ребенке, – раздраженно отозвался Назар. – Надо решить вопрос о твоей матери.

– Ты всегда делаешь ударение на словах «твоя мать», – дрожащим голосом заметила Вероника. – Неужели трудно сказать «Ксения Петровна»?

– Дорогая, я понимаю, что ты напряжена, но сейчас надо трезво решить, что нам делать с твоей… с Ксенией Петровной, – продолжал Назар.

Он назвал мать Вероники по имени и отчеству, но вымолвил эти слова с какой-то насмешкой. Веронике было больно, однако она сдержалась и промолчала. На правах старшего за Назаром было главное слово, и с этим Вероника уже смирилась.

– Я предлагаю забрать Ксению Петровну к нам в город. Она будет под наблюдением врачей, а ты сможешь продолжить учебу.

– Я поговорю с мамой, – ответила Вероника.

Девушка зашла в мамину комнату, притворила за собой двери.

– Ну как ты, мамочка? – спросила она, увидев, что женщина не спит.

– Нормально, – медленно, но уже почти чисто ответила Ксения Петровна.

– Мама, я хотела с тобой поговорить.

– О чем?

– Мы с Назаром хотим предложить тебе пожить у нас. В городе и врача можно вызвать в любой момент, и я продолжу учебу. Как только тебе станет лучше, ты вернешься домой. А если тебе понравится, то останешься у нас жить.

– Спасибо, доченька, но я никуда не поеду. Здесь я родилась, здесь прожила жизнь, здесь похоронен мой муж. Куда мне от него ехать? Нет, я не оставлю его.

– Но ты же не справишься одна.

– Знаю. Я все продумала. Скоро мне будут приносить пенсию по инвалидности, пусть ее кто-нибудь берет себе, лишь бы мне раз в день кусок хлеба подавали и судно. Я понимаю, что пенсия маленькая, но пусть забирают молоко от Звездочки. Для меня главное – чтобы корову не сдали на мясо, нехорошо будет, не по-людски, она вон сколько нас кормила… – Ксения Петровна вздохнула. – А ты, Вероника, поезжай с мужем, нельзя тебе ни учебу, ни мужа оставлять.

– Мама, может, еще подумаешь? – Вероника положила голову на подушку рядом с матерью.

– И нечего мне думать. Я никуда отсюда не поеду, это мое последнее слово. А мое слово твердое, ты это знаешь.

– Знаю, мама, знаю, – вздохнула Вероника. – Только мне страшно тебя оставлять на чужих людей.

– Это ненадолго. Я живучая, видишь, как быстро иду на поправку?

– Это хорошо. Я поговорю с тетей Валей, может, она кого-то посоветует.

– Вот и хорошо. Пусть найдет мне няньку. – Женщина слабо улыбнулась.

Вероника рассказала мужу о том, что предложила мать.

– Возможно, она и права, – спокойно произнес он и повторил: – Возможно.

Вероника сразу пошла к Кириной маме и рассказала о сложившейся ситуации.

– Оно, конечно, не годится оставлять мать в таком положении, – заметила тетя Валя, – но и учебу нельзя бросать. Ксения столько сил в тебя вложила, в то, чтобы ты не застряла в этой деревне. Если нужно найти сиделку, то далеко ходить не надо. Видела у твоей соседки тети Тони новую жилицу?

– Нет.

– К ней приехала дочка двоюродной сестры. Та умерла, а дочке негде жить – своего жилья у них не было. Вот и приехала девушка к своей двоюродной тете. А тете Тоне разве плохо? Она уже и в возрасте, и почти не видит, а здесь и помощница, и живая душа в доме. Одна загвоздка: для девушки работы не нашлось.

– Думаете, она согласится?

– А куда ей деваться? Времена тяжелые, а жить за что-то надо. Ты пойди к ней сама, поговори, обсуди условия.

Поблагодарив тетю Валю, Вероника направилась к соседке. Когда-то тетя Тоня отличалась сварливым характером. Наверное, в деревне не было человека, с которым она не поссорилась бы, но самое интересное заключалось в том, что тетя Тоня быстро отходила и уже через пять минут забывала о том, как недавно осыпа`ла кого-то ругательствами, да еще с отборным матом. С годами ее характер стал мягче, а когда у нее ухудшилось зрение, то все забыли о скандалах тети Тони.

Вероника постучала в двери и услышала знакомый ворчливый голос:

– У нас не заперто.

– Здравствуйте, тетя Тоня, – войдя, поздоровалась Вероника. – Как вы здесь?

– А! – махнула рукой старушка. – Как может быть в мои годы? Лучше скажи, как дела у Ксении?

– Мама идет на поправку.

– Говори, зачем пришла. Не за тем же, чтобы узнать, как я себя чувствую?

– Ищу человека, чтобы присматривал за мамой. Я здесь…

– А самой лень руки пачкать? Городская уже стала, – перебила старушка.

– Мне надо поговорить с вашей племянницей, – не обращая внимания на укол соседки, сказала Вероника.

– Надо так надо. Уля! – крикнула тетя Тоня хриплым голосом. – Выйди! К тебе здесь пришли!

Из соседней комнаты бесшумно вышла девушка. Скорее всего, она была ровесницей Вероники. Высокая и очень худенькая, с длинной шеей и осиной талией. Но не это обращало на себя внимание. На ее удлиненном лице выделялись большие раскосые зеленые глаза. Они были такие необычные, выразительные и красивые, что перечеркивали все остальные недостатки лица: острые скулы, впалые щеки, бледность кожи. Темно-русые волосы Ульяны, не знавшие краски, были затейливо уложены в высокую прическу. Казалось, что девушка собралась на бал, но не успела нанести макияж и изменить потертый и застиранный старый ситцевый халатик в мелкий синий горошек на шикарное блестящее вечернее платье.