Три месяца счастья

Она вздохнула:

— Хорошо. Тебе нужны ответы, и ты получишь их. Я не хочу и не могу заняться с тобой любовью, так как мне мало того, что ты предлагаешь взамен.

Его взгляд сделался ледяным.

— И что же я предлагаю?

— У меня нет желания становиться одной из многих. Не хочу жить, не задумываясь о последствиях. Достаточно с меня примера родителей. Их развод был так тяжел и изнурителен… Не вижу смысла ни в каких отношениях с мужчиной, кроме как…

Он, похоже, начинал понимать.

— Ты хочешь какого-то договора? — спросил он напрямую.

Это звучало несколько старомодно, но она не стала отрицать, что имела в виду что-то вроде этого. Никогда она не станет заниматься любовью, потакая своей прихоти. Многие ее подруги поступали именно так. Спали со своими приятелями, легко расставались с ними. На их месте появлялись новые. Анна выслушивала рассказы об этих «трагедиях» с сочувствием, но и с непониманием. Правда, она всегда говорила себе, что у нее есть Тони, и не задавалась вопросом, почему же они ни разу не переспали, хотя у них и был «какой-то договор».

Теперь она знала почему. Она никогда не любила Тони. Но теперь она полюбила Эдвина Колларда — отчаянно, безнадежно. Ее переполняла любовь, именно поэтому ее тело так жаждало этого человека. Здравый смысл твердил, что нельзя соглашаться на что-то меньшее, чем замужество.

Анна опустила голову, внезапно почувствовав слабость. Бросило в жар, потом в холод, закружилась голова. Она испытывала к Эдвину не только физическое влечение, она по-настоящему любила его. Такой уж ей выпал жребий.

— Договор не гарантирует долгой семейной жизни, — резко сказал Эдвин. — Очнись! Каждый в жизни сталкивается с трудностями. У тебя были проблемы с родителями. Я сочувствую. Но вспомни: мою жизнь тоже нельзя сравнить с дорогой, усыпанной розами. Это касается и моих родителей.

Анна сложила на коленях руки и сосредоточила все внимание на них, чтобы не смотреть в его горящие глаза. Но он обхватил руками ее голову, погрузив пальцы в волосы, и заставил поднять глаза.

— Я знаю, — пробормотала она.

— В наш век, в наше время развод стал обыденным явлением, и надо относиться к нему соответственно. А ты позволяешь воспоминаниям повелевать тобой.

— Ты не так понял. И будь добр, оставь в покое мои волосы. Мне больно.

— Какая же ты упрямая, — мрачно сказал Эдвин.

Анне было трудно дышать. Она видела его лицо всего в нескольких дюймах перед собой. Можно было протянуть руку и коснуться его чувственных губ или волевого подбородка.

— Секс в любом случае не влечет за собой спокойствия и вечной благодати, — проговорил он. — И не пытайся убедить меня, что ты так наивна, что не понимаешь этого.

Ее глаза холодно заблестели.

— Лучше быть наивной, чем таким циничным, как ты.

Он вспыхнул.

— Я реалист. От общения с женщиной я хочу получать удовольствие. Договоренность — лишнее осложнение. Боюсь, моя дорогая, что какой бы сексуальной ты ни казалась мне и как бы ты меня ни привлекала, не смогу тебе этого предложить. — Он отпустил ее, но она по-прежнему сидела выпрямившись и пристально глядя на него.

— Я никогда и не просила тебя об этом, — сказала она наконец.

Он криво улыбнулся.

— Разве?

Анне казалось, что, даже не прикасаясь, он ласкает ее лицо, ее губы, ее тело.

— А твой парень? Он дал бы тебе ту уверенность, которая так тебе необходима? Разве не поэтому вы расстались?

— А разве это теперь имеет значение? — тихо спросила Анна. Но он молчал, ждал ее ответа, и она все же сказала: — Честно говоря, с ним я чувствовала себя уверенно. Он хотел жениться на мне, иметь детей, но…

— Но не было волнения?

Она пожала плечами и помрачнела.

— Что я пытаюсь втолковать тебе? Подумай! — Вдруг смягчившийся голос встревожил ее. — Не все в твоей власти. Нельзя сорвать уверенность, словно яблоко с дерева. — Он дотронулся до ее щеки. Она взглянула на него в панике. — Ты хочешь уверенности, договоренности, но отказываешься, когда ее предлагают. Видимо, ты сама не знаешь, что тебе нужно, но если хочешь волнения… — Он тихо рассмеялся. — Это я могу обещать. Поверь, со мной ты испытаешь чувства, о существовании которых раньше и не догадывалась. — Казалось, он уже занимается с ней любовью: своим взглядом, своим хриплым голосом.

Он провел рукой по ее спине, по груди, и она судорожно вздохнула.

— Мне не нужно волнения, — сказала она тихо. — Я хочу…

Но Анна была не в состоянии сообразить, чего все же хочет? Он прав. Более надежного человека, чем Тони, в ее жизни не было. И тем не менее, когда он предложил ей уверенность, которой так жаждало ее сердце, она сама отказалась от нее. Но Эдвин упустил самое важное. Она поступила так, потому что не любила. Развод родителей отвратил Эдвина от семейной жизни, он решил, что брак — это фикция. На Анну развод родителей оказал прямо противоположное действие. Тогда она поняла, что брак должен быть надежным. Лишь прочный брак дает ощущение довольства жизнью, в которой не остается места для одиночества, горечи и разочарования.

Потом она поняла, что такого брака не существует в природе, и решила, что если уж ей не суждено испытать прекрасные муки любви, то нужно хотя бы чувствовать удовлетворенность жизнью.

Теперь ей предлагали секс и связанные с ним волнения. И больше ничего.

— Так мы не договоримся, — пробормотала она. Эдвин со вздохом поднялся и принялся беспокойно расхаживать по комнате. Потом остановился веред ней.

— Я не собираюсь делать тебе предложение, — жестко проговорил он. — Не хочу сидеть в комнатных туфлях около камина, пока юная леди будет готовить что-нибудь на кухне.

— Сейчас двадцатый век. Не думаю, что камин, комнатные туфли и суетящаяся на кухне леди — подходящее описание для обычной семейной жизни.

— Ладно, каким бы ни было это описание, подобная жизнь мне не нужна. — Он улыбнулся холодно и насмешливо. — Но мое предложение остается в силе.

— Предложение? Какое предложение?

— Насчет волнений, моя дорогая Анна. — Он слегка наклонился и положил руки ей на талию. Вдруг рука скользнула к груди, и ее тело сразу отреагировало на это прикосновение. — Я хочу тебя, ты хочешь меня, и рано или поздно ты сдашься.

— Почему ты так решил? — спросила она, тяжело дыша. Попыталась оттолкнуть руку, но он легко поднял ее и положил на кровать, свободной рукой зажав кисти рук у нее за головой. Он почти лежал на ней, придавливая весом своего тела, — она ощущала прикосновение сильных бедер, — и продолжал ласкать ее грудь, вновь занывшую от этих прикосновений. Провел рукой по ее плоскому животу и двинулся дальше. Анна тихо застонала.

— И все же я не хочу становиться одной из твоих женщин, — сказала она и тут же подумала, что это неправда. Она хотела его. Она его любила. Что же еще нужно?

Голос его был спокоен, но глаза лихорадочно горели.

— Хорошо, даю тебе время. Подумай. — Он встал, она тоже приподнялась на кровати.

— Я отвечу тебе прямо сейчас.

Он улыбнулся, но в его улыбке не было радости, Анна молча смотрела, как он подошел к двери, открыл ее и вышел. Потом упала на постель, вся дрожа.

Она не должна была показывать, что он нравится ей. Это ее первая большая ошибка. Эдвин говорил и держался самоуверенно. Обладая силой, прекрасной внешностью и большим обаянием, он не привык получать отказ от женщины, которая ему понравилась. Если бы с самого начала вести себя так, будто он безразличен ей, то преследование прекратилось бы. Он просто, как всегда, пожал бы плечами и не стал связываться с ней. Скорее всего, он все же не из тех, кто рвется на красный свет.

Но она ответила взаимностью. Позволила увидеть трещину, о существовании которой сама не подозревала. Вообще свою личную жизнь Анна всегда тщательно оберегала от посторонних глаз. Он же, естественно, истолковал ее поведение так, как хотелось ему.

Теперь предстоит напрячь все свои силы, чтобы противостоять его обаянию. Но пусть она была достаточно глупа, чтобы влюбиться в такого человека, время исцелит ее. Время исцеляет все. Время исцелит и ее глупое сердце. Эта мысль утешала. Но насколько легче было бы ей, если бы можно было не видеть его.