Три месяца счастья

— Что-то случилось! И ты еще меня спрашиваешь?! — Он схватил ее за руки, прижал спиной к стене, но взглянув на закрытую дверь в кабинет, прошипел: — Пошли.

— Не пойду!

Но он уже тянул ее в гостиную. Она упиралась, тяжело дыша, распущенные волосы упали на лицо.

В гостиной он закрыл дверь, по-прежнему крепко держа Анну, и резко повернул ее к себе.

— Что, черт возьми, это значит? — жестко спросил он.

— Ты о чем?

— Я иду на кухню за чашкой кофе и, услышав голоса в кабинете, решаю посмотреть, что там происходит. И что же вижу? Ты целуешь моего отца. Вы решили немного поинтимничать, подумав, что сейчас подходящий момент? Ты думала, что можно забыть об осторожности, поскольку не знала, что я рядом? Это так?

Единственным желанием сейчас было ударить его изо всей силы! Если бы это можно было сделать! Он крепко держал ее за руки.

— Да, — раздраженно ответила она. — Мы решили поинтимничать. Какой ты умный, что сразу догадался.

Не стоило говорить этого. Она тотчас поняла — сейчас не время для колкостей.

— Что здесь происходит?! Отвечай! Я хочу знать правду!

Он встряхнул ее, и она почти непроизвольно ударила его по ноге. Это тут же произвело желаемый эффект. Он отпустил ее, лицо искривилось от боли, и он побрел, хромая, к дивану.

Анна стояла, растирая руки, и смотрела на него.

— Я поцеловала твоего отца в макушку — жест признательности и сочувствия. Неужели непонятно? И наплевать, веришь ты мне или нет.

Теперь, когда он на безопасном расстоянии и еще некоторое время не сможет подняться с дивана, успокоиться было легче. Она по-прежнему дрожала от гнева, хотя ее напугал собственный поступок. Никогда в жизни не делала ничего подобного. Из-за этого человека проявились те черты ее характера, о существовании которых она даже не подозревала.

Эдвин взглянул на нее. Он уже казался не таким грозным.

— Ты могла бы сказать это и без применения насилия. — Он засучил штанину, осмотрел ногу и стал ее растирать. — Я видел страстных женщин, но ни одна из них не била меня.

Анна, немного успокоившись, сказала:

— Я разозлилась. Не терплю несправедливых обвинений.

— Наверное, остается только порадоваться, что под руку не подвернулась клюшка для гольфа. Ты вполне могла бы стукнуть ею меня по голове.

— Очень больно? — глядя вопросительно, Анна сделала несколько неуверенных шагов по направлению к нему, хотя определенно с ногой не могло быть ничего серьезного.

— Да, — мрачно пробурчал Эдвин. — Чертовски больно.

— Так же больно было мне, когда ты схватил меня за руки. — Теперь она стояла рядом, глядя вниз. Взгляды их встретились, и она поспешила отвернуться.

— Посмотри! — воскликнул он, указывая на ушиб. — Что ты здесь видишь?

— Ногу.

— Нет, вот здесь, — он ткнул пальцем в кость. — Здесь?!

Она села рядом и посмотрела туда, куда он показывал.

— Похоже, будет небольшой синяк, призналась она. — Давай сделаю компресс?

— Ты ведь медсестра? Так сделай хоть это.

Анна покорно вышла, нашла бинт, смочила его и вернулась в гостиную. Это, конечно, было не обязательно. Все прекрасно зажило бы само. Он делал из мухи слона, вел себя так, словно он — жертва. Ничего не случилось бы, не раздуй он скандала из-за невинной сцены.

Анна наложила компресс на ногу, стараясь не обращать внимания на его близость, хотя сердце просто выпрыгивало из груди. Поддаться его обаянию — играть с огнем, и это опасная игра.

— Джулиус сказал, что вы в общих чертах обсудили твое предложение, — сказала Анна.

— Да, — пробурчал Эдвин. — Он, видимо, думает, что я открываю здесь компанию только из-за чувства вины перед ним. Но это все не так. Хотя должен признаться, жаль, что я не приехал раньше, чтобы все выяснить и поставить на свои места. — Он сложил руки на груди и взглянул на нее.

— Да, конечно. А разве я здесь ни при чем? — Анна посмотрела ему прямо в глаза и тут же пожалела о своих словах. — Я хочу сказать… — Она покраснела и поспешно продолжила: — Разве ты прилетел не за тем, чтобы выставить меня из этого дома?

— Можно было бы воспользоваться случаем, — признался Эдвин, — но, тем не менее, я приехал не за этим. Мне действительно нужно развернуть здесь дело, и, честно говоря, жаль, что я потерял столько лет из-за гордости, в чем виню и себя и отца.

— Каков отец, таков и сын.

— Ты так думаешь? — Он рассмеялся тем самым смехом, который сводил ее с ума. По телу побежали мурашки, будто от электрического тока. — Может быть, тогда ты и меня поцелуешь? В знак признательности?

Он флиртовал с ней?! В это нельзя было поверить. Нет, скорее всего, дело в том, что здесь она — единственная девушка, и он заигрывает просто по привычке. Но тут вспомнилась эта странная сцена в гостиной, которую она не могла понять и простить себе. Конечно, он сразу заметил, как реагировала она на его прикосновения. Но, в сущности, какая разница! Каковы бы ни были причины, она ничего не могла поделать с охватившим ее волнением, хотя изо всех сил старалась остаться спокойной.

— Ты никогда не рассказывала мне, почему рассталась со своим парнем, — проговорил он, откинувшись на спинку дивана и заложив руки за голову.

Известно ли ему, как чувственны его движения? Она решила, что наверняка он это прекрасно понимает.

— Не рассказывала, — примирительно сказала Анна. — Просто в один прекрасный момент мы с Энтони обнаружили, что не подходим друг другу. И тогда я положила конец нашим отношениям.

Он улыбнулся, и она с досадой поняла, что ответила именно то, что он ожидал услышать.

В разговоре наступила продолжительная пауза. Анна так разозлилась на себя, что все отчаянные попытки собраться с мыслями ни к чему не привели. Хотелось как-то уязвить его, нагрубить, хотя бы переменить тему. Вдруг постучали в дверь гостиной, и в то же время в соседней комнате зазвонил телефон. Помощь пришла сразу с двух сторон.

Эдвин тихо выругался и прокричал:

— Войдите!

Вошел Джулиус и подозрительно оглядел их обоих. Надеюсь, я не помешал? — спросил он, подняв брови, и Анна ответила с облегчением:

— Конечно, нет!

Телефон продолжал звонить, и она встала.

— С вашего разрешения я подойду к телефону. — И не дожидаясь ответа, выбежала из гостиной.

— Алло! — сказала она, снимая трубку и потихоньку успокаиваясь. Подтвердив, что это действительно номер Джулиуса и услышав женский голос, добавила как можно официальнее: — Могу ли я чем-нибудь помочь?

— Думаю, да, — ответила звонившая женщина.

Анна шла к телефону, не представляя, кто и почему может звонить среди ночи, и женский голос в трубке привел ее в замешательство. В голове возникали догадки — одна нелепее другой. Неужели Джулиусу удавалось скрывать ото всех какую-то женщину, весьма необычную, если судить по голосу? Или он незаметно исчезал среди ночи, чтобы где-то покутить, в то время как все наивно полагали, что он мирно посапывает под своим пуховым одеялом и видит хорошие сны?

— Кого позвать к телефону? — спросила она и услышала в ответ:

— Эдвина Колларда.

Ну вот, ситуация начинает потихоньку проясняться, холодно подумала Анна. Слава богу, никакой таинственности. Это звонок не Джулиусу, а его сыну. Можно было догадаться об этом сразу по легкому акценту, хотя английский язык был безупречен.

— Кто его спрашивает? — спросила Анна отчасти по привычке, отчасти из-за любопытства.

— Вас это не касается, дорогая. Позовите Эдвина, если он, конечно, дома. Уверена, он еще не спит. — На том конце провода послышался смешок. — По ночам… как бы это сказать точнее, он особенно энергичен.

5

Анна не нашлась с ответом, да его и не требовалось. Для этой женщины, отказавшейся назваться, Эдвин явно был больше чем другом, и ей хотелось сохранить инкогнито.

— Это тебя, — бросила Анна, возвратившись в гостиную.

— Кто? — спросил Эдвин недовольно.

— Не имею понятия. — Можно было бы, конечно, уточнить, что это женщина, с неприязнью подумала она, но с какой стати я буду ему докладывать! Пусть сам выясняет, кто звонит. Наверное, одна из многих. И вслух сказала: — Она предпочла не представляться.