Страница 73 из 82
Одновременно, пользуясь условиями договора с фирмой, министерство командировало на завод в Фиуме офицеров и мастеровых для изучения на месте технологии производства. Пользуясь этим опытом, в бывшем мачтовом сарае в Кронштадте оборудовали первую отечественную мастерскую. Здесь, как говорится в официальном отчете по Морскому ведомству, своими силами построили и 30 августа 1878 г. испытали первую отечественную мину Уайтхеда.
Несправедливое по существу присвоение торпеде имени австрийского предпринимателя английского происхождения приходится объяснять либо данными на этот счет обязательствами Морского министерства, либо намерением отклонить возможные притязания на авторство со стороны И. Ф. Александровского. О возможности такого хода событий позволяет думать эпизод более поздней истории, произошедшей в 1909 г. с первым в мире (как и первыми подводной лодкой и торпедой И. Ф. Александровского) подводным минным заградителем М. П. Налетова (1869–1939). Тогда, не считаясь с уже состоявшимся одобрением проекта изобретателя (на основе опытового экземпляра, построенного в 1904 г. в Порт-Артуре), Морское министерство сочло возможным отказать М. П. Налетову в праве признать его авторство в конструкции заградителя и разработанных для него мин.
Погрузка мины Уайтхеда в минный аппарат миноносца.
Вслед за Кронштадтской мастерской сборку отечественных торпед развернули и в Николаевском Адмиралтействе. В 1882–1883 гг. их выпуск начали и в Петербурге частный машиностроительный завод Г. А. Лесснера и казенный Обуховский. В качестве первого шага к стандартизации и кооперации установили порядок, по которому особо ответственную деталь — резервуар сжатого воздуха для всех торпед изготовлял Обуховский завод. Установилась и условная индексация типоразмеров торпед. Буква "Л" в ее обозначении означала, что она выпущена заводом Лесснера, "О" — Обуховский завод. Индекс "С" присваивался образцу, разработанному Обуховским заводом под руководством его главного технолога П. К. Сильверсвана.
К 1884 г. из современных торпед флот имел на вооружении три образца калибром 380 мм и длиной 5,79 м, 4,72 м и 3,2 м. За время с 1884 по 1891 г. Обуховский завод выпустил 208 торпед, завод Г. А. Лесснера — 176, мастерские в Кронштадте и Николаеве 28 и 30 экземпляров. Всего на кораблях и корабельных катерах имелось 288 "спусковых аппаратов", для каждого из которых по положению требовалось иметь по три торпеды. Флот же к 1891 г. имел только 720 торпед, из которых до 250 употреблялись для практики офицеров и команд. 100 из них, изготовленные до 1880 г., считались уже устарелыми.
Но министерство могло тратить в год от 300 до 320 тыс. руб., которых хватало на заказ 70–75 торпед длиной 19 футов (5,79 м). Кроме этих все более возраставших расходов, в 1891 г. требовалось заказать до 120 катерных аппаратов для метательных мин (их требовалось 360) и 350 шестовых мин. В наличии же было 86 аппаратов, 260 метательных и 340 шестовых мин. Вот почему многие миноноски до конца своей службы вынуждены были довольствоваться лишь метательными или даже шестовыми минами.
Возрастали расходы и на пристрелку торпед. Только так можно было убедиться в уверенности боевого выстрела. Каждая торпеда на пристрелочной станции выстреливалась от 50 раз (в 1887 г.) до 10–20 раз (в 1894 г.). Вначале пристрелкой занимались корабли учебно-минного отряда, в 1882 г. для этого назначили на Балтике миноноску "Самопал". У Койвисто (ныне Приморск) на Биоркском рейде миноноска за 45 рабочих дней сделала 188 выстрелов (из них 149 на ходу).
В 1886 г. в Кронштадте (на северной стенке Военной гавани) организовали постоянную пристрелочную станцию. За навигацию этого года станция сделала 530 выстрелов, в результате чего 15 из 34 проверявшихся торпед были приняты на вооружение флота. В Севастополе пристрелочную станцию в 1887 г. разместили в Килен-бухте на пароходе "Брестовец". Стреляли из двух пусковых решеток, в которые, в зависимости от калибра торпеды вставляли компенсационные кольца. Постоянную береговую станцию удалось создать только в 1898 г. На Балтике новую постоянную станцию в 1908–1910 гг. соорудили на Копенском озере на берегу Копорского залива.
Стремительно расширявшееся минное хозяйство флота требовало особых мер по координации и централизации всего вооружения с выявлением приоритетности по классам кораблей и видам оружия. Но и здесь заметного движения творческой мысли не замечалось. Прогресс был ощутим лишь в создании мин заграждения и специальных кораблей для их постановки, называвшихся "заградителями", или по официальной терминологии — минные транспорты. В конструкции же торпед главной заботой флота и отечественных заводов было не отстать от безостановочно совершавшихся их усовершенствований и "адаптации" всех этих новшеств к условиям российского производства.
Характерной была проявленная в самом начале торпедного производства инициатива того же И. А. Шестакова. Свидетель особой культуры производства завода Р. Уайтхеда и весьма отличавшихся от них отечественных предприятий (по опыту сооружения миноносок), он в 1882 г. выступил с опережающей свое время и едва ли уместной инициативой. На ходатайство заведующего минной частью во флоте контр-адмирала К. П. Пилкина "о расширении торпедной мастерской в Кронштадте для увеличения выделки мин Уайтхеда" он через директора канцелярии Морского министерства передал рекомендацию: несекретные части мин заказывать частным заводам, а мастерской поручать лишь сборку.
Титульный лист учебного пособия для изучения мин Уайтхеда, написанного братом лейтенанта П.П.Шмидта, В.П.Шмиттом, изменившим после революции 1905 г. свою фамилию.
В разгар особо энергично нараставшего прогресса в конструкции торпед в 1898 г. выяснилось, что лейтенант Д.Б.Похвиснев, который на миноносце "Сокол" проводил в кампанию того года испытания торпед с только что появившейся на рынке новинкой — прибором Обри, был от минного дела вовсе отстранен. Его в порядке, видимо, цензового поощрения послали наблюдать за разгоревшейся в том году испано-американской войной. Давний энтузиаст минного дела лейтенант Н.Н.Шрейбер был переведен на Черноморский флот. Его же наиболее опытный и ближайший сподвижник лейтенант П.Н.Муравьев, командовавший опытовой канонерской лодкой "Мина", отправился служить на Дальний Восток.
Пришлось для освоения производства и приема большой партии заказанных для русского флота гироскопических приборов Обри командировать вовсе еще с ними не встречавшегося и только что закончившего Минный офицерский класс лейтенанта Е. П. Елисеева.
Вехой в развитии торпед к этому времени становилось изобретение маятника к изначально применяющемуся гидростатическому прибору (это был самый главный "секрет" мин Уайтхеда), что резко увеличивало надежность и точность удержания заданной глубины хода.
В 1896 г. началось производство гироскопического прибора Обри, гарантировавшего точность курса по направлению. Дальность хода и скорость торпед неуклонно повышали за счет увеличения давления в резервуаре сжатого воздуха, уменьшения веса резервуара за счет применения высокопрочной никелевой стали, перемещения гидростатического прибора в корму (что избавило от пропуска его тяг через резервуар) и, наконец, опытов с системами подогревания воздуха перед подачей его в цилиндры двигателей.
В итоге всех этих усовершенствований и собственных творческих поисков количество размеров торпед в русском флоте со времени приобретения первого образца Уайтхеда достигло 17 модификаций. 18-й уже во время войны стали торпеды Шварцкопфа. Все эти новшества жадно впитывали в себя японцы. Два их офицера (свои заказы на заводе в декабре 1898 г., по сообщению Е. П. Елисеева, одновременно принимали один голландец, один швед и четыре француза) наблюдали за исполнением самого, наверное, грандиозного на заводе заказа: 813 торпед, 130 "выбрасывающих аппаратов", 50 "жироскопов".