Крейсер «Очаков»

Зрелищное воздухоплавание с парашютными прыжками тогда входило в моду. Способствовал этому в России американец Шарль Леру. Он приехал в Петербург как раз в то время, когда лейтенант Шмидт вышел в отставку, в июне 1889 года. Первый полет заокеанского аэронавта состоялся 11 июня из увеселительного сада «Аркадия» на Новодеревенской набережной. В день полета набережные Большой Невки и Строганов мост были заполнены народом.

Не менее двух тысяч зрителей, купивших входные билеты, собрались в самой «Аркадии». Среди них, возможно, был и Шмидт. Но при полете в Ревеле (ныне Таллинн) осенью того же года Шарль Леру опустился с парашютом в море и утонул. Однако эта трагедия не остановила Шмидта в его стремлении стать аэронавтом-парашютистом. Отставной морской офицер с женой и маленьким сыном отправился в Париж к известному воздухоплавателю Эжену Годару. После недолгого обучения у Годара Шмидт совершил на воздушном шаре восемь полетов. Прыгал ли он с парашютом, осталось неизвестным.

Готовясь к публичным выступлениям, новоявленный аэронавт выбрал себе псевдоним и превратился из Петра Шмидта в Леона Аэра. В начале мая 1890 года Шмидт-Аэр возвратился в Россию. Его дебют, как воздухоплавателя-парашютиста, предполагался в Петербурге. Первый полет Шмидта назначили на воскресенье 20 мая в Озерках. Шар наполнялся водородом с пяти часов дня. Публика уже начинала скучать.

Но вот все увидели и героя дня. Он галантно раскланялся перед публикой, сел на трапецию и дал команду отпустить шар. Но шар, вместо того чтобы взлетать, вдруг лег на бок! Из него начал вытекать водород.

Публика зароптала. Раздались возмущенные голоса: «Обман! Деньги назад!». Пришлось деньги за входные билеты возвращать, а устроителям неудавшегося воздушного аттракциона — подсчитывать убытки. Шмидт попытался было организовать вторую попытку совершить полет из сада «Озерки». Но устроители зрелища уже потеряли веру в «преемника Леру». Пришлось ему перебираться в другой город.

О приезде Шмидта в Ригу объявили заранее. В назначенный день, 27 мая 1890 года, в живописном Верманском парке в центре города собралось много народа. Как и в Петербурге, шар начали наполнять за несколько часов до полета.

Но почему-то процедуру эту Шмидт прекратил преждевременно. Даже неискушенные зрители заметили: аэростат далеко не полон. Тем не менее воздухоплаватель решил лететь. Однако, почуяв свободу, шар устремился не ввысь, а пошел в сторону и налетел на стоявший неподалеку музыкальный павильон. Отталкиваясь от крыши павильона ногами, воздухоплаватель ушел от препятствия, однако ненадолго. Одна из веревок шара зацепилась за карниз эстрады. Купол парашюта оторвался от шара. Шмидт успел спрыгнуть на крышу павильона, где был подхвачен стоявшими там зрителями. Облегченный аэростат, кувыркаясь, полетел дальше и запутался в ветках деревьев.

«Господин Аэр разбил себе лицо и руку, — писала газета «Рижский вестник». — Вообще вчерашнее зрелище, и помимо его неудачного исхода, было неутешительного свойства. В противоположность своему отважному оригиналу, Шарлю Леру, молодой воздухоплаватель до того трусилполета, что дрожал перед ним, как осиновый лист. Тут же находившаяся его жена была заплакана и, прощаясь с мужем, способна была разбередить нервы хоть кого. Больше полетов г. Аэра в Верманском саду допущено не будет».

Словно злой рок тяготел над Шмидтом-Аэром. В Москве (неделю спустя после Риги) антрепренер А.Ф. Картавое арендовал для его полетов площадку в саду «Эрмитаж». Шар наполняли светильным газом, поступавшим сгазового завода. Давление в магистрали, на беду, оказалось недостаточным. Публика внимательно следила за приготовлениями к полету. «Сам г. Аэр и бывшая тут же его супруга, — писал «Московский листок», — проявляли невероятное волнение, которое мало-помалу сообщилось и всем руководившим работой».

Заиграл оркестр, раздались негромкие аплодисменты. Аэронавт, сев на полочку трапеции, скомандовал: «Раз, два, три. Пускайте!». Рабочие, державшие шар, отпустили его. И какой конфуз! Шар остался на месте! Воздушное «представление» отменили. Зрители, громко ругая его устроителей и «бесстрашного воздухоплавателя», бросились к кассе, где уже начали возвращать деньги. Шмидт решил еще разпопытать счастья, для чего в середине июня того же 1890 года вместе со своим антрепренером, женой и багажом отправился в Киев. Здесь был, наконец, раскрыт псевдоним «преемника Леру».

Кстати, читателю будет интересно узнать, что первые опыты, морского оздухоплавания в России проводились в Севастополе. На пристрелочной минной станции Севастопольского порта в Троицкой лейтенант М.Н.Большев был хорошо известен своими опытами в воздухоплавании и лекциями в Морском собрании. Знали там и лейтенанта Н.Н.Шрейбера, с бескорыстием и самоотверженностью проводившего эксперименты по подъему наблюдателей на воздушных змеях. Первые опыты, морского воздухоплавания в России проходили с большими трудностями. После долгой и мучительной подготовки парохода «Опыт», бесчисленных поломок, недоразумений с портовыми властями и даже пропажей 20 аршин шелка со склада станции при загадочных обстоятельствах (причем в тот же день ефрейтор А.Вайновский был задержан патрулем в непотребном виде) эти опыты все же состоялись.

1 сентября 1901 года в Севастополе впервые оболочка шара наполнилась водородом. В первый привязной полет на высоту 170 м ушли поручик фон Берхгольц, лейтенант М.Н.Большев и инженер- механик Ротманов. Авторитетная комиссия следила завыполнением всех пунктов программы опытов.

Программа летних опытов 1902 года была выполнена морскими офицерами с блеском. Впервые наЧерном море были получены фотоснимки Севастопольской бухты с высоты 325 м, проведены привязные подъемы в море с броненосца «Чесма», ночные подъемы с берега, выполнено эвакуация человека с борта броненосца на берег и обратно, получены результаты наблюдений и корректировки стрельбы орудий броненосца.

Газеты писали, что Шмидт-Аэр собирается ехать на полеты в Одессу и далее — в Константинополь. Поездка эта, однако, не состоялась. Горе-аэронавт продал свой шар и навсегда распрощался с воздухоплаванием. После неудачи в Москве одна газета писала: «Если правда, что господин Аэр был когда- то моряком, то можно ему посоветовать и впредь быть мореплавателем, а не аэронавтом». И он последовал этому совету, правда, не сразу.

Не найдя себе дела на суше, через несколько лет Шмидт запросился обратно во флот. В 1904 с началом русско-японской войны он был мобилизован на Балтийский флот. Шмидт был назначен старшим офицером угольного транспорта «Иртыш», входившем в эскадру адмирала Рожественского, направляющуюся на Дальний Восток.

В сентябре 1904 Шмидт в Либаве, где готовился к походу «Иртыш», устроил драку на балу организованном обществом Красного Креста. Местная газета писала: «В самый разгар бала, во время передышки в танцах, старший офицер транспорта «Анадырь», лейтенант Муравьёв, танцевавший с голубоглазой, белокурой красоткой — баронессой Крюденер, сидел и разговаривал со своей дамой. В это время, старший офицер транспорта «Иртыш» — лейтенант Шмидт, бывший на другом конце зала, подошел вплотную к Муравьёву и, не говоря ни слова, закатил ему пощёчину. Баронесса Крюденер вскрикнула и упала в обморок. К ней бросились несколько человек из близ сидевших, а лейтенанты сцепились в мертвой схватке и, нанося друг другу удары, свалились на пол, продолжая драться. Из под них, как из под дерущихся собак, летели бумажки, конфети, окурки. Картина была отвратительная. Первым кинулся к дерущимся 178-го пехотного полка штабс-капитан Зенов, его примеру последовали другие офицеры, которые силою растащили дерущихся. Тотчас же они были арестованы и отправлены в порт. Когда их вывели в прихожую, большие окна хрустального стекла которой выходили на кургаузский проспект, где стояли в очереди сотни извозчиков, то лейтенант Шмидт схватил тяжелый желтый стул и запустил им в стекла».