Страница 8 из 41
Весь последующий ход рассмотрения и корректировки проекта стал погружением в привычные повторявшиеся для каждого нового корабля болото и паутину бесконечных пересмотров малосущественных конструктивных решений и отступлений от ранее предъявленных требований. Эта бесконечная “пенелопина работа”, как выразился в свое время И.Ф. Лихачев, составляла главное содержание и цель существования МТК, прямо-таки купавшегося в перекройках проектов. Куда как проще, надежнее и дешевле было бы избрать какой- либо из имевшихся на мировом рынке западных образцов (как происходит ныне в заказе автомобилей, самолетов, видео- и оргтехнике) и дать на него заказ с учетом лишь очень несущественных замечаний и усовершенствований.
Собственные же проекты, обоснованные действительной государственной необходимостью, давно следовало упорядочить системой глубоко продуманных базовых эталонов, отвечающих принятой кораблестроительной программе. Так за проектом типа “Паллада” 1895 г. последовал яхтенный образец заказанной в том же году, ни на что не похожей “Светланы”, а теперь, снова на основе случайных воззрений адмиралов, заказывали и опять единичный образец крейсера с броневым поясом. А впереди предстояла неистовая вакханалия нового творческого восторга — заказ (вот была воистину работа государственной важности!) эскадренных броненосцев по шести существенно отличавшимся проектам.
Менее всего задумывался о проблемах судостроения “его превосходительство” Павел Петрович Тыртов. Этот заурядный чиновник в адмиральском мундире сумел особенно много наследить на всех высших должностях — в 1885–1891 гг. — помощником начальника ГМШ, в 1891–1893 гг. — начальником эскадры Тихого океана, в 1893–1896 гг. — начальником ГУКиС, в 1896–1903 гг. — Управляющим Морским министерством. Больше, чем кто- либо другой, он мог помочь флоту выбрать оптимальные типы перспективных кораблей в преддверии войны с Японией и не позволить флоту оказаться в том позорном состоянии полной неготовности к войне, в каком его застало японское нападение 27 января 1904 г. Но все эти предшествующие войне двадцатилетия он, как самый успешный агент вражеского влияния, неустанно душил все проявления инициативы и творчества.
“Его превосходительство” оказался не в силах добиться от МТК ни сжатых сроков и делового, а не мелочно-въедливого рассмотрения проектов, пи даже совсем, казалось бы, не требовавшего расходов директивного установления в проектах запаса водоизмещения. На нем, вплоть до 5 % нормы, не раз настаивали на совещаниях особо дальновидные адмиралы. Этой характеристики не оказалось, однако, в таблицах, прилагаемым к проектам крейсеров при их рассмотрении журналом МТК по кораблестроению от 12 декабря 1897 г. № 137. В этот день обсуждению (на 12 страницах журнала, подвергались три проекта, которые в октябре-ноябре 1897 г. поступали из Франции.
Два проекта (7550 т и 7800 т) Гаврского и Тулонского отделений Средиземноморской фирмы и один (6741 т) Луарского общества сопоставляли с проектом типа “Дианы” (6682 т). Более реально оправданным признали проект Тулонского общества, в котором (в скобках сведения по типу “Диана”) составляющие нагрузки (в процентах от водоизмещения) распределялись следующим образом: корпус с принадлежностями и вспомогательными механизмами 39,93 (39,0), бронирование 18,97 (11,76), артиллерия 7,28 (5,65), минное вооружение и сетевое заграждение 0,51 (1,86), механизмы 17,82 (23,84), топливо 9,61 (11,97), остальные грузы: команда, провизия и вода, рангоут, якоря и цепи, снабжение, шлюпки, непредвиденные грузы и прочие 5,88 (5,92).
С неслыханной детализацией — в обширной на редкость таблице (по 50 характеристикам) были представлены сведения по механизмам проектов — трех средиземноморского общества (два Гаврского отделения, один Тулонского) и одного Луарского общества. В них значились размеры цилиндров и ход поршня, диаметры и шаг гребных винтов, число элементов в котлах и “экономайзеров”, число оборотов и скорость поршня, длина элементов и диаметр трубок в котлах, площадь колосниковой решетки и число индикаторных сил на 1 квадратный фут площади и т. д. Не было только критериев, по которым можно было сопоставлять и оценивать все эти характеристики, а с ними — и сами проекты. Удельные веса механизмов и удельные расходы топлива отличались в проектах несущественно, и предпочтение одного перед другим было совсем не очевидно. В полной мере этот выбор едва ли возможно обосновать и сегодня.
На решение в пользу Тулонского проекта повлияли, по-видимому, наибольший запас топлива — 1000 т (хотя это и было меньше 9,61 % приходившихся в таблице “весовых данных”) и готовность фирмы проводить испытания на контрактную 21-уз скорость при нормальном водоизмещении, наибольшим предусматривалось в этом проекте число котлов Бельвиля (26 вместо 24 в других проектах, и экономайзеров, хотя наибольшую нагревательную поверхность обещал 2-й вариант Гаврского общества с применением котлов Нормана-Сигоди. Оба Гаврских проекта рассчитывали достичь контрактной скорости лишь при уменьшенном (было такое тогда обыкновение среди фирм) “водоизмещении на пробе” (7550 т вместо 8995 и 6950 т вместо 7760 т нормального водоизмещения). В достижимость же такой скорости при нормальном водоизмещении 6742 т, как это рассчитывало Луарское общество (оно и запас угля предлагало лишь 800 т, может быть, из-за сравнения с типом 6731-тонной “Паллады”), просто не поверили. Темное это дело — тогдашняя (как впрочем и сегодняшняя) контрактная практика, где многое в мотивах решений оставалось скрыто от глаз постороннего.
Броненосный крейсер “Баян”
(Боковой вид с указанием бронирования и вид сверху с указанием секторов обстрела орудий)
По этим или иным соображениям, но в итоге горячих дебатов, запечатленных для истории на 15 страницах текста и еще 4 страницах таблиц (новый показательный образец тогдашних методов принятия проектных решений), выбор склонился в пользу Тулонского проекта. Уже на следующий день на журнале № 132 появилась резолюция.
”…Его Высочество журнал одобрил, носовой подводный аппарат Его Высочество признает излишним. Войти в ближайшее сношение с Тулонским обществом для рассмотрения замечаний МТК и заключение контракта по представлении подробных спецификаций”. МТК тем временем с достойным изумления упрямством продолжал цепляться за высочайшее предписание ограничения водоизмещения 7000 т. Знать не желая о “законах развития морской силы” (статью под таким названием в мае 1898 г. опубликовал лейтенант Н.Н. Хладовский), подтверждавший объективную непреложность роста водоизмещения кораблей по мере их совершенствования от типа к типу и вовсе не оглядываясь ни на какие там ”О'Хиггинсы“, “Асамы” и 8000-тонные проекты все пытались “обжать” проект Тулонского крейсера по всем доступным произволу характеристикам.
Уменьшением ширины корпуса на 1,37 фут (отношение длины к ширине составляло 8), мощности механизмов с 16500 л.с. до 13485 л.с. (экономия 245 т) и запасов угля на 140 т, тотальным уменьшением толщины брони пояса ватерлинии (на 1 дм), башен и казематов, сокращением протяженности казематов и пояса по ватерлинии и т. д. героически “наскребли” 812 т крохоборской экономии.
В то же время не отступались от намерений в порядке уточнения проектных заданий нагрузить корабль дополнительными, почему-то забытыми ранее требованиями и усовершенствованиями. Они, впрочем, в известной мере диктовались активизацией творчества в МТК, произошедшей с принятием в декабре 1897 г. грандиозной программы судостроения “для нужд Дальнего Востока” и разработкой заданий на проектирование предусмотренных в ней проектов новых кораблей.
Неудивительно, что в числе первых претендентов на заказы оказался тот же самый завод в Ла Сейн, директор которого А. Лагань, вслед за Ч. Крампом из США, а, может быть, и ранее (тайны закулисья под шпицем и доныне остаются нераскрытыми) не раз, надо думать, побывал в Петербурге. Здесь в обход какого-либо международного конкурса он и получил заказ на постройку перевернувшего всю программу знаменитого “Цесаревича”. Этот проект фирма предложила министерству 26 мая 1898 г. 2 июня он поразительно немногословным, без всяких следов трений, журналом МТК № 62 был одобрен, а уже 8 июля 1898 г. состоялось подписание контракта.