Страница 29 из 41
Затем идут три мичмана по 1 году, которые служат как передатчики приказаний между различными частями флагманского корабля. Флагманский артиллерист Мякишев — единственный человеке некоторыми познаниями; будучи возбужден против порядков штаба, только увеличивает работу флаг-капитана постоянными с ним препирательствами, он очень хочет уйти куда- нибудь. Если прибавить к этой картине меня, которого флаг-капитан хочет взять во время войны, то получится изображение той беспорядочной кучи, которая поведет флот в бой в скором времени.
Так как бой — первенствующее военное действие, имеющее влияние на победу, то искусство его ведения должно считаться в военное время (святым) главным качеством флотоводца. Тем более, если это сражение может быть только одно.
Перемена командования эскадрой необходима, перемены ждут, и одно известие об этом произведет громадный подъем духа. Адмирал Алексеев, незаменимый, достойный и умнейший после печального непослушания Гильдебранда и некоторого труда, с которым пришлось заставить слушаться Скрыдлова, выбрал адмирала Старка, как человека не только исполняющего его волю, что должен делать всякий военнослужащий, но как простого передатчика приказаний.
В случае войны, как бы стратегические соображения не были хороши, исполнение операций будет возложено на флотоводца. Мне кажется, что в таком деле, где рискуют не только громадными жертвами, принесенные Россией на создание флота, но и всем ее мировым престижем, дело старых личных недоразумений должно само собой отпасть. Зиновий Петрович Рожественский настолько понимает свой долг перед Государем, что несомненно, подчиниться вполне адмиралу Алексееву, не только видимо, но и в своих действиях.
Если бы Государь знал, в каких руках и в каком настроении находится его флот, он бы, наверное, примирив обоих, прислал всеми уважаемого адмирала сюда.
Если это было бы сделано, то адмирал Старк мог бы получить почетное повышение помощника наместника по морской части, и оставаясь на берегу, своей опытностью помог бы в управлении всем сложным береговым устройством, без которого флот не может обойтись. Если старые счеты будут сочтены не возможными к примирению, то попросите Государя назначить вас лично, это произведет еще больший подъем духа, и вы своим умом и военными знаниями дополните отсутствующий опыт. Если же Вы не можете оставить столицы, то есть еще один человек, который может поднять флаг командующего флотом (как в войсках Главнокомандующий и командующие армиями) и, принеся свое старшинство на благо отечества, использовать свои способности, опыт и знание — это адмирал Макаров.
В военной истории много примеров начальников, принимающих флот незадолго до сражения и ведущих его к победам, и еще большее число неспособных, не понимаемых и нелюбимых начальников, терпящих поражение. Лично считаю, что последствия этого поражения будут иметь большее влияние, чем какое бы то не было в мировой истории. Вы можете быть уверенными, что о написанном в настоящем письме я ни с кем не говорил, но даже когда кто и осуждает в такое время власть, считаю своим долгом поддерживать.
Ваше Высочество, мне неприятно писать о настоящем, когда может через несколько дней пойдем в бой, но я считаю своим долгом совести и присяги сделать все от себя возможное, ввиду почти неизбежной войны, для избежания позора, и поэтому обращаюсь к Вам, чтобы Вы (так в тексте — P.M.) помогли насколько можете.
Если это будет достигнуто хотя бы с риском осрамления меня навеки, я буду доволен. Пожалуйста, не очень говорите, что я Вам писал, и письмо это покажите М.А.
Великой княгине целую ручку и благодарю за фотографию, при первой возможности скоро напишу ей, и она мне обещалась написать. Я пока артиллеристом на “Палладе”.
Ваше Высочество, вы сделайте что-нибудь, чтобы наша матушка Россия не была опозорена в предстоящей войне, если ее решим вести.
А все-таки Победит Наш Великий Государь и его Православный народ.
Вас уважающий и любящий С. Шереметев Крейсер “Паллада”, Артур, 22/XII-03.
Ваше Высочество!
Посылаю вам настоящую памятную записку, представленную мной начальнику эскадры в начале января. Если найдете время, может быть ее рассмотрите.
Все помарки чернилами сделаны для ее исправления перед подачей наместнику. Надвинувшаяся гроза сделала невозможным здесь предложенного выполнить.
Воюем вовсю. Артур тесно заблокирован японским флотом, настолько, что в настоящий момент (в ночи) отряд их миноносцев стоит в бухте Сикау, 5 верст от Артура. 26-го бомбардировка была отвратительна для самочувствия, так как велась систематически с 9 утра до 1 ч дня по одному 12-дм выстрелу (всего около 200). Стреляли через горы и из Голубиной бухты, мы могли отвечать только изредка с одной батареи, и флот не мог выйти из-за малой воды.
Раненых и убитых около 60 человек, число скрыто, дабы по возможности не обнадеживать японцев. Дух прекрасный, чувствуется приезд власти. Макаров распоряжается, и все чувствуют, что появился вождь.
Я пока у него флаг-офицером. Прошу передать Великой княгине почтительнейший привет, также и всем.
С. Шереметев
Ваше Высочество, подводная лодка необходима. При всяком большом взрыве снаряда около борта при бою в море, лица у всех без того вытянутые, вытягиваются еще больше, и многие говорят: “подводная”.
Между тем при нашем положении и японскими войсками, находящихся в 5 милях от крепости, она бы могла быть для нас очень полезной. Здесь есть и эллинги, и рабочие Невского завода, и инженеры, так что при высылке ее немедленно соберут.
Очень вас любящий С. Шереметев. 29.11.04/Артур
11. В войне на два фронта
В продолжение всей войны офицеры и матросы всех кораблей должны были вести борьбу на два фронта — с деятельным и инициативным противником и постоянно мешавшей этой борьбе собственной бюрократией. Всю войну она не переставала ставить флот перед новыми горькими разочарованиями.
Прочувствовав, хотя и запоздало и не во всем (князь Ухтомский остался младшим флагманом), письмо лейтенанта “Баяна” СВ. Шереметева, генерал-адмирал все же назначил С.О. Макарова командующим флотом в Тихом океане. Лейтенант С.В. Шереметев был принят в его штабе. Но власть, все еще не понимая, как катастрофически, на волоске висит судьба всей войны в Тихом океане и насколько она находится в руках С.О. Макарова, продолжала всемерно мешать его титанической работе по восстановлению боевого духа и боеспособности флота.
Но наместник, привыкший быть полновластным царьком, был озабочен прежде всего, продвижением “своих” людей. Особо жалуя командира порта Греве, по вине которого флот оказался не защищен бонами, он жаловался в Петербург о том, как неделикатно С.О. Макаров повредил здоровью этого едва ли не самого полезного для флота адмирала. И при всем притом его ждала блестящая карьера. Еще раз проявив свою бездарность в должности командира Владивостокского порта, он тем не менее был снова обласкан императором и стал командовать портом в Петербурге. “Да, пока продолжается такое кумовство, если не сказать больше, флоту нечего надеяться на возрождение”, — писал потрясенный непотопляемостью Греве лейтенант А.П. Штер.
Неоспоримым приходится признать тот факт, что высшая власть, генералы, адмиралы и сам “божий помазанник” Николай II считали войну несправедливой обузой и повинностью, мешавшими им жить в прежних неге, лености, самодовольстве и комфорте. Тогда прямо говорили (Н.Н. Беклемишев, ”О русско-японской войне на море”, С-Пб, 1907, с. 102), что “Главный морской штаб нехотя воюет с Японией, Морской технический комитет держит нейтралитет, а Главное управление кораблестроения и снабжений прямо враждебно России”. Лейтенант А.П. Штер ('На крейсере “Новик”, СПб, 1908; С-Пб, 2001, с. 15) писал, что все усилия экипажа в бою могут быть сведены на нет, ”если начальник не желает драться, а только отмахивается от неприятеля, как от назойливой мухи. Такое отношение к делу было все время заметно в Порт-Артуре, ни разу начальство не решилось на серьезное дело, все время проглядывало желание сохранить как можно больше кораблей и людей и свою собственную жизнь в придачу”.