Страница 50 из 88
Татьяна не поняла, о чем говорит ребенок. Наверное, дети всегда что-нибудь придумывают и живут в своем воображаемом мире, подумала она.
— Ты разрешишь мне подождать твоего папу?
Дима, наконец, перестал разглядывать гостью.
— Да, проходи, — он взял девушку за руку и потащил за собой в зал. — Садись. Сейчас я принесу тебе сок. Ты любишь ананасовый сок? — немного картавя, поинтересовался маленький хозяин. И не дождавшись ответа, тут же добавил: — Я очень люблю его, и ты, значит, должна его любить!
— Да, он действительно вкусный, — согласилась Татьяна и присела в кресло.
Пока Дима бегал в кухню, она огляделась. Обстановка квартиры была довольно скромная. Посередине просторного зала, стены которого были обшиты деревом, лежал толстенный ковер с густой искусственной травой и полевыми цветами. Среди этой сочной пахучей зелени Дима любил засыпать в обнимку со своим мохнатым механическим другом. На одной из стен лесенкой висели картины современных художников, на другой — плоский экран — проектор объемного изображения. Ближе к окну стояла бесформенная надувная софа. Сквозь ее темную прозрачную текстуру виднелись звезды, планеты и туманности, которые переплывали с места на место, сталкивались и снова расплывались. Возле софы лежали всяческие игрушки маленького хозяина. Больше в зале ничего не было. Кроме окна, конечно, во всю стену. В зале были три двери. Одна вела в кухню, а две другие, видимо, были входом в спальню и кабинет-библиотеку (двери в эти комнаты были закрыты).
— А вот и я! — весело сообщил мальчик, вернувшись с двумя пластиковыми стаканами сока.
Татьяна совершенно не представляла, о чем можно говорить с ребенком. Опыта общения с детьми у нее не было. И чтобы говорить с ним хоть о чем-нибудь, она спросила:
— А почему ты любишь именно ананасовый сок?
— Папа сказал, что он живой и настоящий. Когда я его пью, он начинает говорить со мной из живота. Он булькает, как будто, правда, разговаривает. Ты пей. Сейчас он и с тобой начнет разговаривать.
Татьяна отпила сок и глянула на малыша. Тот залпом пил вкусное содержимое своего стакана и не отрываясь смотрел на гостью. Потом Дима облизнулся и снова исчез в кухне. Вернулся он уже с целой коробкой сока.
— Я уже давно тебя жду… — вдруг признался ребенок и поставил полупустую коробку на пол рядом с креслом, в котором сидела девушка.
Татьяна удивленно подняла брови, но смолчала.
— Папе некогда заниматься мной, — по-взрослому рассуждал он. — А тут неожиданно… — мальчик втянул голову в плечи и заговорщически шепотом добавил, — я сильно заболел, и тогда папа пообещал, что обязательно тебя найдет.
Татьяна не понимала, о чем это говорит мальчуган.
— Папа говорил тебе обо мне? — удивилась она. — И что же он говорил?
— Что ты красивая и добрая.
— Так и сказал? — недоумевала девушка, допивая сок.
— Да. Он сказал, что моя мама самая красивая и самая добрая! — гордо заявил Дима.
Татьяна поперхнулась и закашляла.
«О Боже! Милый, милый малыш, — подумала она, — ты так ждешь свою маму… Вот так в историю я попала! И что теперь делать? Сказать ему, что он ошибся, и что я не его мама? А вдруг он начнет плакать? Как же быть?»
— Не торопись, сок есть еще, — добродушно улыбнулся Дима. — Папа обещал сюрприз. И этот сюрприз — ты!
Ничего не оставалось делать, как дожидаться учителя и мало-мальски поддерживать разговор с его сынишкой.
Дима вдруг по-взрослому всплеснул руками и с недоумением воскликнул:
— Ну, где же он сам? Сюрприз уже здесь, а его все нет и нет!
Мальчик осмелел и забрался к Татьяне на колени.
— Я уже умею считать, — похвастался он. — Два глаза, один нос, один рот. Мама — раз, папа — два, и я, — он засмеялся, — будет три.
— Молодец.
Татьяна погладила ребенка по светлой головке, и тот уткнулся своей сонной и довольной мордашкой ей в плечо. Потом он неожиданно заерзал, развернулся к ней лицом и положил свои ручонки ей на щеки.
— Мамочка, ты знаешь какую-нибудь сказку?
Татьяна задумалась:
— Садись поудобнее. Я сейчас расскажу тебе одно старое-старое стихотворение про слоненка и комарёнка.
Ребенок послушно умостился у нее на коленях, снова прижался щекой к ее плечу и приготовился внимательно слушать.
— Ты сама его придумала? — спросил Дима и зевнул.
— Нет, малыш, — Татьяна погладила мальчика по голове. — Это стихотворение написал триста лет тому назад индийский поэт Сарвешвар Даял Саксена.
— А почему ты так долго не приезжала ко мне? — вдруг спросил мальчик.
— Не знаю, — только и ответила девушка.
— А я ждал тебя каждый день, — он обнял ее и склонил свою голову ей на плечо.
Двери в прихожей бесшумно разъехались, и в квартиру вошел Влад. Увидев сына на руках какой-то женщины, он удивился и растерянно остановился. Дима и Татьяна не услышали его появления, потому что ребенок что-то говорил гостье в этот момент. Влад продолжал стоять в прихожей и наблюдать за происходящим. Дима свесил свою ручонку с плеча девушки и повернул голову. Увидев отца, он улыбнулся.
— Папа… — тихо произнес он.
Татьяна оглянулась.
Дима соскочил с ее колен и побежал вприпрыжку к отцу.
— Папа, папа! Мама приехала! Она нашлась. Это твой сюрприз, да? Он мне очень-очень нравится, — кричал радостно Дима.
Он подбежал к отцу и прыгнул на него, как обезьянка. Влад поднял сына на руки и посмотрел на неожиданную гостью.
— Папа, мама мне рассказала сказку. Папа, она красивая.
По выражению отцовского лица Дима понял, что тот не рад появлению этой женщины. Но уж очень ему не хотелось, чтобы она ушла, и ребенок решил схитрить. Мальчик обнял отца так крепко, насколько ему позволяли силенки.
— Мне очень-очень понравился твой сюрприз! — повторил он, не дождавшись реакции отца.
Влад продолжал молчать. Татьяна поднялась с кресла и, не сходя с места, смущенно смотрела на преподавателя с сыном. Таким Владислава Петровича она еще не видела. «Этакая мадонна мужского рода с младенцем на руках», — отметила мысленно Татьяна.
Наконец Влад прервал затянувшееся молчание:
— Как вы сюда попали? — поинтересовался он.
— Я совершенно случайно оказалась вашей гостьей. Я…Я шла к вам, чтобы извиниться за все свои выходки, — запинаясь, ответила Таня.
— Я не сержусь на вас, — ответил Влад и прошел с сыном в зал.
— Да, вы не сердитесь, но по всему видно, что презираете…
— У меня нет причин любить вас.
— Простите меня, пожалуйста.
— Я уже сказал, что не сержусь.
Он опустил ребенка на пол и замолчал, давая понять, что прощение он выдал и теперь она может уйти. Дима не понимал, о чем говорят взрослые, но совершенно четко он уловил настроение родного отца и его желание, чтобы мама ушла.
Татьяна опустила глаза. Теперь она на себе почувствовала, каково это — быть отвергнутой и униженной. Она вмиг вспомнила всех, над кем зло подшучивала, кого хамски гнала от себя прочь или смеялась прилюдно. В одну секунду все это ей вернулось. Все! Она хотела заплакать от обиды и унижения, но, видимо, гордость не позволяла эгоцентричной натуре в одночасье перестроиться на другую волну и дать себе, наконец, расслабиться и поплакать над своей дуростью и слепотой.
— Вы что-то еще хотели мне сказать? — холодно поинтересовался Влад.
Татьяна неуверенно покачала головой.
— Тогда извините, мне нужно кормить сына.
Дима почувствовал, что теряет только что обретенную маму.
— Мама тоже будет со мной кушать, правда, папа? — дернул он отца за руку.
— Нет, сынок, — ответил Влад и повел ребенка в кухню.
Татьяна развернулась и направилась к двери.
— Нет, мамочка, не уходи! — вдруг закричал Дима и бросился к ней. Он обхватил ее за ноги и уткнулся в бедро мордашкой. — Не уходи! Я не хочу, чтобы ты уходила! — истошно вопил Дима.
Татьяна обняла мальчика и вопросительно посмотрела на Влада. Тот стоял, как скала.
— Дима, это не мама, — громко сказал отец.