Страница 42 из 88
— Что, до сих пор? — удивился Том.
— До сих пор. А ведь женщина первая воспитывает своего малыша, и, конечно, как мать она лучше сможет объяснить будущему защитнику истинную веру ислама — веру в единого Бога, Бога Авраама и Иисуса, если сама будет грамотна и хорошо знакома со Святой Книгой.
— Ты говоришь прямо как мусульманка, а не как бахаи.
— Вера Бахаи современная религия и сочетает в себе все известные и уже существующие религии: иудаизм, индуизм, буддизм, христианство, ислам, зороастризм. Ислам — родная мать веры Бахаи. А как известно, у каждого ребенка до конца дней своих остается трепетное отношение к матери, несмотря на то, что он становится самостоятельным и уже идет по жизни своей дорогой. Можно быть католиком, как ты, но любить весь мир, защищать планету, спасать мусульман, что ты и делаешь сейчас, и любить неугомонную бахаи, — улыбнулась Лика.
— Да, я люблю тебя, вредина, — шутливо ответил Том и улыбнулся. — Ты права на миллион процентов: нет разницы, кем себя человек называет, важно лишь то, как он поступает. Действительно, это свежий взгляд на нашу эпоху.
— Эй, вы там, католики-бахаи, хватит философствовать! На базе послушаем лекцию, — шутливо пристрожился Майкл. — Будьте внимательны — наши правоверные оживились. Пора спасать ислам.
— Да, командир, — отозвался Том.
— Лика, твой интерком включен?
— Да, командир.
— Слушай сейчас их внимательно, будешь переводить для всего нона!
— Да, мой строгий командир!
Майкл, сдерживая улыбку, глянул на девушку и лежащего рядом с ней Тома.
— Всё, шутки закончились! Не расслабляться! Остаетесь здесь, а я проверю остальных.
— Слушаемся и повинуемся, — с шуткой отозвался Том за обоих.
Майкл покинул влюбленную пару и снова, перебегая от куста к кусту, направился к Роберту и Бену.
48
В лагере паломников было оживленно. Из толпы собравшихся вышел молодой мужчина в длинном черном плаще с капюшоном, откинул капюшон назад и подошел ближе к граниту, чтобы всем его было видно. Это был араб лет тридцати пяти или чуть старше, с начинающими седеть черными вьющимися волосами до плеч, аккуратной бородкой и тонкими усами с такой же проседью, правильными чертами лица и с блестящими сверлящими глазами. Пронизывающий взгляд был у этого человека, пугающий и подчиняющий себе. Ростом он был невысок, но держался прямо, уверенно и с нескрываемым достоинством, даже с чувством превосходства. Он поднял из-под накидки руки, сделал жест омовения.
Люди затаили дыхание и приготовились слушать.
— Правоверные! — громко обратился проповедник к собравшимся, одни из которых с нескрываемым интересом, другие с любопытством, третьи с недоверием смотрели на него. — «Повинуйтесь своему Господу! Когда земля расширится (что непременно и будет), когда извергнет из себя, что в ней есть, и опустеет, повинуясь своему Господу, тогда ты, о человек, стремительно устремишься ко Господу своему и предстанешь пред Ним…»
Дед с внуком переглянулись.
— Он действительно говорит то, что написано в Коране? — шепотом спросил Аман у деда.
— Да, — также шепотом ответил старик. — Начало восемьдесят четвертой суры. Ш-ш-ш, теперь молчи и слушай!
А человек в плаще продолжал:
— «В тот день солнце обовьется мраком, звезды померкнут, горы с мест своих сдвинутся, гробы откроются, звери столпятся, моря закипят, в тот день свитки разовьются, небо, как покров, снимется, ад разгорится и рай приблизится. И узнает всякая душа, что сделала она себе. Клянусь небом, украшенным созвездиями зодиака и днем предвозвещенным; клянусь свидетельствующим и тем, о чем он свидетельствует: гибель ископавшим ров, разжигавшим в нем огонь, поддерживавшим его растопкою! Вот они сидели при нем, и сами были свидетелями тому, что делали верующим. Они мучили их только за то, что веровали они в Бога, Сильного, Славного. В Того, у кого власть над небом и землею… Размышлял ли ты о том, который ложной считает эту веру? А потому он гонит от себя сироту, не приветит к своему столу бедноту. Горе тем молящимся, которые во время своей молитвы нерадивы, которые лицемерят и отказываются узреть других»[8].
Паломники стали на колени и, прикрыв глаза, прижали руки к груди.
Проводник, которого все присутствующие уже начинали воспринимать как воскресшего двенадцатого имама Али, все говорил и говорил без остановки. Он уже не цитировал Коран, а говорил от себя, прикрыв глаза и раскинув поднятые в мольбе руки. Его речь безмятежно текла, завораживая, убаюкивая, словно гипнотический туман, окутывала она паломников, погружая их в сон, в фанатический транс, в слушание, но уже не слышание и не улавливание смысла красивых, витиеватых фраз и выражений. Некоторые смотрели на таинственного святого с распахнутыми остекленелыми глазами, полными безграничной преданности и обожания.
После очередной молитвы паломникам было предложено питье из нескольких общих чаш, а также хлеб и овощи, которые разносили трое проводников и девушка с зеленой банданой на голове. Отужинав, правоверные начали укладываться спать возле горящих костров. А одна паломница, которая следовала вместе с другими ищущими истину, подсела к новоиспеченному имаму.
— Я чувствовала, что встречу тебя, потому и согласилась идти со всеми. И вот я снова рядом с тобой! Почему ты прежде не говорил мне о том, кто ты на самом деле? — тихо спросила Надире, взяв его за руку.
— А ты бы поверила мне? — спросил Алишер, глядя ей в глаза.
— Не знаю… — она потупила взор.
— Вот и я не мог разобраться, кто я.
— А теперь ты уверен?
— Теперь — да! — твердо ответил он и, поднявшись, отошел в сторону, к своим соратникам. — Завтра вечером… — быстро проговорил он им.
— На все твоя воля, Повелитель! — трое молодых арабов и девушка в зеленой бандане поклонились ему.
Надире посмотрела на них тоскливо и, продолжая смотреть в спину уходящему в тень Алишеру, прилегла у костра.
Как неожиданно она нашла его! Кто бы мог подумать, что, увязавшись за новой сотрудницей бара, официанткой Лейлой, она вновь обретет своего исчезнувшего возлюбленного? Вот только обретет ли она его на самом деле? Алишер так изменился, совсем не похожий на того, которого она знала прежде. Этот Алишер какой-то чужой, отстраненный, будто и не живой вовсе, но по-прежнему такой же красивый и притягательный.
49
Забрезжил рассвет. Вселенцы уже не спали и были на посту. Джонни подобрался к развалинам дворца и, укрывшись за выступом песчаника, следил за обстановкой внутри импровизированной «Каабы». Большинство паломников уже проснулись и пребывали в молитве.
А вселенцы тем временем спорили:
— …Лика, пожалуйста! — вспылил Роберт и тут же смягчил тон. — Сейчас твоя философия им не поможет. Нужны меры куда эффективнее.
— Может, подавить их эмоции концентрацией наших мыслей? — предложил Том, как бы рассуждая вслух.
— Даже если мы станем на колени и без глотка воды в этой пустыне «провалимся» в глубокую медитацию, это не сработает — их слишком много. Гораздо больше, чем нас. Их животная энергия необузданна! — настаивал Роберт.
— Это попахивает пессимизмом, — беззлобно заметила Лика. — Ты все еще сомневаешься в своих способностях и внутренней Силе.
— Я — смею напомнить — всего лишь примитивный пилот скимера. Заметьте, даже не космического челнока. И не подвязывался читать чужие мысли и корректировать мотивы людских поступков. В этом чудодействе я — пас. Это ты у нас великий медиум! — съехидничал Роб.
Лика вздохнула и промолчала, больше не пытаясь переубеждать категоричного Роберта.
Видя, что хватил лишку, тот решил смягчить свою тираду более лояльными высказываниями:
— Я верю в то, что говорит нам «архангел», но мне все еще сложно отрешиться от привычного взгляда на общеизвестные и всеми принятые доктрины… Ты права: надо верить в безграничность…
8
Коран — 81: 1-14, 82: 1–5, 85: 1–8, 107: 1–7