Страница 4 из 9
В целом военная цензура справлялась с возложенными на неё обязанностями. Но не обходилось и без казусов. В своих воспоминаниях выдающийся русский и советский учёный А.Н. Крылов[25] описал один из таких случаев:
«Цензорами в военную цензуру набирали барышень, им строго-настрого было приказано не пропускать ни номеров полков и дивизий, ни названия городов, сёл, деревень и вообще местностей, и вот я сам прочел корреспонденцию в “Новом времени”: “…наш полк NN наступал под сильным артиллерийским огнем через болото YY, уезда XX, губернии КК. Немцы придавали неверную установку трубке или трубки у них были плохие, только шрапнели часто давали “клевок” и не разрывались”. Я показал это М.Е. Грум-Гржимайло[26] — “полюбуйтесь цензурой”.
Недели через две или три встречаю его:
— А знаете, немцы теперь снабдили шрапнели такой трубкой, которая и при клевке даёт разрыв, могли бы прислать хорошую коробку конфет цензорше»{32}.
В такой ситуации не было ничего необычного. Нехватка цензоров восполнялась приёмом на службу неподготовленных барышень.
Российско-германская граница. Район города Вержболово. 3/16—4/17 августа 1914 года.
Части 27-й пехотной дивизии 1/14 августа 1914 года выступили двумя походными колоннами из Симно к Вержболово, подходя вечером 3/16 августа к городу, Уфимский полк услышал шум недалёкого боя, который вела русская кавалерия с немцами.
Войска 1-й армии сосредоточились на российско-германской границе, готовые к вторжению в Восточную Пруссию.
По принятому Ставкой плану войскам Северо-Западного фронта (1-й и 2-й армиям) предписывалось в ходе наступления на Восточную Пруссию разгромить защищавшую её 8-ю германскую армию и овладеть этой германской провинцией вплоть до нижнего течения Вислы. Во исполнение этого плана главнокомандующий Северо-Западным фронтом Я.Г. Жилинский подписал 31 июля/13 августа 1914 года ряд директив{33}.[27] По замыслу командования фронта 1-я армия генерала П.К. Ренненкампфа должна была наступать на Кенигсберг с востока, а 2-я армия генерала А.В. Самсонова с запада, отрезая возможность отступления противника за Вислу. В двух русских армиях было сосредоточено 17,5 пехотных и 8,5 кавалерийских дивизий и 1104 орудия, общей численностью 250 000 человек[28]. Из них на 1-ю армию приходилось 6,5 пехотных, 5,5 кавалерийских дивизий, 402 орудия — всего около 100 000 человек{34}.[29] Двум русским армиям противостояла 8-я германская армия под командованием генерала М. Притвица в составе 4 корпусов (I, XVII, XX армейских и I резервного) и других частей, в том числе и ландверной дивизии генерала Ф. Бродрюка{35}.[30] Всего: 15 пехотных и 1 кавалерийская дивизия, 1044 орудия, из которых 156 были тяжёлые орудия{36}.[31] Общей численностью около 190 тысяч человек, а вместе с ландверным корпусом генерала Войрша, находившимся на стыке 8-й армии и австро-венгерскими войсками, — 220 000 тысяч человек{37}.
В результате в двух русских армиях было численное превосходство в живой силе, в артиллерии же это превосходство нивелировалось наличием у немцев большего количества тяжёлых орудий. Однако у командования 8-й германской армии было преимущество единоначалия, в отличие от несогласованных действий 1-й и 2-й русских армий, наличие разветвлённой железнодорожной сети и чёткое понимание поставленной германским генеральным штабом задачи — не допустить вторжения русских войск в пределы Восточной Пруссии, для чего необходимо вести активные наступательные действия и разгромить обе русские армии поодиночке. «Когда русские придут, — написал начальник германского Генерального штаба X. Мольтке начальнику штаба 8-й армии генералу Г. Вальдерзее, подчёркивая это требование, — никакой обороны, а только наступление, наступление, наступление»{38}.
Впрочем, командование 8-й германской армии намеревалось дать сражение вторгшейся в пределы Восточной Пруссии 1-й русской армии только под Гумбинненом 6/19 или 7/20 августа, чтобы разгромить её и отбросить к границе. При негативном развитии ситуации 8-я армия должна была отступить вглубь территории Восточной Пруссии, но удерживать Вислу{39}. Исходя из этого плана действий, генерал М. Притвиц, узнав о вторжении 1-й армии П.К. Ренненкампфа в пределы Восточной Пруссии, оставил на участке фронта 2-й армии генерала А.В. Самсонова 1/3 дивизий своей армии, направив против 1-й армии остальные 1/3 дивизий. Таким образом, 1-я армия не получила решающего численного преимущества перед немецкими частями.
Однако этот план командования 8-й германской армии был нарушен энергичными действиями командующего I немецкого армейского корпуса генерала Г. Франсуа, который, проигнорировав приказ М. Притвица, выдвинул свой корпус в район Сталупенена[32], намереваясь остановить наступающий III корпус 1-й армии П.К. Ренненкампфа всего лишь в восьми километрах от российско-германской границы. Для вошедших на территорию Восточной Пруссии частей III армейского корпуса это оказалось полной неожиданностью[33].
Стратегическим направлением удара 1-й армии, по замыслу командования, был участок фронта Инстербург[34] — Ангербург[35]. Приказом № 2 командующего армией П.К. Ренненкампфа 4/17 августа 1914 года частям III армейского корпуса, как и всей армии, было предписано перейти границу Восточной Пруссии, и уже в этот день III корпус должен был выйти к Сталупенену[36].
«Поздно вечером, (3 августа. — Н.П.) в 11-м часу мы, офицеры 4-го батальона, собрались в одной хате и читали этот приказ, отмечая у себя в полевых книжках и на картах направление для атаки каждой роте; роты в это время отдыхали, многие, быть может, последним сном, набирая сил для грозного утра! Настроение у нас, офицеров, было приподнятое …и бодрое»{40}.
Вчитываясь в строки воспоминаний А.А. Успенского, почти физически начинаешь ощущать, что участников происходивших в далёком августе 1914 года событий настигало предчувствие войны. Понимание необратимости разворачивающихся помимо воли человека событий, смутного осознания того, что война — это конец жизни, в смысле логичности и рациональности её протекания, её биологической целесообразности. Всему этому приходил конец. Война разрушала жизнь, делала её алогичной, независимой от воли человека, случайной в хаосе смертельной опасности. Жизнь человека на войне приобретала иррациональный и даже мистический смысл, когда появлялось осознание, того что от тебя ничего не зависит. В темноте августовской ночи 1914 года, в последние часы перед переходом российско-германской границы это отчуждение жизни завладело мыслями офицеров 106-го Уфимского пехотного полка, самим их существованием.
25
Крылов А.Н. (1863—1945) — выдающийся русский, советский учёный в области математики, механики, гидродинамики и других отраслей наук. Академик Санкт-Петербургской, Российской и Академии наук СССР (с 1916 г.).
26
Грум-Гржимайло М.Е. (1861—1921) — русский военный, путешественник, изобретатель. Во время 1-й мировой войны генерал- майор гвардейской артиллерии.
27
В частности в директиве № 1 командующему 1-й армией П.К. Ренненкампфу командующий Северо-Западным фронтом Я.Г. Жилинский так излагал своё стратегическое видение планируемой операции 1-й армии в Восточной Пруссии: «Я предлагаю перейти в решительное против него (противника. — Н.П.) наступление с целью разбить его, отрезать от Кенигсберга и захватить его пути отступления к Висле, для чего 1-й армии наступать по линии Вежболово, Сувалки на фронт Инстербург, Ангербург в обход линии Мазурских озёр с севера». (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 146.)
28
См.: Такман Б. Первый блицкриг. Август 1914 / Сост. С. Переслегин. М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 1999. С. 510; Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. М.: Наука, 1976. С. 117. Впрочем, другой исследователь истории Первой мировой войны Зайончковский A.M. в своей книге «Первая мировая война» приводит несколько другие данные: в составе Северо-Западного фронта было 19 пехотных и 8,5 кавалерийской дивизии, 1212 орудий, из них 12 тяжёлых. (См.: Зайончковский A.M. Первая мировая война. СПб.: Полигон, 2002. С. 136.)
29
Я.Г. Жилинский в своём донесении начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего генералу Н.Н. Янушкевичу приводил следующие цифры численности 1-й армии: «Милостивый государь, Николай Николаевич… Всего в 1-й армии примет участие в наступлении 104 батальона, 124 эскадрона, 456 орудий. Я. Жилинский». (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 88.)
30
Точное количество частей и их наименование приводит, например, в своей книге «Первая мировая война» A.M. Зайончковский. «Оборона Восточной Пруссии была возложена на 8-ю германскую армию в составе 4 корпусов: I, XVII, XX армейских и I резервного, 3-й резервной дивизии, ландверной дивизии Бродрюка, 35-й и 36-й резервных дивизий, 2,5,6-й ландверных бригад, эрзацрезервной бригады Земмерна, отряда Гендкжа, 1-й кав. дивизии и крепостных войск крепостей Летцен, Кенигсберг, Торн, Кульм, Грауденц и Мариенбург». (См.: Зайончковский A.M. Первая мировая война. СПб.: Полигон, 2002. С. 134.)
31
А.М. Зайончковский приводит схожие цифры. По его сведениям, у немцев в Восточной Пруссии не 15, а 14 пехотных дивизий и 72 тяжёлых орудия, а не 156. (См.: Зайончковский A.M. Первая мировая война. СПб.: Полигон, 2002. С. 136.)
32
Город Сталупенен, или Шталлупёнен, в Восточной Пруссии. Современный город Нестеров в Калининградской области РФ.
33
О расположении войск противника, вдоль русско-прусской границы, из-за плохой организации армейской разведки, русскому командованию было известно немного. Что во многом предопределило ход боя под Сталупененом. Вот что об этом написал в своих воспоминаниях начальник 27-й пехотной дивизии генерал-лейтенант К. Адариди: «Спокойствие ночи с 3/16 на 4/17 Августа лишь изредка нарушалось небольшими перестрелками, происходившими между сторожевыми охранениями и подходившими к нему неприятельскими патрулями. Каких-либо более точных сведений о неприятеле добыто не было, так что, готовясь вступить с ним в бой, приходилось довольствоваться …общими данными… Данные эти не соответствовали действительности. Пополнить их дивизия была лишена возможности, так как не располагала необходимыми для этого средствами». (См.: Адариди К. 27-я пехотная дивизия в боях 4 (17) Августа 1914 г. под Сгалупененом и 7 (20) Августа под Гумбинненом // Военный сборник. Книга VIII. Белград, 1926. С. 162—185.) А в другом месте К. Адариди дополнил, сделав вывод: «Каких-либо дополнительных сведений о неприятеле дивизии сообщено не было, да и вряд ли таковые имелись, так как летательных аппаратов при армии не было, многочисленная же армейская кавалерия энергичной разведывательной деятельности не проявляла… Таким образом, как видно из сказанного выше, основною причиною неудачи испытанной дивизией являются недочеты в распоряжениях, отданных свыше, а именно: недостаточность и неправильность сведений о противнике и, в особенности, отсутствие в них мер для согласования движений частей при переходе ими границы. Кроме указанной основной причины неудачи последняя явилась также результатом отсутствия связи с южным соседом и разведки на левом фланге дивизии, вследствие недостаточности приданной ей конницы. Промежуток, отделявший ее от 40-й дивизии, оказался, вследствие этого, совершенно не освещенным и не оберегаемым. В конечном итоге за все это дивизии пришлось расплатиться дорогою ценою». (См.: Адариди К. 27-я пехотная дивизия в боях 4(17) Августа 1914 г. под Сгалупененом и 7 (20) Августа под Гумбинненом // Военный сборник. Книга VIII. Белград, 1926. С. 162—185.)
34
Город Инстербург в Восточной Пруссии. Современный город Черняховск в Калининградской области РФ.
35
Город Ангербург в Восточной Пруссии. Современный город Венгожево в Польше.
36
Приказ 1-й армии № 2. 2 августа 1914 г. Штаб армии г. Вильно. …2) Армии, согласно моей директиве № 1, перейти 4-го августа границу Германии и занять в этот день главными силами корпусов линию Вилюнен — Сталупенен — Герминкемен — Дубенинкен — Ковален. (См.: Головин Н.Н. Из истории кампании 1914 г. на русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии. Прага, 1926. С. 425.)