Страница 36 из 45
В Большом зале рокотала музыка и извивались танцовщицы в одеяниях, более непристойных, чем любая нагота. Роботы-стюарды убирали остатки пира с длинного стола, вытянувшегося почти на всю длину зала. В троноподобном кресле у центра стола сидел верховный владыка Ногара в наброшенном на плечи роскошном плаще. Перед ним стоял хрустальный кубок с белым вином. По бокам от него вдоль длинного стола сидело сорок-пятьдесят бражников — мужчин, женщин и несколько особ, чей пол Хольт с ходу распознать не сумел. Все пили и смеялись, а некоторые были облачены в маски и костюмы, приготовившись к продолжению празднества.
Как только Хольт переступил порог, все головы повернулись в его сторону, а за секундным молчанием последовали громогласные овации. И ни в одной паре глаз, ни на одном лице, обращенных к заключенным, Хольт не разглядел даже намека на жалость.
— Добро пожаловать, капитан, — изрек Ногара любезным тоном, когда Хольт вспомнил, что надо поклониться. — Есть ли новости с Фламланда?
— Ничего существенного, сэр.
Мужчина с одутловатым лицом, сидевший по правую руку от Ногары, склонился вперед, навалившись грудью на стол.
— Народ наверняка горько скорбит об ушедшем губернаторе?
— Конечно, сэр, — в говорившем Хольт сразу узнал Микаля. — И с большим нетерпением ждет нового.
Микаль с циничной улыбкой откинулся на спинку кресла.
— Я уверен, что мятежное население ждет не дождется моего прибытия. Девица, ты пылаешь нетерпением перед встречей со мной? Обойди, красотка, стол, иди ко мне. — Люсинда неохотно повиновалась, и Микаль дал знак роботам-стюардам. — Роботы, поставьте кресло для пришедшего — вон там, в центре площадки. Капитан, вы можете вернуться на свой корабль.
Филипе Ногара не отрывал глаз от скованного кандалами старого врага — Джанды. Бог весть, какие мысли в это время проносились в его голове. Но он вроде бы с удовольствием предоставил Микалю отдавать какие заблагорассудится приказы.
— Сэр, — сказал Хольт Ми калю. — Я бы хотел увидеть... останки Иоганна Карлсена.
Эта реплика привлекла внимание Ногары, и он кивнул. Робот-стюард отдернул драпировки из собольего меха, открыв альков в дальнем конце зала. В алькове, перед огромным иллюминатором, покоился саркофаг.
Хольт не слишком удивился; на многих планетах принято пировать в присутствии мертвых. Поклонившись Ногаре, он повернулся, отдал честь и зашагал к алькову. За спиной у него послышалось шарканье скованного Джанды, и Хольт затаил дыхание. Вдоль стола пробежал ропот, настолько внезапно стихший, что даже музыка смолкла. Видимо, Ногара жестом позволил Джанде идти, желая посмотреть, что сделает человек с промытыми мозгами. Приблизившись к гробу, Хольт остановился перед ним. Он едва видел замершее лицо лежащего там человека или размытое пятно гипермассы по ту сторону иллюминатора. Едва слышал шепоты и хихиканье пирующих. Единственное, что он ясно видел мысленным взором, — это лица экипажа, беспомощно дожидавшегося исхода в цепкой хватке берсеркера.
Машина, облаченная в плоть Джанды, шаркая, плелась за ним, и ее стеклянные глаза таращились на человека, обратившегося в ледяное изваяние. Фотография узоров радужной оболочки была передана на берсеркер для сравнения со старыми захваченными записями и определения, действительно ли этот человек — Карлсен.
Слабый вопль боли заставил Хольта оглянуться на длинный стол, где Люсинда вырывалась из цепких рук Микаля. Микаль и его друзья смеялись.
— Нет, капитан, я не Карлсен, — заявил Хольту Микаль, увидев выражение его лица. — Неужели вы думаете, что я сожалею об этой разнице? Перспективы Иоганна отнюдь не радужны. Он, в общем-то, замкнулся в ореховой скорлупке, но больше не считает себя царем бесконечного пространства![4]
— Шекспир! — воскликнул какой-то льстец, изображая восторг от литературной эрудиции Микаля.
— Сэр, — Хольт сделал шаг вперед. — Позвольте мне... можно мне теперь доставить заключенных обратно на корабль?
Микаль неверно истолковал нетерпение Хольта.
— Ох-хо! Вижу, вы цените чудеснейшие дары жизни, капитан. Но, как вам известно, положение имеет свои привилегии. Девушка остается здесь.
Хольт заранее предполагал, что они задержат Люсинду; уж лучше ей остаться здесь, чем вернуться к берсеркеру.
— Сэр, тогда, если... тогда позвольте мне увести только мужчину. В тюремном госпитале на Эстиле мы можем восстановить...
— Капитан... — Голос Ногары звучал негромко, но заставил стихнуть присутствующих. — Здесь не спорят.
— Так точно, сэр.
Микаль покачал головой.
— Я пока не склоняюсь к милосердию по отношению к моим врагам, капитан. Склонюсь ли я в ближайшем будущем в этом направлении... ну, это как поглядеть. — Он снова лениво простер руку, чтобы облапить Люсинду. — Вы знаете, капитан, что ненависть придает любви настоящую пикантность?
Хольт беспомощно посмотрел на Ногару. Холодный взгляд правителя сказал: «Еще одно слово, курьер, и ты окажешься в карцере. Я дважды не предупреждаю».
Если бы Хольт сейчас выкрикнул предупреждение о берсеркере, машина в обличье Джанды перебила бы всех в зале, и никто не успел бы ей помешать. Хольт понимал, что берсеркер слушает его, следит за его движениями.
— Я... я возвращаюсь на корабль, — пролепетал он. Ногара уже смотрел куда-то в сторону, и больше никто не обращал на него особого внимания. — Я... вернусь сюда... пожалуй, через пару часов. Несомненно, до того как отправлюсь на Эстил.
Тут Хольт увидел, что группа бражников окружила Джанду, и осекся. Они сняли кандалы с мертвых конечностей преступника, надели ему на голову рогатый шлем, вручили щит и копье, накинули на плечи меховой плащ — нарядив под древнего норвежского воина Земли, первого носителя ужасного названия «берсеркер».
— Заметьте, капитан, — издевательски проворковал Микаль, — на нашем костюмированном балу мы не боимся участи принца Просперо. Мы добровольно приводим подобие ужаса извне!
— По! — радостно крикнул лизоблюд.
Хольт не имел ни малейшего понятия ни о Просперо, ни о По, и Микаль испытал разочарование.
— Оставьте нас, капитан, — произнес Ногара тоном прямого приказа.
— Ступайте, капитан Хольт, — подхватила Люсинда твердым, ясным голосом. — Все мы знаем, что вы хотите помочь тем, кто подвергается здесь опасности. Владыка Ногара, будут ли капитана Хольта винить хоть в малейшей степени за то, что случится здесь, когда он уйдет?
В ясных глазах Ногары мелькнула тень недоумения, но он лишь слегка покачал головой, гарантируя испрошенное отпущение грехов.
Хольту оставалось только вернуться на берсеркер, чтобы спорить с ним, вымаливая свой экипаж. Если тот проявит терпение, необходимые ему доказательства будут даны. Если только пирующие будут милостивы к механической твари, которую принимают за Джанду.
Хольт вышел. В его отягощенном тревогами и заботами сознании ни на миг не мелькнула даже тень подозрения, что Карлсен всего лишь заморожен.
Рука Микаля обнимала бедра Люсинды, стоявшей рядом с его креслом, а его голос мурлыкал у нее над ухом:
— Ой, ой, как ты дрожишь, красотка... Просто трогательно, что такая красотка, как ты, дрожит от моего прикосновения. Да, это меня глубоко трогает. Ну, мы больше не враги, правда? Если бы мы были врагами, мне пришлось бы очень жестоко поступить с твоим братом.
Люсинда дала Хольту время убраться подальше от «Нирваны». Теперь же замахнулась, вложив в удар всю силу. От оплеухи голова Микаля развернулась на пол-оборота, а его прилизанные седые волосы растрепались.
Внезапно в Большом зале наступила настороженная тишина, затем загрохотал смех, от которого все лицо Микаля залилось багровым румянцем, так что отпечаток ладони на его щеке стал совсем невидим. Находившийся позади Люсинды человек схватил ее за руки и крепко сжал. Она обмякла, выжидая, пока его хватка чуть-чуть не ослабнет, а затем схватила столовый нож. Раздался очередной взрыв смеха, когда Микаль увернулся, а человек позади Люсинды снова схватил ее. Ему на помощь пришел еще один; вдвоем они со смехом отобрали нож и заставили ее усесться в кресло рядом с Микалем.
4
1 «Гамлет», акт II.