Ликвидация

Сгрудившиеся на улице мужики с ненавистью уставились на безжизненно висящего в руках Гоцмана Писку. Давид хорошо понимал, о чем они думают. Для этих работяг представитель закона был сейчас чуть ли не сообщником этого убийцы, который порешил хорошо им знакомых и ни в чем не повинных людей… Саня, державший под прицелом двух подельников Писки, тоже напрягся.

— Начальник, — внезапно хрипло окликнул Давида кряжистый пожилой водитель. Гоцман обернулся.

— Ну?..

— От всех нас прошу — по справедливости его… — Водитель сжал кулаки. — У Степаниды сына под Белградом убило… А Николай год как демобилизованный, на «катюшах» воевал, только-только работу нашел… Слышишь, начальник?..

Гоцман хмуро кивнул, обернулся к Сане:

— Я эту морду отвезу и пришлю Ваську.

Рядом с крыльцом автобазы, скрипнув тормозами, остановилась эмка городской прокуратуры. Впихнув Писку в «Опель», Гоцман поздоровался с неторопливо вышедшим из машины следователем по особо важным делам Стариковским. Тот был в форменном кителе с погонами советника юстиции. Они обменялись короткими невеселыми взглядами. Если прокуратура гонит на бытовые убийства «важняков», значит, в городе действительно творится черт знает что, и лихорадка трясет не только руководство военного округа… Стариковский слегка пожал плечами, словно давая понять: сам понимаешь, служба. Куда бросили, тем и занимайся.

Васька Соболь задним ходом вывел «Опель» со двора автобазы. Гоцман, мельком глянув на скрючившегося на заднем сиденье Писку, устало спросил:

— Ну как у тебя… карбюратор с поршнями? Работает?..

— Тьфу-тьфу-тьфу, Давид Маркович, — резко орудуя рулем, суеверно сплюнул Васька. — Эмгэбэшный гараж помог. У меня там знакомый, Андрюха… С передней подвеской, правда, хреново, у него ж «Дюбонне», к ней подход нужен…

— Ну и лады, — машинально кивнул Давид. — Давай в управление, сдадим на руки эту харю, а потом ты опять сюда, заберешь двоих оставшихся. На обратном пути забросишь меня на почтамт, надо телеграмму в Гораевку дать…

— Шо вы мене, Давид Маркович, — просипел с заднего сиденья Писка, — то мордой, то харей?..

— Могу, ежели хочешь, козлом назвать, — не оборачиваясь, заметил Гоцман. — Или петухом.

Писка зло дернул разбитым ртом, но промолчал.

Дивное дело — на этот раз Тонечка не только не опоздала, но даже пришла немного раньше. Увидев Кречетова, меряющего шагами площадь перед Дюком, она слегка поморщилась, и это не укрылось от глаз майора.

— Ну что такое, лапа?.. — ласково произнес он, склоняясь к ее руке. — Опять ты чем-то недовольна?

— Виталик, у тебя такой вид, будто ты всю ночь пил, — капризно произнесла Тоня. — Учти, мне это совсем не нравится!.. Если ты и дальше будешь так продолжать, то…

— Каюсь, каюсь, Тонюш, — скорбно покивал головой Виталий, — грешен. И на этот раз это был даже не коньяк, а ужасающая румынская кислятина по червонцу за литр. Но у меня была уважительная причина — я не мог бросить Давида одного… У него сейчас сложный роман с одной очаровательной дамой, и он был просто вне себя… Пришлось поддержать друга. А вид у меня такой… тут не только алкоголь, тут еще и работа, черти бы ее взяли. Все время что-то происходит: кого-то хватают, кому-то в дом подкидывают гранаты… Вот и сейчас, — он бросил взгляд на часы, — я к тебе буквально на минутку, пообедаем вместе, и снова убегаю…

— Все как всегда, — пробормотала Тоня.

— Зато вечером я как штык в театре! — прижав ладонь к сердцу, пообещал Кречетов. — Я же так давно не слышал «Два сольди» в твоем исполнении! «Это песня за два сольди, за два гроша…» — промурлыкал он еле слышно.

Тоня рассмеялась:

— Будешь меня пародировать — прикажу Шумяцкому тебя не пускать, понял?.. — И тут же захлопала в ладоши: — Ой, я же совсем забыла тебе рассказать! Я вчера вечером, пока ты… поддерживал своего Давида, сходила с Наташкой в «Бомонд», на «Беспокойное хозяйство»!.. Это совсем-совсем новая картина, Жаров поставил, и он ведь играет, с Целиковской… ну, это неудивительно, у них же роман… Вот, и мы так смеялись, просто до ужаса, такое смешное кино!.. Там такой нелепый и глупый немецкий шпион, а в него якобы влюбляется ефрейтор Тоня… А у них задание — соорудить ложный аэродром, чтобы поймать немцев…

— Странная картина, — хмыкнул Кречетов. — Интересно, кто это вообще додумался комедии про войну снимать?.. Половина страны в руинах лежит, а они…

— Так это же кино, — пожала плечами Тоня, — специально, чтобы людям хоть немного легче стало. Они посмотрят, посмеются… Наташка вон бывшая летчица, а ей было смешно…

— …про шпионов каких-то, — с раздражением продолжал Виталий. — Что он знает про этих шпионов, Жаров?.. Небось сам всю войну в эвакуации просидел, в Ташкенте… А показать бы ему настоящего, некиношного немецкого шпиона, который вовсе не глупый и нелепый, а так внедрен в тылы Второго Белорусского фронта, что мама родная не догадается… У которого документы так подделаны, что никакой эксперт их не отличит… И когда брали его, он так отбивался, что… А-а, ладно. Что я тебе рассказываю, — внезапно перебил он сам себя.

Лицо Тони затуманилось. Она нежно обняла Виталия, прижалась щекой к его погону.

— Извини… Для тебя ведь все это не кино, а фронтовые будни… Да?

— Да, — угрюмо кивнул Кречетов. Но тут же, словно опомнившись, улыбнулся: — Ну а теперь ты меня извини… за эти неуместные воспоминания. Не хватало тебе еще аппетит испортить перед обедом!

— Да, за потерю аппетита я мщу обычно со страшной силой, — весело поддакнула Тоня.

Майор уже подхватил девушку под руку, чтобы увести с площади, когда к ним пристал местный фотограф — въедливый старичок, никого не отпускавший без снимка. После недолгих уговоров пара сдалась и дала себя запечатлеть на верхних ступенях Потемкинской лестницы. Фотография, обещал старичок, будет готова на следующий день, и забрать ее можно в любое удобное время…

…Когда они уже перешли к третьему блюду — густому, комкастому киселю, — Виталий неожиданно поднял на Тоню глаза:

— Слушай, а почему мы до сих пор не живем вместе?

— Ты у меня спрашиваешь?.. — чуть не поперхнулась от изумления Тоня, ставя чашку на стол.

— И у тебя, — кивнул майор. — И у себя тоже… Вот спросил у себя — а почему, собственно, мы до сих пор не живем вместе?.. Что, перед нами стоят какие-то препятствия?.. Да нет же. Или, может, ты боишься осуждения подруг?..

Тоня засмеялась:

— Каких подруг?.. Она у меня одна, но Наташку в счет не берем, она сама мать-одиночка, и ей на мнение окружающих чихать… А остальные… Остальные мне вовсе не подруги. И они и так уже давно зеленые от зависти. Знаешь, что они о тебе говорят?

— И что же? — рассмеялся Кречетов.

Тоня захлопала ресницами, возвела глаза к потолку, вытянула губы в трубочку и засюсюкала, мастерски изображая чью-то манерную речь:

— «Он у тебя такой душка, такой душка!.. Своя квартира двухкомнатная!.. И самое главное, с перспективой!.. Он же лет через семь может стать генералом! Тонюш, ты будешь последняя дура, если у вас не сложится! Так и знай — виновата будешь ты!»

Виталий от души расхохотался.

— В общем, решено, — твердо произнес он. — Давай-ка перебираться ко мне… Только… — он слегка замялся, — дело в том, что… сегодня ночью пришла в негодность квартира Давида. Там… приключился пожар. Вот. И он, наверное, какое-то время тоже поживет у меня… Податься-то ему некуда… Это ненадолго. Ты как, Тонюш?.. Комнаты же две…

Тонечка двинула бровями, что, наверное, должно было означать легкое недовольство, но ничего не сказала.

В огромном цеху пока еще не восстановленной судоверфи, запрудив пространство, стояло множество мужчин и женщин, главным образом молодых, хотя встречались и седоголовые. Все они были в военной форме с офицерскими погонами, в звании от лейтенанта до майора. На импровизированную трибуну посреди цеха торопливо поднялся начальник Управления контрразведки округа полковник Чусов.

— Здравствуйте, товарищи офицеры, — громко произнес он, окидывая взглядом столпившихся перед ним людей. — Говорить буду коротко… Многие из вас незнакомы друг с другом. Многие прибыли сюда по просьбе командующего Одесским военным округом из воинских частей, разделенных между собой многими километрами. В годы войны многие из вас воевали на разных фронтах… Но общего у вас все же больше. Здесь собран цвет нашей армейской разведки. Лучшие боевые офицеры, прошедшие огонь и воду!.. И задачу перед вами командование Одесского военного округа тоже ставит боевую. Вы должны в кратчайший срок освободить Одессу… от бандитов! В том, что эта задача вполне по силам героям-фронтовикам, доказывает успешный пример Героя Советского Союза гвардии капитана Русначенко, первым привлеченного к выполнению боевого задания…