Страница 19 из 53
Тем временем де Бенавидес, узнавший от присоединившихся к нему судов о голландской эскадре, приказал приготовить корабли к бою. На «Санта Анне Марии» был созван военный совет, где решали, что делать дальше – либо прорываться с боем в Гавану, либо войти в бухту Матансас, где организовать крепкую оборону. Был выбран второй вариант – корабли повернули к берегу и двинулись к бухте. Отказ от боя стал сильным моральным ударом по экипажам испанских кораблей – замыкающие паниковали, видя, как близко корабли Хейна. В полной сутолоке «Санта Анна Мария», «Санта Гертрудис» и «Санта Лючия» – то есть самые сильные корабли эскадры – вылетели на мель в западной части залива. Это вызвало панику. Испанские матросы бросались с кораблей и вплавь старались достичь берега, корабли скучились, не могло быть и речи о выстраивании линии и удачном использовании артиллерии.
При свете луны 26 кораблей Хейна (остальные остались с призами, захваченными утром) в трех колоннах (по два дивизиона в каждой) вошли в гавань Матансас. Видя, что галеоны сели на мель, генерал‑адмирал приказал спустить шлюпки и послать абордажные партии к испанцам. На брошенных кораблях голландцы обнаружили настоящий хаос – трюмы вскрыты, по палубам разбросаны товары и припасы, оставшиеся на кораблях, бросив оружие, молили каперов о пощаде. По показаниям пленных, де Бенавидес бежал на берег в числе первых, за ним последовали и капитаны судов, и чиновники Новой Испании. Хейн, не веря своему счастью, приказал вести спорадический огонь по берегу, поскольку опасался, что испанцы попытаются отбить столь ценные призы. Но он ошибался – де Бенавидес, прибыв в Гавану, нагнал страху и на тамошнего губернатора, крепость срочно готовилась к обороне, всем кораблям было приказано вернуться в гавань.
Голландцы же всю следующую неделю свозили товары на свои корабли. Хотя у Хейна было довольно большое количество судов, их все же не хватило, поэтому часть товаров была загружена на захваченные испанские корабли. Захваченные сокровища поражали всякое воображение – 177 329 фунтов[37] серебра, 135 фунтов золота, тысяча жемчужин, индиго, кошениль и другие товары – общая сумма захваченного оценивалась в 11 509 524 гульденов! 16 сентября эскадра Вест‑Индской компании взяла курс домой. 5 испанских призов были сожжены в бухте, 8 судов взяли с собой в качестве призов, пленных Хейн отпустил на берег, предварительно снабдив их запасом провизии на четыре дня и указав путь к Гаване. Среди отпущенных на свободу оказался и альмиранте дон Хуан де Леос, заместитель де Бенавидеса. Он успел до захвата кораблей голландцами переодеться в платье простого матроса и поэтому не был узнан голландцами.
Путь домой неожиданно оказался довольно тяжелым – постоянные шторма и противные ветра. Долгое плавание спровоцировало недоедание и как следствие – цингу. Хейн решил на свой страх и риск войти в английский порт Фалмут в Корнуолле (а с Англией тогда у голландцев были отношения довольно натянутые), где простоял, пережидая шторма, до 6 декабря 1628 года. 10 января 1629 года большая часть кораблей вошла на рейд Хеллевутслейса.
14 января Хейн, Лонк и четыре директора ВИК были приглашены на заседание Генеральных Штатов, где во всех подробностях отчитались о целях и результатах экспедиции. В Гааге был устроен праздничный карнавал в честь Хейна, о крейсерстве удачливого капера слагали песни и стихи. Власть имущие же занялись более прозаическими делами – дележом прибыли. Принц Оранский, как генерал‑адмирал голландского флота, получил 1/10 часть всей добычи, столько же было выделено для дележа между экипажами кораблей. Хейн получил в качестве своей доли 7000 гульденов, а кроме того 1500 гульденов и золотую цепь в качестве награды от директоров ВИК. Чистая прибыль предприятия составила 7 миллионов гульденов, из которых 3,5 миллиона решили выплатить пайщикам в качестве дивидендов. Позже пайщикам выплатили еще 2 миллиона, в казну компании внесли полтора миллиона гульденов.
Что касается Хуана де Базана‑и‑Бенавидеса, он вернулся в Испанию в 1634 году и 18 мая был обезглавлен «за ненадлежащее исполнение своих обязанностей». Дон Хуан де Леос был заключен в тюрьму пожизненно.
Эпизод III. Голландская Бразилия
В погоне за сахаром
Захват «серебряного флота» Питером Хейном вызвал гигантский приток акционеров и позволил руководству ВИК выделить деньги на новую экспедицию. Теперь целью атак голландцы выбрали северо‑восток Бразилии – район Пернамбуку (ныне – штат Бразилии). Места эти были очень привлекательны из‑за знаменитого бразильского сахара.
Родиной сахара считается Индия, где он был известен еще 2 тысячи лет назад, однако там он присутствовал в виде тростникового сиропа, который употребляли с пищей. В V веке до н. э. индийцы научились перерабатывать сахарный сироп в гранулы, что позволяло долго хранить сахар и спокойно его транспортировать. Изначально тростник мяли, резали и держали на солнце, пока сок его не выкристаллизовывался, причем высушенные частицы напоминали частицы гравия. Именно гравий и дал название лакомству – слово «шаркара» на санскрите означало изначально именно «гравий» или «песок»[38].
И все же сахару понадобилось около 1000 лет, чтобы завоевать весь мир. Толчок мировой торговле сахаром дали арабы, которые после завоевания Леванта, Северной Африки и Пиренейского полуострова познакомили с новым лакомством Южную Европу и Ближний Восток. Западноевропейские рыцари столкнулись с сахаром во время Крестовых походов – тогда тростниковый сахар получил у них название «сладкая соль», но вскоре арабское название «сакара» трансформировалось в привычные нам слова «сахар», «шугер», «цукер».
До середины XV века центром сахарного производства были острова Кипр и Мадейра, но все изменилось с открытием Нового Света. Знал ли губернатор Канарских островов Беатриз Бобадилья и Оссорио, вручивший в августе 1492 года Христофору Колумбу несколько отростков сахарного тростника, что это полностью изменит экономику всего мира?
В 1520‑х годах первые сахарные плантации появились на Кубе и Ямайке. Уже 1540 году в португальской Бразилии было 60 сахарных плантаций, к 1630‑му – уже более трехсот. К двадцатым годам XVII века именно португальские колонии в Южной Америке стали основным поставщиком сахара в Европу. Объем производимого в 20‑х годах сахара составлял около 700 тысяч арроб (1 арроба=11,5 кг)[39], а общий товарооборот Пернамбуку с Европой оценивался в 1 050 000 голландских флоринов. Усселинкс и «господа XIX» посчитали «сахарные места» португальской Бразилии очень лакомым кусочком.
Атака Олинды и Ресифи[40]
Что же представляла из себя португальская Бразилия в те времена, а вернее, ее «сахарные места» – капитания (провинция) Пернамбуку? На больших расстояниях друг от друга были раскиданы городки и деревни, в которых преобладало негритянское и индейское население. В стандартном поселении, обычно расположенном недалеко от сахарной плантации, жило до двадцати человек белых и около сотни черных. Такая деревня производила в год от 8 до 9 тысяч арроб сахара.
Основные порты, через которые экспортировался сахар, были расположены в местности, называемой Виана (ныне – бразильский штат Эспиро‑Санту), количество судов, вывозивших груз, колебалось от 29 до 80 штук в год. В основном это были каравеллы водоизмещением до 350 тонн.
«Сладкие суда», как их называли, были лакомой целью для берберских пиратов, орудовавших около побережья Западной Африки. К примеру, в период с 1623 по 1624 год было захвачено 15 из 80 португальских кораблей с сахаром, что заставило португальцев отправлять корабли со «сладкой солью» в Гавану или Вера‑Крус, чтобы они шли в Европу в составе Flota de Oro под защитой военных кораблей.
37
1 фунт = 453,59237 грамма.
38
Название пустыни – Сахара – имеет те же корни, что и название кристаллов сока сахарного тростника.
39
Сахар транспортировался в ящиках, рассчитанных на 20 арроб. Всего за год экспортировалось от 30 до 40 тысяч ящиков сахара.
40
Иногда называют и Ресифе.