Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 93



Не только дедуля повалился на землю, как подрубленный, но и Сварог, признаться, тоже. Вымотались все. У Сварога высоковольтными проводами гудели ноги, его слегка подташнивало. Но все же, в отличие от пленного старичка, который, тяжело дыша, зарылся лицом в траву, и в отличие от конвоиров и пленных, которые легли на спину, разбросав руки, Сварог остался сидеть. Он бы тоже разлегся с немалым удовольствием, но все же он не настолько устал, чтобы начисто забыть о всяких кусачих жучках-паучках, снующих в траве и плюющих на способности ларов. Камзол превратился в рубище. И только теперь он понял, зачем туземцы перемазались быстро сохнущей глиной — редкий москит или какая иная членистоногая пакость прокусит такой «скафандр»...

Папуасы разлеглись напротив Сварога и связанных, на другом краю поляны, воткнув копья в землю, остриями вверх. Из кожаных мешочков, что у каждого из них болтался на заднице притороченный к набедренной нити, достали комки светло-коричневого цвета, стали отщипывать от них куски и жевать. Потом дикарь (тот самый, с кем Сварогу довелось познакомиться первым) встал, подошел к пленникам, присел рядом на корточки, отщипнул немного от этой массы, напоминавшей пластилин, скатал немытыми лапами шарики и протянул связанным. Те послушно слизнули шарики с его розовой ладони. Потом предводитель отряда слепил новый шарик и поднес его ко рту Сварога.

— И как это понимать? — хмуро спросил тот без малейшей надежды на ответ. — Типа перекусить предлагаешь?

Лучше бы дал напиться, пузатенький...

Конечно, Сварог мог отказаться и обслужить себя сам. Мог наколдовать себе седло барашка в винном соусе под красное полусухое или, на худой конец, просто кофею с тостами.., но отказываться было как-то не с руки. По очень многим обстоятельствам. Связанных, главным образом, с проблемой отношений «хозяин — гость».

А пузатенький тем временем настойчиво протягивал свой скатыш, что-то при этом шепча по-своему, по-папуасски. Детектор ядов молчал как убитый. Равно как и детектор опасности.

— Лады, фиг с тобою. Вроде связанные ребята не дохнут, может, и мне повезет, — неискренне сказал Сварог, забрал у папуаса скатыш и храбро отправил подарочек в рот.

И — не пожалел. Сперва во рту посвежело, как бывает после чистки зубов сильномятной пастой. Потом приятный холодок пробежал по языку, по небу, заструился по пищеводу. Елки-палки! Французы из Иностранного легиона однажды подарили ему тюбик прозрачной пасты — в пустыне дело происходило, где до ближайшего душа было пять лаптей по карте; за что Сварог негласным соратникам по необъявленной войне был весьма благодарен: намазывал пастой тело, и та качественно собирала с кожи пот и грязь. Так вот, создавалось впечатление, что эта папуасская фигня, как та паста, собирает утомление внутри тела. Прошло пять минут — и усталости как не бывало.

«Наркота, не иначе», — отстранение подумал Сварог.

Что ж, наркота так наркота. Теперь можно и в путь...

Но в путь пока никто не гнал. Один из папуасов куда-то отлучился и вот уже полчаса отсутствовал, и гадать, куда и зачем он отправился, можно было до заплетения мозгов в тугой узел, все равно не угадаешь. Видимо, предстояло дожидаться его возвращения. А пока Сварог по-ларски закурил, отчего-то не таясь конвоиров. Но конвоиры волшебному появлению сигареты из воздуха ничуть не удивились, будто таковое было среди них в порядке вещей. Вот тогда-то Сварогу и вспомнился анекдот про крушение самолета и туземного вождя, сортирующего пленников.

Глава третья



ДОРОГОЙ ПРИЗРАКОВ И ГЛЮКОВ

Зашуршали ветви, на поляне появился отсутствовавший дикарь — с небольшим сосудом, сделанным из тыквы, пес знает, где туземец его раздобыл, — тут же направился к пленникам, молча протянул сосуд и застыл в позе дающего, ожидая, когда же его дар примут. Сварог осторожно понюхал содержимое. Травой воняет. Похоже, вода. Из той поганой речки, небось, набрал. Вместе с брюшным тифом и прочими хворями, земной и таларской наукам не известными... Хотя нет, не из речки — иначе зачерпнул бы, когда переходили. Сварог капнул себе на ладонь. Прозрачная. Должно быть, гонец смотался на родник, там и набрал. А почему бы и нет? Накормили, теперь пора напоить... Или отравить. Хотя последнее вряд ли — неужели их тащили через пол-леса, чтобы отравить на первом же привале? А с другой стороны, кто их разберет, лесных братьев...

Пить хотелось еще во время перехода, а после жевания коричневой массы захотелось еще больше, и сомнения «пить или не пить» носили скорее обрядовый характер. Опять же: можно было сотворить воду магическим способом, но... Как на отказ от угощения посмотрят хозяева леса? Не хотелось ссориться в первые часы контакта... В общем, Сварог настороженно посмотрел, как равнодушно пьют из рук гонца связанные аборигены (а те, по идее, должны понимать: травить их собираются или просто напоить.., хотя...), затем прислушался к собственным сигнализаторам яда и опасности, ничего не услышал, а потому вздохнул, принял сосуд и сделал два глотка. Яда нет, зато есть болотный привкус. Он вернул посуду владельцу, ведь и аборигены должны были промочить рот. Однако абориген принимать сосуд обратно отказался. Стоял, опустив руки по швам, и чего-то ждал.

Тогда Сварог поставил тыкву на землю. Дикарь наклонился, взял сосуд в руки и вновь протянул Сварогу. Хочет, что ли, чтобы допил до конца? Закон лесного гостеприимства, етить его...

В общем, на троих добили сосудик до дна, вернули пустым. И этот туземец, и его собратья наблюдали за происходящим неподвижными взглядами, и ничто не отражалось на их лицах. Вот поди догадайся, что творится в их головах, какие мысли там ползают. Или ничего не ползает, а наличествует там полная пустота, первобытный вакуум?..

Стало светлее — сквозь плотную листву пробилось-таки солнце, и колонны белого света, пав с неба, уперлись в сырую почву, укрытую ползучими стеблями. Непрерывно капающая с листьев влага в солнечных лучах превратилась в сверкающие алмазики. Было красиво. Между кочек и папоротников стелился белесый туман.

— Вы как хотите, а я с места не сдвинусь минимум еще час, — негромко сказал Сварог, непонятно к кому обращаясь и разглядывая бриллиантовый дождь сквозь прищуренные веки. — Не знаю, как вы, а я устал. Элементарно устал. И ноги натер...

Солнечное сияние, струящееся сверху, становилось все ярче... Бли-ин, да какое, к чертям, солнечное! Нет и не может быть такого неестественного, такого иссиня-белого солнечного света. Или в этом мире подобное в порядке вещей?! Мигом вспомнились фильмы о пришельцах и прочей фантастической мути — подобный огонь там исходит исключительно от летающих тарелок, алчных до человечинки...

Сварог ошарашенно огляделся.

Время остановилось. Капли-бриллианты застыли в пылающем воздухе, повисли мерцающей паутиной, тишина черной ватой окутала мозг. Ни шороха, ни движения вокруг... И еще: что-то произошло с его глазами. Или с оптическими свойствами самого воздуха. Сварог смотрел на мир как сквозь аквариум. То, что находилось непосредственно перед ним, имело четкие, даже слишком четкие очертания; проступали малейшие детали предметов, и Сварог с необъяснимым ужасом понял, что при должном напряжении глаз он сможет разглядеть чуть ли не молекулярную их, предметов, структуру... Но чем дальше к границам поля видимости, тем расплывчатое становилось окружающее, тем причудливее изгибались его, окружающего, формы... И что-то находилось там, за периферией зрения, некое существо — или существа? Оно наблюдало за Сварогом (или они наблюдали?), все время оставаясь как бы «за кадром», и отступало, когда Сварог переводил взгляд, чтобы посмотреть на него; оно не было злым или добрым, оно было просто другим — оно выжидало, терпеливо готовилось к моменту, когда можно будет выступить вперед... И это был отнюдь не наблюдатель с демонского судилища — отчего-то Сварог был в этом уверен. И это не было порождением колдовства — если, конечно, «третий глаз» не блокировался посредством постороннего вмешательства...