Дорога дорог

– Кто-нибудь еще причаливал? – спросил Сегень для очистки совести, наблюдая за тем, как узколицый выскочил из лодки и подтянул ее к берегу, причем потертые сапоги его выше щиколотки увязли в грязи.

– Бухту каната какие-то желторылые привезли. С юга, видать, приплыли, – равнодушно ответил Гунявый и внезапно оживился: – А случается, что бочки с вином так вот переправляют?

– Наверное, случается, – пожал плечами десятник. – Но скорее всего на тот берег. Там поглубже и подходы к воде получше. Что, в глотке пересохло? На, хлебни. – Он протянул Гунявому флягу, искоса поглядывая на здоровущего старика, который взвалив мешок на плечи, выбрался из лодки и, буркнув что-то взявшемуся за весла парню, неспешно зашагал к посверкивающим редкими огоньками приземистым сараюхам, в которых ютились портовые грузчики, водовозы, матросские вдовы и прочий малоимущий люд. На мгновение в голове Сегеня мелькнуло, что краденую свинью «охотнички» несут в харчевню «Веселый рыбак», где кормят исключительно рыбой – и об этом известно всему городу, – но оформиться и дать достойные плоды эта мысль не успела. Гунявый вернул ему флягу и, смахивая капли вина с усов, спросил:

– Сменят-то нас поутру, что ли?

– Поутру, поутру, – пробормотал Сегень и, вытерев горлышко фляги ладонью, поднес к губам, завистливо представляя, как эти свинокрады войдут в «Веселого рыбака», закажут по кружке горячего душистого вина и по тарелке жареной хипсы, рыбы удивительно вкусной, но страшно вонючей, которую есть можно, только полив предварительно чесночным соусом…

Сегень напрасно завидовал «свинокрадам», они не собирались пить вино и лакомиться хипсой в «Веселом рыбаке», да и в мешке у них была вовсе не хрюшка. Дойдя до ближайшего кособокого домишки, старик, оглядевшись по сторонам, опустил мешок на землю, развязал и помог выбраться из него охающему и постанывающему человеку, разглядеть лицо которого было в темноте невозможно, потому что кожа его была совершенно черного цвета.

– Вот мы и в Чиларе. – Эмрик помог Гилю подняться и, пока тот растирал затекшие руки и ноги, аккуратно сложил мешок и сунул под мышку. – Отлично ты хрюкал, просто превосходно. У тебя талант, я уж и то подумал, не подменили ли нам в деревне мешок.

– Скажи еще, что с такими данными надо было мне свиньей и родиться, – улыбнулся Гиль.

– Ты улыбайся-то потише, а то на блеск твоих зубов стражники со всего Чилара сбегутся, – по-стариковски ворчливо буркнул Мгал и уже своим обычным голосом добавил: – Какого это, интересно, человека они ищут? Боюсь, что Эмрик все-таки прав, прознали Белые Братья о нашем прибытии. Вот уж не думал, что этот кристалл столько людей на ноги поднимет.

– То ли еще будет, когда Черные Маги за розыски примутся, – зловеще пообещал Эмрик, мрачнея. – Кого этот парень разыскать советовал? Аби-Хануха или Хали-Абиха?

– Абик-Халика, – подсказал Гиль. – А спросить мы его должны в «Певчей рыбе». От «Веселого рыбака» третий переулок налево, затем направо…

Друзья углубились в сеть узких кривых улочек, на которые лишь изредка падали скудные отсветы из крохотных, затянутых рыбьим пузырем окошек. Им пришлось изрядно поплутать и перепачкаться, прежде чем они отыскали наконец «Веселого рыбака». Однако дальше дело пошло еще хуже: редкие подвыпившие прохожие, с опаской поглядывая на троих решительно настроенных мужчин, дружно уверяли, что не имеют понятия ни о «поющих», ни о каких-либо других рыбах, в чреве которых можно было бы чем-то угоститься. «Ибо, – как сообщил Мгалу рыбак, не веселый, а философствующий, – одно дело, ты в ее чреве, и поверь, это очень скверно; и совсем другое, когда она в твоем. А ежели еще и вина туда, в твое чрево, значит, плеснуть, чтобы она, рыба то есть, в своей стихии оказалась и плавать могла, тогда, друг, и тебе, и ей уже мечтать больше не о чем. Разве что о бабе. Но баба с рыбой в дружбе не живут, ибо рыба – она тоже баба, а баба с бабой в одном чреве, то есть в одном доме… То есть когда две бабы, то лучше иди за рыбой».

Как бы то ни было, им все же удалось отыскать «Поющую рыбу», хотя ни вывески, ни фонаря над дверью ее не было, а окна этого странного заведения выходили во двор. Посетители – неразговорчивые, в меру выпившие мужчины с хмурыми, тяжелыми лицами – не обратили на пришедших никакого внимания и продолжали потягивать вино, время от времени обмениваясь фразами, смысл которых до Мгала и его товарищей не доходил, несмотря на то что сказаны они были на одном из южных диалектов и все слова казались знакомыми.

Усевшись за свободный стол, друзья принялись с любопытством осматриваться в ожидании хозяина, который вскоре появился из двери, которая вела в кухню, и направился к ним.

– Чего желаете? – Угрюмый рыжий детина, с окладистой бородой, в замызганном кожаном фартуке, напоминал скорее разбойника или живодера, чем владельца трактира, и, похоже, был не особенно расположен разговаривать с незнакомыми посетителями.

– Кувшин вина, чего-нибудь горячего, и главное, – Мгал понизил голос, – мы хотели бы поговорить с человеком по имени Абик-Халик.

– А с Владыкой Чилара побеседовать не желаете? – без улыбки спросил трактирщик, сверля Мгала глубоко посаженными острыми глазками, прячущимися под кустистыми бровями.

– Нам не о чем с ним говорить. Мы не собираемся задерживаться в этом городе, и лишние знакомства нам ни к чему.

– Если вы не собираетесь задерживаться у нас и избегаете лишних знакомств, то зачем вам Абик? – все так же недружелюбно поинтересовался рыжеволосый.

– Затем, что знакомство с ним не будет лишним, если, разумеется, он сможет помочь нам покинуть Чилар возможно быстрее… и незаметнее. – Мгал ковырнул ногтем один из шрамов на своем лице, и длинная восковая полоска упала на дощатый стол.

– Ага, – произнес трактирщик и забрал в кулак свою растрепанную бороду. – Сейчас я принесу вино и чего-нибудь пожевать.

Разговор этот сильно походил на тот, который несколько часов назад состоялся у Эмрика с хозяином деревенской харчевни. Уяснив, чего желают посетители, тот с удивительной быстротой отыскал им лодку и парня, который, запросив за свои услуги два ножа – с мечами друзья категорически отказались расставаться – и получив условленную плату, сделался чрезвычайно предупредителен. Для начала он дал несколько дельных советов, а узнав, что его пассажирам важно не только попасть в город, но и возможно скорее покинуть его, не привлекая ничьего внимания и желательно на корабле, идущем в Сагру, назвал имя человека, который, в зависимости от обстоятельств, мог помочь им как встретиться с Небесным Отцом, так и попасть на нужное судно.

– Ваше вино, рыба, хлеб. – Трактирщик поставил названные предметы на стол и тихо добавил: – Абика вам в ближайшее время увидеть не удастся, но если вы скажете мне то, что хотели сказать ему, то, может статься, он вам и не понадобится.

– Мы ищем корабль в Сагру. На троих у нас двенадцать лид. – Мгал выложил на стол серебряные монеты. – Три меча, которыми мы неплохо владеем, и три пары крепких рук.

– И старость не помеха?

Северянин сдвинул в сторону миски с едой и поставил локоть на освободившееся место. Трактирщик, ухмыльнувшись, опустился на лавку, упер локоть в стол и ухватил своей поросшей рыжей шерстью лапой ладонь Мгала. Мышцы противников напряглись, жилы на лбах вздулись. На некоторое время они застыли подобно изваяниям, а потом рука трактирщика начала медленно клониться к столу.

– Ослабел Рыжий Над, сгубила его «Поющая рыба», – негромко произнес сидящий за соседним столом мужчина.

Трактирщик оскалил в улыбке огромные, похожие на мельничные жернова зубы:

– Хочешь тоже попробовать заломать ослабевшего Нада? – Мужчина отрицательно замотал головой, и Над вновь повернулся к Мгалу: – Тут неподалеку стоит корабль, который до восхода солнца должен уйти в Сагру. На нем не хватает трех-четырех молодцов, умеющих махать веслами и мечами. Мой парнишка проводит вас на него, девять монет вы отдадите капитану, три оставите мне. А я за это пожелаю вам счастливого пути и постараюсь забыть, что видел вас здесь. Идет?