Страница 28 из 113
Тамара Томасовна с двумя портнихами ко мне.
А к М. А. — Калинкин и Горчаков. И привезли Млечина.
Последний никак не может решиться — разрешить «Ивана Васильевича». Сперва искал в пьесе вредную идею. Не найдя, расстроился от мысли, что в ней никакой идеи нет. Сказал: «Вот если бы такую комедию написал, скажем, Афиногенов, мы бы подняли на щит… Но Булгаков!..»
И тут же выдал с головой Калинкина, сказав ему: «Вот ведь есть же и у вас опасения какие-то…»
Вечером — Лямин и Попов.
Генеральная «Севильского цирюльника».
Олины рассказы о театре. Егоров отменяет распоряжения Немировича, постоянно наносит оскорбления актерам, не пустил на концерт Бандровской в МХАТе Петю Селиванова, баритона, который раньше состоял в труппе МХТ и до сих пор бесплатно поет эпиталаму в «Турбиных»… Фактически правят театром Егоров и Рипси…
Виноват во всем, по словам Оли, Станиславский.
Будто бы Станиславский сказал: «Я теперь безработный в Театре».
Днем звонила Сейфуллина. Спрашивала, когда М. А. может принять одну приезжую из Вены по поводу перевода «Мертвых душ». М. А. сказал, что они уже переведены. «Все равно, примите, пожалуйста». Пришла приезжая. Гладко говорит по-русски. Рассказывала, как Гитлер преследует евреев.
Вечером Ермолинские и Лямин.
Ночью звонок Верова: «Ивана Васильевича» разрешили с небольшими поправками.
Приехала Ахматова. Ужасное лицо. У нее — в одну ночь — арестовали сына (Гумилева) и мужа — Н. Н. Пунина. Приехала подавать письмо Иос. Вис.
В явном расстройстве, бормочет что-то про себя.
Отвезли с Анной Андреевной и сдали письмо Сталину. Вечером она поехала к Пильняку.
Мы вечером в Сатире. М. А. делал поправки цензурные. Потом поехали в Клуб мастеров. Андроников изображал Ал. Толстого и Качалова. Ужинали с Яковом Л. и Олей с Женей Калужским. Подсел Млечин. М. А. с ним пошел играть на биллиарде. А потом он нас отвез домой.
М. А. читал труппе Сатиры «Ивана Васильевича». Громадный успех.
Утренник в Большом театре — программа самодеятельная. Необыкновенное количество знакомых, масса мхатчиков. После концерта у нас обедали Яншин и Конский.
Ахматова получила телеграмму от Пунина и Гумилева — их освободили.
Вечером мы в мастерской Василия Яковлева. Он показывал свои работы — потом повез к себе пить кофе.
Проводила М. А. утром на демонстрацию.
Потом рассказывал — видел Сталина на трибуне, в серой шинели, в фуражке.
Днем звонил Вересаев. Разговор в мирном тоне. Его очень интересует судьба пьесы.
«Кармен» в Большом театре. После спектакля у нас ужинали Яков Л. и Мелик-Пашаев.
У Яковлевых. Смешанная публика — художники и гепеусты. Дулова играла на арфе, которую специально привезли для этого.
Были у Рябцева. У него маленький комнатный биллиард.
Играли.
Первая репетиция «Ивана Васильевича».
У нас — Яковлевы, Рябцевы, Дулова, Авилов, Топорков, Мелик-Пашаев, Яков Леонт. М. А. читал «Ивана Васильевича».
Слушали в Большом «Садко». М. А. очень любит эту оперу.
М. А. был на приеме у американского атташе — в числе гостей видел Афиногенова, Леонова и Прокофьева.
Чтение «Пушкина» у нас. Книппер-Чехова, Горчаков, Мелик-Пашаев, Кторов, Попова, Станицын, Вильямсы, Калужский с Олей и Ермолинские. Ужинали потом на трех столиках.
М. А. диктует мне перевод «Скупого» для издательства «Асаdemia».
Идут репетиции «Мольера». У Кореневой сжали некоторые сцены. Она стала устраивать скандалы, ссылалась, что будет жаловаться Марье Петровне! (Лилиной), вскрикивала истерически:
— Ах! Ах! Не надо мне никакого света! — когда во время репетиции режиссер сказал: «Дать свет на Лидию Михайловну!»
Для того, чтобы избавиться от присутствия Сластениной и Баташова в спектакле, пришлось вычеркнуть две роли: Риваль и шута.
Есть надежда, что «Мольер» пойдет в середине января.
М. А. днем на репетиции «Мольера». Я в Большом на «Леди Макбет». После спектакля, вместе с Леонтьевым и Дмитриевым, заехали за М. А., купили по дороге шампанского. Следом за нами приехал Мелик-Пашаев. Обедали. Мелик играл на рояле, пел и веселился.
1936
Новый год встречали у Батурина и Дуловой. Толчея, много незнакомых, оттого невесело.
Небольсин предлагал М. А. вместе писать оперу.
Вчера на втором представлении «Леди Макбет». Яков Л. прислал машину.
Мелик блистательно дирижирует.
Публика иногда смеется — по поводу сюжета. Иногда — аплодисмент. Особенно — в музыкальных антрактах.
После оперы поехали в Клуб мастеров. У нас за столиком — Дорохин и Станицын. Состав «Леди Макбет» ужинал в соседнем зале. Дорохин угощал шампанским, и мы незаметно выпили три бутылки. М. А. играл со Станицыным на биллиарде. Потом подошли Мелик и Шостакович. Дорохин стал играть на рояле фокстроты, а мы с Меликом танцевали. Яков Л., который по нездоровью не был с нами, прислал за нами машину, и мы отвезли Мелика и Дорохина домой.
Днем была Славянова из Смоленского театра по поводу «Пушкина».
Сегодня репетиция по «Мольеру» с Немировичем.
Звонил Мелик, звал на «Фауста». Потом — уже после спектакля (мы не пошли) — он опять позвонил и сказал, что дирекция Большого театра просит М. А. прочесть им «Пушкина» и на чтение хотели бы привести Шостаковича.
Поздно вечером звонил Волошин и сказал, что весной Камерный театр поедет в Лондон. М. А. сказал, что Таиров — гений.
«Тихий Дон» — гастроли Ленинградского оперного театра в филиале.
В первом ряду — Литвинов с дочкой, в ложе правительства — Агранов и Бубнов с женой.
Музыка очень слабая, сюжет скучный, не оперный. Поют плохо. Поставлено еще хуже.
У нас в два часа — Яков Л., Мутных, Шостакович и Мелик-Пашаев. М. А. читал «Пушкина» (у них мысль об опере).
Шостакович очень вежливо благодарил, сказал, что ему очень понравилось, попросил экземпляр.
Потом обедали.
Шостакович играл из «Светлого ручья» — польку и вальс. Мелик — его вальс «Златые горы».
«Пиковая дама» в постановке Мейерхольда. Многое очень понравилось (мгновенное появление графини со свечкой, солдат вносит свечу в казарме, появление черного человека в сцене игры Германа, приезд Николая), но много и безвкусного. Поют плохо.
После театра — Вильямсы, Калужские и мы пошли в шашлычную против Телеграфа, просидели до трех. Там были американцы и неизбежный барон Штейгер с ними. Тейер и Дюброу подошли к нам.
Только вчера закончила переписку «Скряги». М. А. очень устал, диктовал все это время, правя при этом.