Страница 13 из 113
Вечером М. А. дежурил на «Хозяйке гостиницы».
Потом у нас ужинали: Лайонс с женой и Жуховицкий. Этот пытался уговорить М. А. подписать договор на «Мольера», но М. А. отказался — есть с Фишером.
В Большом — генеральная «Князя Игоря» — художник Федоровский, постановщик Баратов.
Новый занавес — золотой, на нем вышиты цифры — годы революционных событий. Потом открылся занавес — специально для «Князя Игоря» — во время увертюры: бой русского с половцем, оба на конях. Это оставляет неприятное впечатление — музыка стремительна, а картина — статична. Не вяжется. Декорации пышные, масса золота, храмы, пожар на заднем плане.
Торгсиновского типа постановка. Состав слабый: Игорь — Савранский, Кончак — старик Петров.
В партере — много домработниц, видимо, есть манера у людей, которым посылают билеты на генеральные — сами не можем идти, пусть пойдет домработница… М. А. уверял меня, что под креслом у одной женщины был бидон…
Актеров, критиков, писателей очень мало было.
Вечером у нас Калужские. Оля: — До чего мне жаль Афиногенова! Какое у него может быть творческое настроение, после того как сняли «Ложь»!..
М. А. рассказывал, что в Театре местком вывесил объявление:
«Товарищи, которые хотят ликвидировать свою неграмотность или повысить таковую, пусть обращаются к Т. Петровой».
Второй рассказ:
Н. В. Егоров, по своей невытравимой скупости, нашел, что за собак, которые лают в «Мертвых душах», платят слишком дорого, — и нанял каких-то собак за дешевую цену, — и дешевые собаки не издали на спектакле ни одного звука.
Оля говорила за ужином:
— Владимир Иванович так страдает от атмосферы в Театре, от мысли, что МХАТ стал теперь самым старым и косным Театром.
В театре Немировича — генеральная «Леди Макбет» — или, вернее, «Катерины Измайловой», как она теперь называется. Музыка Шостаковича — очень талантлива, своеобразна, неожиданна: мазурка — у старика-свекра, полька — у священника, вальс — у полицейских, чудесные «антракты».
Василенко в антракте говорил:
— Шостакович зарезал себя слишком шумной музыкой.
Декорации Дмитриева хороши.
Немирович волновался:
— … не за спектакль, а самим спектаклем…
Он очень радостно меня встретил, попросил «поцеловаться» и объяснил П. Маркову, что очень давно влюблен.
Ну и ночь была. М. А. нездоровилось. Он, лежа, диктовал мне главу из романа — пожар в Берлиозовой квартире. Диктовка закончилась во втором часу ночи. Я пошла в кухню — насчет ужина, Маша стирала. Была злая и очень рванула таз с керосинки, та полетела со стола, в угол, где стоял бидон и четверть с керосином — не закрытые. Вспыхнул огонь. Я закричала: «Миша!!» Он, как был, в одной рубахе, босой, примчался и застал уже кухню в огне. Эта идиотка Маша не хотела выходить из кухни, так как у нее в подушке были зашиты деньги!..
Я разбудила Сережку, одела его и вывела во двор, вернее — выставила окно и выпрыгнула, и взяла его. Потом вернулась домой. М. А., стоя по щиколотки в воде, с обожженными руками и волосами, бросал на огонь все, что мог: одеяла, подушки и все выстиранное белье. В конце концов он остановил пожар. Но был момент, когда и у него поколебалась уверенность и он крикнул мне: «Вызывай пожарных!»
Пожарные приехали, когда дело было кончено. С ними — милиция. Составили протокол. Пожарные предлагали: давайте из шланга польем всю квартиру! Миша, прижимая руку к груди, отказывался.
Легли в семь часов утра, а в десять надо было вставать, чтобы идти М. А. в Театр. Завтракать пошли в «Метрополь», что доставило Сергею невыразимое наслаждение — с утра Cafe glace.
Опять — пропуск. Пропустила записать о падении стратостата, о гибели троих участников полета. Они поднялись на высоту 22 км. Хоронили их очень торжественно, Сталин нес одну из урн с прахом.
Умер профессор-хирург Мартынов Алексей Васильевич. Всесторонне образованный человек, очень любил и понимал музыку. М. А. относился к нему с чувством большого уважения.
Девять лет назад Мартынов оперировал М. А. (аппендицит).
Третьего дня были на генеральной «Булычева» во МХАТе. Леонидов играет самого себя. Изредка кричит пустым криком. Но, говорят, что репетировал изумительно иногда! Спектакль бесцветный.
В филиале сегодня возобновление «Елизаветы Петровны». Прекрасна Соколова в Елизавете. Вообще многие очень хороши: Хмелев, Яншин, Станицын.
У М. А. — то «Мольер», то «Пиквик».
Театральные сплетни:
1) что первую премию получит киршоновская пьеса («Чудесный сплав»),
2) что Литовского выгоняют из Главреперткома.
— Не радуйся, следующий будет еще хуже. Дело не в Литовском, а в Реперткоме.
Жуховицкий — с договором на «Белую гвардию» — на английском языке за границей.
М. А. подписал.
Вчера в МХАТе была премьера «Булычева».
Оля сегодня утром по телефону:
— На спектакле были члены Правительства, был Сталин. Огромный успех. Велели ставить «Любовь Яровую».
Поздно вечером позвонил Яков Л. — бесконечно тронут подарком М. А. («Турбины»), а главное — надписью.
Перерыв в записях объясняется тем, что сначала я долго болела (воспаление легких), потом переезжали на новую квартиру, причем Миша меня перевез с температурой 38° (18 февраля), устраивались и т. д. И еще — М. А. работал над новой комедией.
Сегодня днем заходила в МХАТ за М. А. Пока ждала его в конторе у Феди, подошел Ник. Вас. Егоров. Сказал, что несколько дней назад в Театре был Сталин, спрашивал, между прочим, о Булгакове, работает ли в Театре?
— Я вам, Е. С., ручаюсь, что среди членов Правительства считают, что лучшая пьеса это «Дни Турбиных».
Вообще держался так, что можно думать (при его подлости), что было сказано что-то очень хорошее о Булгакове.
Я рассказала о новой комедии, что Сатира ее берет.
— Это что-же, плевок Художественному театру?!
— Да вы что, коллекционируете булгаковские пьесы? У вас лежат «Бег», «Мольер», «Война и мир». Если бы Судаков не отложил (или Театр — уже не знаю, кто виноват!) репетиций «Бега» для «Лжи» — «Бег» шел бы уже. «Мольера» репетируете четвертый год. Теперь хотите новую комедию сгноить в портфеле? Что за жадность такая?
В МХАТе было производственное совещание. Сахновский, в присутствии большого числа актеров, произнес речь весьма завирального характера. Там были и «призывы к парадоксам», и «сладкий яд», и «зигель-загель» и прочая гиль. Страсти разгорелись, почему-то получился шум, Сахновскому припомнили какие-то политические грехи и думают, что ему грозит падение. Немирович не сделал ничего, чтобы защитить его. Дело, наверно, не в грехах Сахновского, а в том, что руководить он, действительно, не умеет.
У Топоркова — 25-летний юбилей. М. А. подарил ему сборник, где «Роковые яйца», с надписью, Василий Осипович давно просил у него. На репетиции «Пиквика» — между выходами — Топорков все время читал повесть.
Дома нашли записку: приходил какой-то служащий Интуриста, просит дать экземпляр «Турбиных» для американского посла Буллита.
Вчера М. А. закончил комедию «Блаженство», на которую заключил договор с Сатирой.
Вчера же была у нас читка, не для театра еще, а для своих. Были: Коля Лямин, Патя Попов, который приехал на три дня из Ясной Поляны, Сергей Ермолинский и Барнет. Комедия им понравилась.