Страница 106 из 113
В статье в «Вечерке», подписанной Шостаковичем, говорилось: «<…> Очень верны были слова Алексея Толстого о том, что тема моей симфонии — становление личности. Именно человека со всеми его переживаниями я видел в центре замысла этого произведения <…> Если мне действительно удалось воплотить в музыкальных образах все то, что было продумано и прочувствовано мной после критических статей в «Правде», если требовательный массовый слушатель ощутит в моей музыке поворот в сторону большей доходчивости и простоты, — я буду удовлетворен».
Сегодня отвезла и сдала в ЦК партии письмо М. А. на имя Сталина. — Булгаков писал: «Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович! Разрешите мне обратиться к Вам с просьбою, касающейся драматурга Николая Робертовича Эрдмана, отбывшего полностью трехлетний срок своей ссылки в городах Енисейске и Томске и в настоящее время проживающего в г. Калинине.
Уверенный в том, что литературные дарования чрезвычайно ценны в нашем отечестве, и зная в то же время, что литератор Н. Эрдман теперь лишен возможности применить свои способности вследствие создавшегося к нему отрицательного отношения, получившего резкое выражение в прессе, я позволяю себе просить Вас обратить внимание на его судьбу.
Находясь в надежде, что участь литератора Н. Эрдмана будет смягчена, если Вы найдете нужным рассмотреть эту просьбу, я горячо прошу о том, чтобы Н. Эрдману была дана возможность вернуться в Москву, беспрепятственно трудиться в литературе, выйдя из состояния одиночества и душевного угнетения».
М. А. был у Федоровых… — В. М. Федорова работала во МХАТе. Булгаков часто бывал в этой семье с конца 20-х гг.
…заходил Асафьев, взял клавир «Минина»… — Опера так и не была поставлена. 4 июня 1938 г. Асафьев напишет Булгакову: «Простите, что долго Вам не писал. Я так скорбно и горестно похоронил в своей душе «Минина» и прекратил и работу, и помыслы над ним, что не хотелось и Вас тревожить <…>»
Вот сколько времени я не записывала. — 26 мая Е. С. и Сергей уехали в Лебедянь. Сохранились письма Булгакова к Е. С. за этот период. Из писем видно, что Булгаков в это время готовит роман «Мастер и Маргарита» к перепечатке. Перепечатывает О. Бокшанская. Почти каждый день Булгаков сообщает Е. С. о ходе работы. 30 мая: «Роман уже перепечатывается. Ольга работает хорошо». 31 мая: «Пишу 6-ю главу, Ольга работает быстро». 1 июня: «<…> не хочется бросать ни на день роман. Сегодня начинаю 8-ю главу». 2 июня: «Мы пишем по многу часов подряд, и в голове тихий стон утомления, но это утомление правильное, не мучительное <…> Роман нужно окончить! Теперь! Теперь!» 11 июня: «По окончании переписки романа я буду способен только на одно: сидеть в полутемной комнате <…>» 13 июня: «Диктуется 21-я глава. Я погребен под этим романом» 14 июня: «Передо мною 327 машинописных страниц (около 22 глав). Если буду здоров, скоро переписка закончится. Останется самое важное — корректура авторская <…> Свой суд над этой вещью я уже совершил <…> Теперь меня интересует твой суд, а буду ли я знать суд читателей, никому не известно». 24 июня перепечатка романа закончена, и на следующий день Булгаков уезжает в Лебедянь. 22 июля Булгаков возвратился из Лебедяни, где за месяц подготовил черновой вариант «Дон-Кихота».
Переписка «Дон-Кихота» закончилась… — В начале декабря 1937 г. Театр им. Вахтангова предложил Булгакову сделать инсценировку романа Сервантеса «Дон-Кихот». Денег в доме не было, гонораров не ожидалось, и Булгаков согласился.
В архиве писателя сохранилось три редакции пьесы с авторской датировкой.
На первой странице первой тетради надпись: «Начато 8.XII.1937 г. После большого перерыва работа возобновлена 1.VII.38 г. (в Лебедяни)». 18 июля 1938 г. первая редакция была завершена, и во второй тетради Булгаков написал: «Переписка начата в Москве 17.VIII.38». Вторая машинописная редакция — с обширной авторской правкой, сокращениями, добавлениями. Есть помета Булгакова — «вторая редакция завершена 28 авг. 38 г.». 8 сентября 1938 г. завершена третья редакция.
Пьеса была сдана в театр, но при жизни Булгакова сцены так и не увидела. В Театре им. Вахтангова поставлена лишь в 1941 г. Роль Дон-Кихота исполнял Р. Симонов.
С. Е. — видимо, Сергей Ермолинский.
Гдешинский Александр Петрович — близкий друг Булгакова с детства. С ним долгие годы переписывался Булгаков, вспоминая киевский период их жизни, молодость, мечты. Ему, Гдешинскому, писал он 28 декабря 1939 г.: «До сих пор не мог ответить тебе, милый друг, и поблагодарить за милые сведения. Ну, вот, я и вернулся из санатория. Что же со мною? Если откровенно и по секрету тебе сказать, сосет меня мысль, что вернулся я умирать».
1939
…Миша сказал мне очень хорошие вещи, и я очень счастлива, в честь чего ставлю знак. — В дневнике Е. С. проставила знак, ясный только ей и Булгакову. Это — крест со множеством линий, исходящих из точки перекрещивания. Возможно, этот знак означает свет.
…Миша взялся, после долгого перерыва, за пьесу о Сталине. — Пьесу «Батум» Булгаков задумал в начале 1936 г. Работал над пьесой увлеченно, но с перерывами — сделав первые записи в феврале 36-го, закончил пьесу в августе 1939 г.
В основе пьесы — события батумской стачки рабочих в 1902 г., основной герой — молодой Сталин. В. Я. Виленкин в своих воспоминаниях рассказывает: «Прямого разговора о том, что побуждает его писать пьесу о молодом Сталине, у нас с ним не было ни разу. Могу поделиться только тем, как я воспринимал это тогда и продолжаю воспринимать теперь. Его увлекал образ молодого революционера, прирожденного вожака, героя (это его слово) в реальной обстановке начала революционного движения и большевистского подполья в Закавказье. В этом он видел благодарный материал для интересной и значительной пьесы. Центральную фигуру он хотел сделать исторически достоверной <…> и в то же время она виделась ему романтической (тоже его слово)» (Виленкин В. Я. Воспоминания с комментариями. М., 1982. С. 317).
Основная работа велась весной — летом 1939 г. МХАТ (для которого пьеса писалась) предполагал подготовить ее к декабрю 39-го. Булгаков усиленно работал: изучал источники, опубликованные и архивные материалы, воспоминания очевидцев событий, тщательно отмечая на полях и в тексте наиболее интересное и важное (в архиве писателя сохранились материалы с его пометами и отчеркиваниями). 11 августа Е. С. напишет своей матери в Ригу: «Мамочка, дорогая, давно уже собиралась написать тебе, но занята была безумно. Миша закончил и сдал МХАТу пьесу <…> Устал он дьявольски, работа была напряженная, надо было сдать ее к сроку. Но усталость хорошая — работа была страшно интересная. По общим отзывам, это большая удача. Было несколько чтений — два официальных и другие — у нас на квартире, и всегда большой успех».
Но пьеса была запрещена. Булгакову был нанесен последний и тяжелый удар. 12 сентября 1939 г. он скажет Е. С: «Люся, он [Сталин] подписал мне смертный приговор».
От Дунаевского пришло на днях письмо… — Живо откликнувшись на предложение Большого театра написать музыку к «Рашели», Дунаевский долго не мог приступить к работе. В письмах к Булгакову он сообщал: «Проклятая мотня со всякими делами лишает меня возможности держать с Вами творческий контакт <…> Мои приезды на 1–2 дня в Москву настолько загружены разными «делами», что подлинное и настоящее наше дело не хочется ворошить получасовыми налетами на Ваш покой и работу. Я счастлив, что Вы подходите к концу работы <…> Не сердитесь на меня и не обращайте никакого внимания на кажущееся мое безразличие. Я и днем и ночью думаю о нашей чудесной «Рашели» <…>» (4 декабря 1938 г.); «Считаю первый акт нашей оперы с текстуальной и драматургической сторон шедевром <…> Надо и мне теперь подтягиваться к Вам… Я умоляю Вас не обращать никакого внимания на мою кажущуюся незаинтересованность. <…>» (18 января 1939 г.).