Страница 49 из 55
69. К монаху Прокопию (II, 137)[471]
Пишу к твоему почтению теперь, когда встретил доставителя письма моего и твоего, который и побуждал меня к тому, так как и твое благочестие желает этого и любит. Радуйся же, человек Божий, радуйся, прекраснейший из друзей и притом старых; радуйся, знаменитый благочестием и славный ведением. Где ты, зачем некогда оставил нас, скрыв почтенное лице свое на столь долгое время? Почему ты заключился дома, не выходишь и не являешься между людьми? И, в-третьих, скажу смелее или любезнее (ибо любви свойственно не уклоняться от напоминаний, полезных для любимого): зачем ты так поступаешь, ты, который удалился от мира чрез принятие монашеского совершенства и опять возвратился домой, расторг узы пристрастия, ибо это [означает] отречение от мира, и опять связал себя сожительством с госпожою супругою и богохранимыми детьми? И что еще страннее: остригся (185) по обыкновению живущих в уединении и принял посвящение чрез Божественное тайнодействие и опять отпустил волосы по примеру живущих в пустыне. Каждый, говорит апостол, оставайся в том звании, в котором призван (1 Кор. 7:20). И еще в другом месте: не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни Церкви Божией (1 Кор. 10:32). И еще в ином месте он говорит о самом себе: не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего (1 Кор. 8:13). Каждый дает о себе знать собственным видом: воин – тем, что носит меч, гражданин – тем, что носит плащ. Вообще почти каждый из облеченных властью или занимающихся искусствами или ремеслами носит приличествующую ему одежду: так, врач не возьмет пастушеского посоха, а пастух не возьмет в руку врачебного орудия. Если же так бывает в этих делах, то тем более в духовных и величайших никто не должен ни жить, ни являться несвойственно своему состоянию, чтобы ему не подвергнуться определенному от Господа осуждению, как соблазнителю мира, чего постараемся избегнуть, возлюбленный, особенно мы, отличающиеся от других и ведением, и саном. Ибо суд жесточайший преимущим бывает, малый же достоин есть милости, как [Col. 1440] написано (Прем. 6:5–6). Также и Господь сказал: кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12:48).
Итак, увещеваю: [будем остерегаться], чтобы нам, которые должны быть светом для находящихся во мраке, не сделаться противным тому и чтобы нам, которые обязаны осолять, по Евангелию (Мф. 5:13), не обуять[472] по нерадению. Все должно быть благопристойно и чинно, взывает апостол (1 Кор. 14:40), всё на пользу ближнего, а не ко вреду. И в делах, дозволенных нам, если может произойти соблазн, и Василий Великий этого требует, и весь вообще Ветхий и Новый Завет повелевает: каждому оставаться в собственных пределах и обычаях. Не подумай, господин, что я обращаюсь к тебе с высокомерием – нет, с великой любовью и заботливостью, относя твои дела к себе самому, по союзу любви, и желая спасения почтенной душе твоей так же, как самому себе; если же в словах моих есть что-нибудь непристойное, то ты своим словом научи мое смирение и убеди, что ты поступаешь надлежащим образом в том, что подверглось укоризне как непристойное.
70. К диакону Феодору (II, 170)[473]
(186) По требованию любви твоей приступаю к опровержению [Col. 1536] еретических возражений, и если опровергну их хорошо, то и ты приложи печать к словам моим, а если нет, то сам объясни рассудительнее. Но так как невозможно хорошо опровергнуть мысль[474] еретиков, если не будет изложено самое предложение их, то пусть наперед будет оно представлено, а потом – православное разрешение[475].
Возражение еретика
Исповедуя одну природу Бога Слова воплощенную[476], вы называете Христа одною цельностью, состоящей из частей (μίαν ολότητα εκ μερών), божества и человечества. Итак, мы спрашиваем: что вы причисляете к Святой Троице – целое или часть? Если целое (το ολον), то Святая Троица не будет единосущной, а если часть (το μέρος), то, если причисляете божество, очевидно оставляете человечество вне Святой Троицы, а если причисляете человечество, оказываетесь допускающими божество вне Троицы.
Разрешение этого
Исповедуя одну природу Слова воплощенную, мы исповедуем Христа не просто чем-то целым, но состоящим из двух соединенных цельностей (εκ δυοΐν ολοτήτων), божества и человечества; по этим цельностям, как частям, взятым в совокупности, Он есть и целый как Бог (ολος εστίν ώς $εός), естественно (φυσικώς) соединенный с Отцом и Духом, и целый как человек (ολος ώς άνθρωπος), существенно (ούσιωδώς) соединенный с Матерью и с нами, единственным образом соединяя в себе крайности и свойства этих крайностей сохраняя в соединении неврежденными и неслитными. Причем Троица остается Троицей, не принимая в состав свой чего-нибудь несродного, и человечество остается человечеством, не отделяясь от соединенного с ним божества. Итак, (187) неразумно возражение твое, заимствованное из смешивающей [предметы] ереси акефалов[477].
Другое возражение того же еретика
Этот Христос, Который исповедуется нами, причисляется к Святой Троице или нет? Если Он причисляется к Святой Троице, то как после того Троица будет единосущной? Если же не причисляется, то Он не будет Богом, а только простым человеком. Поэтому те же доводы, какими вы станете разрешать недоумение, сохраняя учение о едином Христе неприкосновенным, послужат и нам при этом недоумении.
Разрешение этого
Этот Христос, Который исповедуется нами, теми же доводами, какими Он опроверг первое возражение, может опровергнуть и настоящее, как в равной мере нечистивое. А тот Христос, Которого вы чтите, то есть как одну естественную цельность, состоящую из частей – божества и человечества, не был бы ни единосущным Отцу, так как Отец есть только Бог, а не и человек, ни единосущным Матери, так как Мать есть только человек, а не и Бог; и [в таком случае] время вам искать других Христов, с которыми Он был бы единосущным, ибо невозможно, чтобы Он был познаваем как единоличное естество (μονοπρόσωπον φύσιν). Если же вы не можете найти, то, запутываясь в собственных возражениях, [Col. 1537] этой пустой выдумкой полагаете, что вовсе нет Христа.
71. К иконоборческому собору как от лица всех игуменов (II, 1)[478]
(189) [Col. 1116] Следуя Божественным заповедям и каноническим постановлениям о том, что не должно без согласия своего епископа делать или говорить что-либо, касающееся церковного благочиния, а тем более относящееся к догматическому исследованию, хотя ваша власть и один раз, и другой приглашала к тому наше смирение, мы не дерзали прибыть и сделать что-либо вопреки узаконениям, как поставленные Божественным Духом под священною рукою святейшего патриарха Никифора. Когда же некоторые из одинаковых с нами по чину игуменов, решив сделать некую попытку, рассудили прибыть туда и вступить в словопрения, то что иное пришлось нам услышать, как не то, от чего сокрушается наше смиренное сердце? Ибо, говорят, это собрание состоялось для ниспровержения второго Никейского святого Собора[479], то есть для уничтожения [Col. 1117] поклонения честной иконе (190) Господа нашего Иисуса Христа и Богородицы, а равно и всех святых. Слыша об этом, кто не воздохнет тяжко из глубины сердца, как если бы чрез это уже ниспровергается спасительное Домостроительство Господа нашего Иисуса Христа? Слыши, небо, и внуши, земле, да воскликнет с нами велегласнейший Исаия, и что следует за этим по связи (Ис. 1:2), или, лучше, чтобы ближе сказать: слыши, восток и запад, север и морская страна (ср. Пс. 106:3), в каком положении ныне наши дела и для чего дерзнули составить собор.
471
Написано, вероятно, в 817–818 гг. – Ред.
472
Греч. μωρανείημεν – «поступаем безрассудно», «оказываемся глупыми». – Ред.
473
Время написания письма определить сложно. Приблизительная датировка – 815 г. – Ред.
474
В V, M, N, Sirm. и ТФС читаем: «возражение». – Ред.
475
В V, M, N, Sirm. и ТФС: «вера». – Ред.
476
Известное христологическое выражение свт. Кирилла Александрийского. – Ред.
477
См. письмо 40.
478
Написано по случаю возобновления иконоборческой ереси при императоре Льве Армянине в апреле 815 г. В ТФС отсутствует «как от лица всех игуменов». – Ред.
479
VII Вселенский Собор 787 г. – Ред.