Страница 10 из 55
Братия здравствуют все: господин диакон, отец мой, брат мой любезный[118], а ныне еще более достойный любви, и прочие возлюбленные и почтенные мои братья и твои дети. О них всех вместе со мною молись, отец. Все они совершают доброе течение (ср. 2 Тим. 4:7); [Col. 913] одного только желают – твоего здравия в Господе, и всё то, что они терпят, переносится легко. Конечно, мы и скорбим, и сетуем, и скучаем, и унываем, и множество имеем порочных помыслов (и невозможно без печалей пройти настоящую жизнь), но укрепляемся надеждой и твоими молитвами. Обо мне же молись, отец, ибо я изучаю святого Исаию; и сообщи мне, желаешь ли ты, чтобы я, кроме того, что пишу, и читал [письма].
3. К нему же (I, 3)[119]
Прежде слов у меня льются слезы, внутренность содрогается, рука дрожит при письме. Я терзаюсь со всех сторон и не в силах переносить скорбь. О, как я стерплю твои, отец, отец, христоподобные страдания? О, как перенесу твое высокое и святое уничижение? Как стану отвечать тебе по-надлежащему? Куда обращусь и с чего начну письмо? Ко мне ли ты, отец, (12) пишешь это? Ко мне, червяку, праху и непотребному, отец произносит слова, свойственные сыну; принимаешь вид умоляющего ты, которого самого должно умолять. Что же после этого скажу я, несчастный? Какое покажу уничижение пред праведным отцом моим? Впрочем, я принял недостойными руками святое послание твое, отец, как богописанные скрижали; выслушал написанный голос твой, как иной выслушал бы голос Ангела или апостола; и сокрушило оно сердце мое, источило слезы, и я заплакал, и плакал не плачем Иеремии о бедствиях, постигших ненавидящих Бога, но некоторым особенным, в котором была и любовь к отцу, и истинная благодарность к Богу. Действительно, достойно похвалы то, что написал ты, отец праведный, достойно переписывания и служит признаком твоей всецелой преданности Богу.
Итак, отец, ты утвердил наши умы, укрепил наши сердца; мужество твое выше надежды; дерзновение твое выше ожидания. Ты явился нам иным, нежели каким узнали тебя; ты весь изменился в Боге; слава Укрепившему тебя! Не сразил тебя страх царской власти, не ослабило тебя коварное обольщение, не избрал ты наслаждение временным удовольствием, желая впереди других подвергаться опасности за истину Божию. Добрый пастырь тот, который жизнь свою полагает за овец (Ин. 10:11), который и теперь содержится узником под стражею, как апостол Христов. О, то жилище, в котором обращаешься и содержишься ты, как сосуд честный и благопотребный Владыке Богу! О, если бы мне обнять тот помост, по которому ходят ноги господина моего и отца! О, если бы мне облобызать те ключи и замки, которые охраняют тебя как сокровище благочестия! Или лучше: я желал бы облобызать честныя уста, исповедавшие слово истины, и преподобные руки, воздеваемые в святых и благоприятных [Богу] молитвах. Где исчезло любезное мне лице? Отчего умолк спасительный голос? Вот я – сирота, жалкий и совершенно одинокий, лишенный [Col. 916] отца моего, лишенный светильника моего, врача и питателя смиренной души моей, без руководителя и защитника от нападающих на меня невидимо; бых яко вран в пустыне, яко птица на кровле (Пс. 101:7, 8). (13) Ежедневно напрягаю я зрение, взираю туда и сюда, озираюсь кругом, и нигде нет желанного лица. Вполне же я не могу изобразить моего страдания. Впрочем, благодарю, и много благодарю, что я сподобился этого за закон Божий, что я – сын такого отца; сейчас мне кажется, что сегодня я царствую через тебя, святой отец, если молитвы твои сохранят меня невредимым. Я боюсь моей греховности и непотребства, но ты прими к сведению, что святыми молитвами твоими я укрепляюсь и утверждаюсь, хотя сам я весьма немощен; и не только я, но и все мы – одно, единомысленные с тобою, единодушные, решившиеся вместе страдать до смерти, и относительно нас ты ничего не бойся. Хорошо, отец, хорошо; хорошо, доблестный кормчий, ревнитель благочестия, подражатель святым; поистине великолепно ты подвизался, мужественно сражался; я знаю, что дух твой пребывает с мучениками.
Это так, хотя не как следовало, соответственно моему желанию и твоему достоинству. Но так как ты приказываешь обстоятельно описать тебе наше путешествие и случившееся с нами во время него с того дня, как мы подверглись этой прискорбной разлуке, то, хотя я и не в состоянии [это сделать], однако незамедлительно исполню приказанное мне. Итак, в тот самый день, в который ты, отец, добровольно пошел в путь к смерти, и мы отправились в ссылку, поехав на животных, какие случились. Сначала, как не подвергавшиеся [прежде] такому [несчастному] положению, мы были несколько в унынии. Ибо, останавливаясь в некоторых селениях, мы делались предметом зрелища для людей всякого пола и возраста; оба уха наши оглашались шумом и криками, когда ведшие нас отправлялись и останавливались для приобретения необходимого; но впоследствии, привыкнув, мы гораздо легче переносили эти неприятности. Более всего нас огорчала слабость отца, господина диакона. Таким образом мы совершили путь, измученные и изнуренные.
Остановки мы имели следующие: от Кафар[120] до Ливиан[121]; потом в Левки[122]; затем в Фирей, где случилось с нами нечто прискорбное, о чем следует рассказать. Ибо неожиданно как-то появились девять (14) первенствующих братий, рассеянные, как овцы, и они окружили нас со слезами, сокрушая наше сердце, но ведший нас не позволил нам разговаривать с ними; поэтому, жалобно посмотрев – мы на них, а они на нас – и сказав друг другу приветствия, наконец мы со слезами были разлучены. Далее, быв приведены в Павлу, мы нашли достопочтенную сестру твою[123] с господином Саввою[124] и, тайно повидавшись с ними, целую ночь пробыв вместе, поговорив о необходимом [Col. 917] и приветствовав друг друга, как приговоренных к смерти, расстались со стонами и воплями. Там можно было видеть, как терзаются и трепещут внутренности, когда природа бывает побеждаема священными чувствованиями.
[Отправившись] оттуда, мы остановились в Лупадии[125], встретив дружеское сочувствие со стороны принимающего странников, сделали [там] и омовение по причине ран, ибо у некоторых были трудноизлечимые раны от путешествия. Итак, нас привели в Тилис. Там встретил нас авва Захария с Пионием, которые от пламенного расположения к нам плакали и хотели идти вместе с нами, но это им не было дозволено. Оттуда в Алкеризу, а отсюда в Анаграммены, потом в Перперину[126], оттуда в Парий[127]; вступали в общение с епископами и, кроме того, со смирением напоминали им о клятве. Потом в Орк[128], оттуда в Лампсак, в котором, найдя ираклиотов[129], пробыли три дня, не имея возможности отплыть. Затем, отправившись, приплыли в Абидос[130], милостиво принятые тамошним начальником. Прожив там восемь дней до субботы, поплыли в Елеунт[131], где пробыли неделю времени, ввиду затруднительности плавания; потом, когда подул попутный ветер, прибыли на Лемнос, в течение девяти часов. Здесь останавливает мою речь благочестие тамошнего епископа, который так благосклонно, как никто другой, принял нас, утешил и снабдил на дорогу.
(15) Отплыв оттуда со страхом из-за соседнего народа, мы переплыли при сильном северном ветре море в сто пятьдесят миль и пристали у Канастра[132] в пределах Фессалоники; потом в Паллену, в местность, лежащую близ залива; затем в Эмбол[133]; оттуда, снова севши на животных, вошли в город[134] в субботу, в день праздника Благовещения, часу в третьем. И какой вход! Нельзя и этого пройти молчанием. Один из сановников, наперед посланный от префекта с воинами, ожидал у восточных ворот, и они [наше] приближение встретили, стоя в молчании; а после того как мы вошли, затворив ворота, повели нас через площадь торжественно перед глазами собравшихся на это зрелище и таким образом привели к начальнику. Это прекрасный человек: явившись с благосклонным лицом, он после поклона кротко разговаривал с нами и послал нас к архиепископу; мы же наперед помолились в храме Святой Софии. Святейший, окончив молитву в своей церкви, принял и приветствовал нас, побеседовал с нами о необходимом и, тогда же удержав нас, доставил нам отдых омовением и пищею.
118
Иосиф. – Ред.
119
Написано между апрелем и августом 797 г., когда император Константин VI был свергнут с престола в результате заговора и ослеплен (15 августа 797 г.). О датировке см.: Доброклонский. Ч. 2. С. 157. – Ред.
120
Речь идет о монастыре, сохранившем лояльность императору Константину VI; назывался монастырь Кафара или Кафары. Точное место его нахождения в настоящее время не определено, но наиболее вероятное – у Никомедийского залива (см.: Fatouros. Pars I. Prolegomena. S. 143, anm. 10; Доброклонский. Ч. I. С. 318, примеч. 7). Согласно преданию, основан евнухом Нарсесом в царствование Юстина II (565–578 гг.), однако в действительности этот монастырь был основан монофизитами в конце V в. – Ред.
121
Ливианы – монастырь, находившийся предположительно на северном склоне вифинской горы Олимп. Таким образом, выйдя в начале февраля из Саккудионского монастыря, преп. Феодор вместе с товарищами по ссылке останавливался в монастырях по дороге из Никомедии в Никею (см.: Fatouros. Pars I. Prolegomena. S. 144, anm. 11). – Ред.
122
Левки – небольшое поселение недалеко от Никеи, откуда ссыльные направились к Пруссе, возле которой должен был располагаться Фирей (см.: Fatouros. Pars I. Prolegomena. S. 144, anm. 12). – Ред.
123
Нам известно имя одной из сестер Платона – Феоктисты, но идет ли здесь речь о ней или о другой сестре, имя которой неизвестно, неясно. – Ред.
124
Савва – игумен Студийский, бывший вместе с Платоном на VII Вселенском Соборе.
125
Лупадион – небольшое поселение примерно в 50 км от Пруссы, расположенное на реке Риндак (см.: Fatouros. Pars I. Prolegomena. S. 144, anm. 15). – Ред.
126
Местонахождение Алкеризы, Анаграммен и Перперины не установлено. – Ред.
127
Город Парий упомянут у Геродота (История. V, 117). Возможно, отсюда ссыльные продолжили путь уже морем (см.: Fatouros. Pars I. Prolegomena. S. 144). – Ред.
128
Город Орк находился примерно на половине пути между Парием и Лампсаком. – Ред.
129
Т. е. монахов Ираклиотского монастыря. – Ред.
130
Древний город на азиатском побережье Геллеспонта (пролив Дарданеллы), откуда вели морские пути в Европу. – Ред.
131
Город на европейском побережье Геллеспонта, на южной оконечности Херсонеса Фракийского (Галлипольский полуостров). – Ред.
132
Канастр – южная оконечность Паллены, одного из полуостровов Халкидики. – Ред.
133
Западный мыс Халкидики, непосредственно перед заливом Фессалоники. – Ред.
134
Т. е. в Фессалонику.