Страница 59 из 92
Тутъ на первомъ мѣстѣ виситъ чудовищная плеть, около сажени величиной, ременный хвостъ которой, словно хвостъ боа-констриктора, толщиной въ добрый кулакъ, при хорошемъ ударѣ, безъ сомнѣнія, можетъ сразу перешибить пополамъ человѣка. Мы было сочли его за внушительный символъ власти бухарскаго владыки, но оказалось, что это легендарная нагайка богатыря Рустема и что такихъ нагаекъ въ прежнія времена висѣло здѣсь цѣлыхъ семь штукъ, но благочестивый родитель нынѣшняго эмира приказалъ оставить изъ нихъ на память только одну, а всѣ остальныя разрѣзать на части и раздать какъ святыню разнымъ монастырямъ (ханкахъ) и дервишамъ. Рядомъ съ нагайкой виситъ гигантская деревянная булава, вѣроятно тоже Рустемова, и змѣевидный посохъ какого-то святого, а на другой сторонѣ громадный бубенъ, разныя балтасы (сѣкиры) и мултуки (фитильныя ружья). Тутъ же находится узловатый корень съ частью ствола какого-то дерева, привезеннаго въ даръ эмиру изъ Мекки. Къ сожалѣнію, предметы этой коллекціи пришлось осматривать мелькомъ, на ходу, и потому, вѣроятно, я многое еще пропустилъ безъ вниманія.
Миновавъ ворота, мы были встрѣчены на довольно узкомъ проходномъ дворѣ караульнымъ взводомъ гвардейскихъ сарбазовъ въ барашковыхъ шапочкахъ, красныхъ суконныхъ чекменяхъ съ отложными синими воротниками и въ бѣлыхъ миткалевыхъ шароварахъ, заправленныхъ въ голенища высокихъ сапоговъ. Выстроясь въ видѣ шеренги, взводъ, по командѣ красиваго рослаго офицера, взялъ ружья на караулъ, но безъ муэыки и барабаннаго боя, а самъ этотъ офицеръ, разряженный въ фіолетовый бархатный кафтанъ съ богатымъ золотымъ шитьемъ, отсалютовавъ саблей, пошелъ навстрѣчу князю, но вмѣсто строеваго рапорта неожиданно и предобродушно протянулъ ему для пожатія свою руку.
Слѣдуя далѣе, мы проходили мимо двора аудіенцій (арзя-хане), гдѣ разъ въ недѣлю эмиръ, сидя на рундукѣ подъ деревяннымъ балдахиномъ, самолично принимаетъ прошенія и выслушиваетъ устныя жалобы своихъ подданныхъ, а также творитъ судъ и расправу надъ приводимыми изъ тюрьмы преступниками, рѣшая, кого изъ нихъ отдать палачамъ на прирѣзъ, кого посѣчь нагайками, кого запрятать въ яму, а кого и помиловать. Проходили мы также мимо стѣнъ двухъ дѣйствительно замѣчательныхъ зданій: налѣво была стѣна Абъ-хане, направо Кана-хане. Въ первомъ изъ нихъ, въ совершенно, темныхъ камерахъ сохраняется въ лѣтніе жары вода для питья эмира и сюда же обыкновенно сажаетъ онъ подъ арестъ высшихъ своихъ сановниковъ, а во второмъ помѣщается знаменитая подземная темница, наполненная множествомъ искусственно разведенныхъ клещей и клоповъ, отъ которыхъ она полупила и свое названіе. Когда въ ней не оказывается заключенныхъ, то клещамъ заботливо бросаютъ туда каждый день по нѣскольку фунтовъ сыраго мяса и требуху, чтобы эти милыя животныя не переводились. Кромѣ этихъ зданій, въ цитадели помѣщаются три мечети, дворецъ и гаремъ эмира, домъ кушъ-беги и квартиры топчи-баши, шигаула, дяфтярдара и многочисленной дворской прислуги.
Наконецъ мы повернули налѣво по небольшому проходу и очутились на маленькомъ, закрытомъ дворикѣ дома кушъ-беги, куда вышелъ навстрѣчу къ намъ санъ радушный хозяинъ вмѣстѣ со своимъ сыномъ Магометъ-Шерифомъ. Это коренастый, довольно плотный и очень еще бодрый старикъ, на видъ лѣтъ около шестидесяти, съ длинно-широкою сѣдою бородой, мясистымъ носомъ и небольшими, старчески выцвѣтшими, табачно-каряго цвѣта глазками, въ которыхъ свѣтятся умъ и добродушіе. Лицо вполнѣ арійскаго типа и свидѣтельствуетъ объ иранскомъ происхожденіи Мулла-Магометъ-бія, хотя, онъ и выдаетъ себя за узбека.[125] Одѣтъ онъ былъ въ темнозеленый бархатный халатъ съ рельефно-вышитыми золотыми узорами, причемъ, въ знакъ его высокаго положенія, халатъ оставался не подпоясаннымъ, а на головѣ его пышно красовалась чалма изъ бѣлой индійской кисеи, затканной золотыми полумѣсяцами.
Взаимное представленіе наше послѣдовало тутъ же, среди дворика, вымощеннаго квадратными кирпичными плитками и окруженнаго съ трехъ сторонъ невысокою террасой, послѣ чего Мулла-Магометъ-бій пригласилъ насъ войти подъ свою кровлю.
Домикъ у него маленькій, одноэтажный, со стекольчатыми окнами и дверями, выходящими на террасу, и въ общемъ кажется очень уютнымъ. Небольшая пріемная, гдѣ накрытъ былъ достарханный столъ, отличаемся тѣмъ, что надъ ея внутреннею дверью, ведущею въ другіе покои, находится на нѣкоторой высотѣ темное окно, какого до сего раза нигдѣ еще мы не встрѣчали. Впослѣдствіи мнѣ объяснили по секрету, что благодушный кушъ-беги, по слабости къ своимъ гаремнымъ дамамъ, соглашаясь иногда доставить имъ лишнее невинное развлеченіе въ ихъ монотонной, замкнутой жизни, разрѣшаетъ имъ незримо присутствовать при нѣкоторыхъ своихъ торжественныхъ пріемахъ иностранныхъ пословъ и вообще знатныхъ иностранцевъ, — пускай де посмотрятъ, какихъ курьезныхъ людей терпитъ Аллахъ на свѣтѣ. Для этой-то цѣли и велѣлъ онъ пробить на темной антресоли окошко, чрезъ которое дамы удобно могутъ видѣть все, чтб происходитъ въ пріемной, оставаясь сами незамѣтными. Другая особенность этой пріемной заключается въ цѣлой коллекціи столовыхъ часовъ, поставленныхъ рядомъ въ одной изъ нишъ, словно въ магазинѣ. Говорятъ, что старикъ очень любитъ слушать разнозвучный бой ихъ, и ужъ не знаю, по этой ли причинѣ собралъ онъ самъ себѣ такую коллекцію или же составилась она случайно изъ разновременныхъ подарковъ ему отъ разныхъ пословъ, только несомнѣнно то, что нѣмцу возня съ ними не малая, потому что Мулла-Магометъ-бій, услаждаясь боемъ, требуетъ, чтобы часы били не всѣ разомъ, а съ извѣстною систематичностью и именно такъ, что чуть кончатъ одни, сейчасъ же начинали бы другіе.
Усѣлись мы за достарханный столъ, и тутъ во время угощенія пошелъ разговоръ съ обычныхъ разспросовъ о здоровьѣ Акъ-падшаха, Ярымъ-падшаха и нашемъ. Когда же князь освѣдомился о собственномъ здоровьѣ Мулла-Магометъ-бія, то старикъ отвѣчалъ, что благодаря милости Аллаха для своихъ лѣтъ чувствуетъ себя недурно.
— А лѣта мои не малыя, — прибавилъ онъ даже съ нѣкоторою бодрящеюся похвалой — семьдесятъ одинъ годъ уже прожилъ на свѣтѣ, внукъ уже бекомъ сидитъ, но работаю еще безъ очковъ, стрѣлять могу мѣтко изъ лука да и горячаго жеребца взмылю подъ собою.
Затѣмъ разговоръ перешелъ на политику, вращаясь около знакомой уже намъ темы о томъ, какъ счастлива Бухара, что великій Бѣлый Царь даритъ ее своимъ высокимъ покровительствомъ и насколько для маленькой Бухары необходима дружба великой Россіи.
— Намъ, пояснилъ онъ, — надо держаться за Россію снизу, какъ держится малый и слабый за полу платья большаго и сильнаго человѣка. Мы это всѣ хорошо теперь понимаемъ, и даже еще предъ послѣднею войной вашею съ турками, когда изъ Стамбула было прислано къ моему святѣйшему повелителю письмо съ предложеніемъ союза для взаимныхъ дѣйствій противъ Россіи, то хазретъ въ отвѣтѣ своемъ преподалъ султану Абдулъ-Гамиду благой совѣтъ не ссориться съ великимъ Акъ-падшахомъ, а искренно искать его союза, удовлетворивъ для этого всѣ его справедливыя требованія и что тогда ему нечего было бы страшиться ни явныхъ, ни тайныхъ враговъ своихъ, а главное избавился бы онъ отъ своихъ фальшивыхъ друзей съ Запада. Къ сожалѣнію, султанъ пренебрегъ тогда этимъ совѣтомъ — ну, а послѣдствія сами вы знаете. Мы люди маленькіе, мы какъ кустикъ, въ сторонѣ ото всѣхъ живемъ и пьемъ свою росу рядомъ съ большимъ раскидистымъ карагачемъ, тѣнь котораго прикрываетъ и насъ, а затѣмъ и знать себѣ никого не хотимъ, кромѣ этого большаго дерева, прибавилъ онъ въ заключеніе съ добродушнымъ старческимъ смѣхомъ.
Послѣ этого Мулла-Магометъ-бій перевелъ бесѣду съ политики на своего внука, каршинскаго бека, сразу придавъ своему тону оттѣнокъ дружеской откровенности. Магометъ-Шерифъ, отецъ юноши-бека, уже трижды пытался было наводить разговоръ на эту тему, но кушъ-бегъ, какъ бы не замѣчая его попытокъ, все перебивалъ его разными посторонними сему дѣлу вопросами, обращая ихъ то къ князю, то къ кому-либо изъ прочихъ членовъ посольства. Видимо, старый дипломатъ находилъ, что удобная минута для такого разговора еще не наступила и внутренно, кажись, даже досадовалъ на нетерпѣніе своего сына; когда же призналъ ее подходящею, то самъ первый заговорилъ о внукѣ и о томъ непріятномъ недоразумѣніи, что вышло между нимъ и старшимъ посломъ изъ-за визита. Кушъ-беги искренно и тепло просилъ извинить молодаго человѣка, объясняя его поступокъ неопытностью и нѣкоторымъ заносчивымъ самолюбіемъ, свойственнымъ юношамъ, неожиданно попадающимъ на такой видный постъ не ради своихъ собственныхъ заслугъ, а въ уваженіе къ заслугамъ ихъ старшихъ родственниковъ.
125
Мулла-Магомеіъ-бій родомъ персіянинъ, изъ бывшихъ рабовъ. Возвышеніемъ своимъ, кромѣ личныхъ способностей, обязанъ онъ еще и тому обстоятельству, что по волѣ своего повелителя долженъ былъ жениться на одной изъ отставныхъ женъ самого эмира. Сынъ его Магометъ-Шерифъ женатъ точно такимъ же образомъ.