Страница 10 из 92
Но вотъ мы подходимъ къ Шахи-Зинда, которая уступами высится по лѣвую сторону нашего пути. Главный фасадъ зданія, расположенный у подошвы холма, представляетъ въ своемъ центрѣ высокій, продлинноватый кверху четырехъ-угольникъ, въ которомъ, въ видѣ глубокой ниши, прорѣзанъ стройный стрѣльчато-сводный порталъ. Къ нему примыкаютъ боковыя пристройки, изъ коихъ правая, о трехъ большихъ узорно-рѣшетчатыхъ окнахъ, вмѣщаетъ въ себѣ бывшую большую аудиторію Шахи-Зинданской медрессе. Боковые бордюры фронтона и ниша портала украшены куфическою вязью стиховъ и благочестивыхъ надписей, бѣлѣющихъ среди мелко-узорчатыхъ пестрыхъ арабесокъ, и все это вмѣстѣ представляетъ хорошій (но не изъ лучшихъ однако) образецъ мозаики изъ поливчатыхъ кафлей, гдѣ преобладающимъ цвѣтомъ является лазорево-голубой, а затѣмъ слѣдуютъ въ разнообразныхъ сочетаніяхъ синій, охристо-желтый и зеленый. Несмотря на то, что всѣ красочныя средства мозаиста ограничивались только четырьмя колерами, подборъ цвѣтовъ въ этихъ арабескахъ исполненъ съ большимъ вкусомъ, и въ общемъ рисункѣ они не только не докучаютъ глазу своею монотонностью (да позволено будетъ такъ выразиться), но напротивъ представляются произведеніемъ вполнѣ гармоничнымъ, пріятно оригинальнымъ и изящнымъ. Я тоже самое должно замѣтить относительно всѣхъ вообще древнихъ кафельныхъ моэаикъ Средней Азіи. Среди такихъ-то арабесокъ, на одной изъ щекъ портальной ниши, выставленъ годъ сооруженія—838 геджры, что соотвѣтствуетъ 1434 году христіанскаго лѣтосчисленія. Стало быть главный фасадъ нижняго зданія Шахи-Зинда былъ построенъ спустя 31 годъ послѣ смерти Тимурленга,[27] въ царствованіе его внука Улугъ-бека, который оставилъ по себѣ память просвѣщеннѣйшаго и симпатичнѣйшаго между государями Средней Азіи.
Пройдя подъ нижнимъ порталомъ мимо чьихъ-то бунчуковъ и стяга, вы вступаете на мощеную плитами внутреннюю площадку съ предмечетнымъ айваномъ (родъ веранды), подъ навѣсомъ котораго, у рѣзныхъ деревянныхъ колонокъ и рѣшетчатой баллюстрады, всегда сидятъ на цѣновкахъ, поджавъ подъ себя ноги, нѣсколько муллъ и «дувана»,[28] погруженные въ благочестивое бездѣлье, если этимъ словомъ можно передать то, что въ совершенствѣ передается италіянскимъ «dolce fаг піепtе». Съ правой стороны площадки выходъ на небольшой квадратный дворикъ съ нѣсколькими деревцами и сухимъ, выложеннымъ плитами бассейномъ посрединѣ, окруженный кельями (худжра), гдѣ помѣщается монашествующая братія, а налѣво изъ-подъ айвана входъ въ обширную залу, бывшей медрессе, гдѣ нынѣ братья-ревуны совершаютъ свои благочестивыя, но далеко не благозвучныя радѣнья подъ руководствомъ ишана Гайдеръ-ханъ-сеида и его брата Гассанъ-хана.
Съ этой площадки открывается красивый видъ на высокую и широкую каменную лѣстницу, ведущую на вершину Шахи-Зинданскаго холма, гдѣ она заканчивается другимъ стрѣльчатосводннмъ порталомъ, за которымъ начинается небольшой ширины проходъ, въ видѣ открытаго сверху корридора, обставленный съ обѣихъ сторонъ намогильными мавзолеями и ведущій къ мозаичной осьмиугольной ротондѣ (чааръ-тагъ), которая служитъ входомъ въ мечеть Кусама, называемую «Рауза», и во внутренній верхній дворикъ Шахи-Зинда. Говорятъ, что нѣкогда эта лѣстница была облицована мраморомъ, котораго теперь и слѣдовъ на ней не осталось, а широкія и высокія ступени ея сложены изъ большихъ, ребромъ поставленныхъ, плитокъ жженаго кирпича. Съ правой стороны примыкаетъ она къ подымающейся уступами кирпичной стѣнѣ, тоже облицованной нѣкогда мраморомъ и служащей опорой вертикальному срѣзу холма, поверхность коего усѣяна намогильными плитами и саркофагами, а съ лѣвой стороны лѣстницы высятся два мавзолея, въ видѣ часовенъ или павильоновъ, украшенныхъ куфическими надписями вокругъ тамбуровъ, надъ которыми, подымаются куполы, напоминающіе своею формой азіятскій шишакъ или наши древне-русскіе шеломы. На этихъ куполахъ еще видна, кое-гдѣ лазоревая облицовка. Въ общемъ все это являетъ чрезвычайно своеобразную, полную красоты и не лишенную даже нѣкотораго величія картину, на которую достаточно только взглянуть, чтобы никогда уже потомъ не относиться свысока, съ самоувѣренною легкостью «цивилизованнаго» европейца къ изящному вкусу и художественному генію средне-азіятскихъ «варваровъ».
Первый изъ упомянутыхъ мавзолеевъ, стоящій при самомъ началѣ подъема на лѣстницу, называется Ольджа-Инага и былъ воздвигнутъ Тимуромъ надъ прахомъ Ольджи-Аимъ, его кормилицы и няньки. Хальфа и мутевали (настоятель и экономъ монастыря), любезно предложившіе мнѣ свои услуги въ качествѣ путеводителей и пояснителей достопримѣчательностей Шахи-Зинда, обратили мое вниманіе на куполъ этого мавзолея: онъ выше остальныхъ настолько, что макушка его равняется съ макушками мавзолеевъ, стоящихъ на вершинѣ холма.
— Это для того, пояснилъ хальфа, — чтобъ ей (мамкѣ) не обидно было предъ тѣми, что покоятся выше ея. Для того ей и куполъ высокій. Такъ повелѣлъ великій Тимуръ. Онъ чтилъ ее, какъ родную мать, за то, что Ольджи-Аимъ его вскормила и вынянчила.
Черта во всякомъ случаѣ достойная вниманія въ характерѣ человѣка, имя котораго для европейцевъ служитъ синонимомъ «кровожаднаго тирана», «дикаго варвара» и т. и.
Второй мавзолей слѣва, нѣсколько меньшихъ размѣровъ, находится уже на подъемѣ въ гору. Онъ воздвигнутъ надъ прахомъ молочной сестры Тимура, дочери Ольджи-Аимъ, по имени Биби-Зинетъ, и также украшенъ наружною мозаикой, а внутри расписанъ узорами al fresco.
Поднявшись по лѣстницѣ входимъ на верхнюю площадку. Здѣсь высятся одинъ противъ другого два мавзолея надъ могилами братьевъ Тимуровыхъ: слѣва Амиръ-Гассана, справа Амиръ-Хусейна.{2} Въ нихъ особенно замѣчательны боковыя колонны по красотѣ своего оригинальнаго стиля и по изяществу рисунка изъ рельефныхъ кружевныхъ украшеній, залитыхъ лазорево-голубою поливой. Входы обѣихъ часовенъ за мурованы, но, по словамъ настоятеля, ихъ внутренняя мозаичная отдѣлка великолѣпна. Куфическая надпись по бордюру второго мавзолея гласитъ: «Падишахъ эмиръ Хусейнъ». «Основанъ въ 788 (1386) году, въ мѣсяцѣ рамазанъ», а въ нишѣ, въ ея срединѣ, изображены слова корана: «Скажи: „тотъ есть Богъ единъ, безгрѣшный, нерожденный отъ человѣка, неимѣющій равныхъ себѣ, единый“»; въ верхней же и въ нижнихъ частяхъ ниши: «Аль-Мулькъ-Алла», т. е. «все (существующее въ мірѣ) есть достояніе Божіе». Всѣ эти надписи куфическія. На фронтонѣ же Гассана, кромѣ такихъ же изреченій, встрѣчается еще слѣдующее: «Сократъ сказалъ, что земной міръ созданъ для муки, міръ же небесный для блаженства».
Затѣмъ слѣдуютъ два мавзолея, также расположенные одинъ противъ другого. Въ лѣвомъ покоятся сестра Тимура, Джужукъ-Бика, и ея дѣти, а въ правомъ другая сестра его, дѣвица, Ширинъ-Бика-Ака. (Ака по-узбекски — дѣвица). Фронтоны обѣихъ часовень покрыты мозаикой. Бордюръ, окаймляющій первый изъ нихъ (лѣвый), составленъ изъ вязи сульсскихъ письменъ, а въ срединѣ фронтона, надъ входомъ, красуется куфическая надпись, которая гласитъ: «Не думай о жизни настоящей, земной; помышляй о будущей, загробной». По бордюру же сульсскія надписи представляютъ слѣдующія изреченія: лѣвая — «Часы и минуты настоящей жизни дарованы намъ Богомъ для того, чтобы молиться Ему»; правая— «Пророкъ сказалъ: настоящая (земная) жизнь не принесетъ пользы, принесетъ ее будущая»[29]; верхняя: «Здѣсь покоится блаженная, высокочтимая Джужукъ-Бика, дочь эмира Тургая-богадура»; подъ нею: «Сооруженъ ею самою для себя въ 773 (1371) году»; еще ниже: «Работа мастеровъ Шамоеддина и Зейнеддина». Внутренность часовни, ея куполообразный потолокъ, весь составленный изъ мозаики, ея стѣны, облицованныя рельефнорѣзнымн узорчатыми кафлями значительной величины, покрытыми разноцвѣтною эмалью; все это прекрасно сохранилось и поражаетъ васъ, какъ гармоничностію архитектурныхъ формъ, такъ и оригинальною прелестью общаго рисунка узорчатыхъ стѣнъ и купола.
27
Тимурленгь умеръ въ 1405 году нашей эры (807 геджры).
28
Нищенствующие монахи ордена Накшбенди.
29
То есть, другими словами, не заботься о стяжаніяхъ земныхъ, старайся «о небесныхъ». Всѣ приводимые мною тексты шахи-зинданскихъ надписей переведены, по моей просьбѣ, членомъ Самаркандской археологической комиссіи, поручикомъ султаномъ Баба-Галіевымъ, за что приношу ему мою сердечную благодарность.