Страница 38 из 65
Я скрипнула зубами, схватила с куста холодную влажную тряпку и, сжимая бедра, направилась вниз в отхожее место для женщин.
Первое, что я встретила, вернувшись оттуда, была вонь раскаленного металла. Я произнесла несколько выразительных слов на французском из лексикона, который я приобрела в больнице ангелов в Париже, где сильные выражения порой были лучшим из доступных инструментов.
Рот Марсали широко открылся. Герман посмотрел на меня с восхищением и повторил слова с чистым красивым выговором парижанина.
— Извини, — сказала я, обращаясь к Марсали. — Кто-то поставил пустой чайник на огонь.
— Ничего страшного, мама Клэр, — ответила она, легонько подбрасывая Джоани, которая снова начала хныкать. — Это не хуже того, чему учит его отец. Сухие тряпки есть?
Я сама искала тряпку или крючок, чтобы ухватить горячую ручку чайника, но мне попадались только мокрые подгузники и сырые носки. Однако чайник был дорогой вещью, и я не могла пожертвовать им. Я обернула руку подолом юбки, схватила ручку и сняла чайник с огня. Ожог пронзил руку сквозь влажную ткань, как удар молнии, и я бросила чайник.
— Merde![52] — счастливым эхом отозвался Герман.
— Точно, — сказала я, сунув в рот вспузырившийся большой палец. Чайник шипел и дымился в мокрой траве, я в сердцах пнула его, отбросив в грязь.
— Merde, merde, merde, — пел Герман, очень хорошо держа мелодию гимна «Роза, роза»,[53] тем самым показывая рано развившийся музыкальный слух, который, однако, в сложившейся ситуации не был оценен по достоинству.
— Перестань, — прикрикнула я.
Но он не перестал. Джемми захныкал в унисон с Джоан. Лиззи, у который был рецидив в связи с уходом рядового Огилви, принялась стонать под своим кустом, и в довершение всего маленькие шарики льда застучали по земле и по моей макушке. Я стянула с куста влажный чепец и нахлобучила его на голову, чувствуя себя жабой под большим грибом. «Не хватает только бородавок», подумала я с раздражением.
Град вскоре прекратился. Как только грохот льдинок уменьшился, со стороны тропинки послышался хруст башмаков. Появился Джейми, сопровождаемый Кеннетом Донахью, на плечах и волосах которых корочкой лежали градины.
— Я привел на чай святого отца, — сказал он, сияя улыбкой.
— Чая нет, — сказала я, довольно злобно. И если он думал, что я забыла о Стивене Боннете, он ошибался.
Повернувшись на звук моего голоса, он дернулся, демонстрируя преувеличенное потрясение при виде моего чепца.
— Это ты, сассенах? — спросил он с шутливым ужасом, делая вид, что заглядывает под свисающие воланы чепца. Учитывая присутствие священника, я воздержалась от того, чтобы пнуть Джейми по чувствительному месту, ограничившись попыткой превратить его взглядом в камень на манер Медузы Горгоны.
Он, казалось, не заметил моего взгляда, отвлекшись на Германа, который кружился, напевая вариации на тему моих французских высказываний, используя мелодию «Греби, греби, управляй своей лодкой».[54] Отец Донахью ярко покраснел, усиленно делая вид, что не понимает французский.
— Tais toi, crétin,[55] — сказал Джейми, роясь в спорране. Он говорил не сердито, но с видом человека, который ожидал абсолютного повиновения. Герман резко остановился, открыв рот, и Джейми ловко сунул туда конфетку. Герман закрыл рот и, забыв про песню, занялся сладостью.
Я потянулась к чайнику, снова используя подол юбки, как держалку. Джейми подобрал крепкий прут и, просунув его в ручку, поднял чайник.
— Вуаля! — сказал он, протягивая его мне.
— Мерси, — произнесла я без всякой благодарности. Тем не менее, я взяла палку с дымящимся чайником и отправилась к ручью, неся ее перед собой, словно копье.
Достигнув каменистого берега, я с лязгом бросила чайник, сорвала чепец и, бросив его на осоку, топнула по нему ногой, оставив большой грязный след на полотне.
— Я не имел в виду, что он настолько не идет тебе, сассенах, — произнес веселый голос сзади.
Я, приподняв бровь, с холодным видом взглянула на него.
— Ты не имел в виду, что он вообще идет мне, не так ли?
— Нет. Ты похожа в нем на ядовитую поганку. Без него лучше.
Он притянул меня к себе и наклонил голову, чтобы поцеловаться.
— Не то, что бы я не согласна с тобой, — сказала я, и тон моего голоса остановил его в доле дюйма от моего рта. — Но еще чуть ближе, и я думаю, что откушу тебе губу.
Двигаясь, как человек, который вдруг понял, что камень, который он подобрал с земли, в действительности оказался осиным гнездом, он медленно убрал руки с моей талии.
— О, — произнес он и наклонил голову набок, рассматривая меня с поджатыми губами.
— Ты действительно выглядишь немного измотанной, сассенах.
Без сомнения, это была правда, но услышав слова Джейми, я почувствовала желание разрыдаться. Очевидно, это желание отразилось на моем лице, потому что он мягко взял меня за руку и подвел к большому камню.
— Садись, — сказал он. — Закрой глаза, nighean do
Я села, закрыв глаза и опустив руки. Плеск и приглушенный лязг говорили, что он чистил и наполнял водой чайник.
Он с глухим стуком поставил чайник на листья и, молча, сел рядом с ним. Я слышала его тихое дыхание, потом сопение и шорох, когда он вытер капающий нос рукавом.
— Извини, — наконец, сказала я, открывая глаза.
Он повернулся ко мне с легкой улыбкой.
— За что, сассенах? Надеюсь, ты не отказалась от моей постели, или, по крайней мере, я надеюсь, что дело не дошло до этого.
Мысль о занятии любовью сейчас была в самом низу моего списка желаний, но я улыбнулась ему в ответ.
— Нет, — сказала я грустно. — После двух недель сна на земле я не отказалась бы ни от чьей постели.
Он приподнял брови, и я рассмеялась.
— Нет, — повторила я, — я просто… устала.
Боль скрутила низ моего живота; я сморщилась и прижала к нему обе руки.
— О! — сказал он снова, внезапно все поняв. — Вот какая усталость.
— Такая усталость, — согласилась я и ткнула носком чайник. — Мне нужно вскипятить воду и заварить кору ивы. Это займет много времени.
На это уйдет час или больше, а боли тем временем станут сильнее.
— К черту кору, — сказал он, доставая серебряную фляжку из-за пазухи. — Попробуй это. По крайней мере, тебе не нужно сначала кипятить его.
Я отвинтила крышку и вдохнула запах. Виски, и очень хороший виски.
— Я люблю тебя, — сказала я с восторгом, и он рассмеялся.
— Я тоже люблю тебя, сассенах, — сказал он и мягко коснулся моей ноги.
Я сделала глоток и позволила виски медленно скатиться по горлу. Напиток приятно скользнул по слизистой оболочке, упал на дно желудка и поднялся вверх янтарным облачком аромата, который наполнил мои пазухи и потянулся умиротворяющими усиками к источнику моего дискомфорта.
— Оооо, — произнесла я, удовлетворенно вздыхая, и сделала еще глоток, прикрыв глаза, чтобы лучше оценить его вкус и аромат. Один мой знакомый ирландец когда-то уверял, что очень хороший виски может поднять мертвого. Сейчас я не стала бы спорить с ним.
— Это замечательно, — сказала я и снова открыла глаза. — Где ты его раздобыл?
Это был двадцатилетней выдержки скотч — если я хоть что-нибудь понимала в виски — и отличался, как небо от земли, от пойла, который Джейми гнал во Фрейзерс-Ридже на заднем дворе.
— У Джокасты, — ответил он. — Он предназначался для свадьбы Брианны, но я подумал, что ты нуждаешься в нем больше.
— Ты совершенно прав.
Мы сидели в уютной тишине, и я медленно потягивала виски. Желание убить всех находящихся в поле моего зрения угасало по мере понижения уровня напитка во фляжке.
Дождь снова сместился в сторону, и теперь только капли мирно падали с листвы. Неподалеку росли ели, и я могла чувствовать прохладный аромат смолы, острый и чистый, перекрывающий тяжелый запах влажных, мертвых листьев, тлеющего огня и мокрой одежды.
52
Дерьмо (фр.)
53
Rose, rose, rose, (Роза, роза, роза)
Prettiest flow'r that grows, (Красивейший из цветов)
Emblem of love that came from heaven, (Эмблема небесной любви)
Through which a Savior, Christ, was given… (Эмблема Христа-спасителя…)
54
Английская детская песенка.
55
Заткнись, придурок (фр.)
56
Женщина с каштановыми волосами (гэльск.)