Чужие паруса

Один за другим на палубе появлялись тоурантские «десантники», беззвучно распределялись вдоль фальшборта и застывали в ожидании приказов под проливным дождём. Сварогу их лица, в общем-то, понравились: собранные, решительные… лица людей, готовых рвать врага зубами. Никто из них пока не проронил ни звука. Дисциплинка на высоте, молодцы…

Логика отбора очевидна: старых и немощных среди первого эшелона тоурантцев не было, только молодые, крепкие мужики, примерно столько же — молодых, крепких женщин, столько же — подростков никак не младше двенадцати. Женщины и дети тоже при оружии, держат его умело и занимают места в одном ряду с мужчинами. И дети выбраны не иначе по одному от фамилии. Логично, мысленно согласился Сварог. Генофонд Тоуранта, по крайней мере, имеет шанс на сохранение…

— Арсенал, — негромко доложил Пэвер, — два автомата, один исправный мушкет, два пистоля, семь арбалетов, полтора десятка луков, из, холодного оружия в основном кинжалы и охотничьи ножи. Все остальное оружие пошло на дно, вместе с кораблями…

— Плюс один карабин вахтенного, что лежит за ящиком по правому борту. По левому борту тоже что-то да отыщется, у баронетты надо спросить.

Сварог перегнулся через фальшборт. Лодки, одна за другой деловито и без сутолоки высадив боевые отряды на штормтрап, быстро разворачивались и брали курс обратно на берег: на всех спасшихся пассажиров разгромленного флота лодок не хватало. Остальным предстоит заплыв во вторую очередь, и в третью, и в четвёртую… Пока берег не накроет огнём.

— Бойцы разбиты на взводы. Один род — один взвод, — пояснил Пэвер. — И командовать проще, глава рода — взводный. А мальцы будут вестовыми. Надо же держать связь с командованием и между взводами… — и добавил: — Рошаль придумал. А ведь понимает, стервец…

— Кто у них главный?

— Дож на берегу остался, будет уходить последним, когда всех перевезут… Старик — а силища о-го-го, ни в какую… Так что самого главного у нас пока…

— И сколько их всего? — перебил Сварог: люди по трапу все поднимались и поднимались.

Пэвер на секунду запнулся, посмотрел на Сварога почти беспомощно.

— Примерно тысячи четыре, мастер капитан…

Сварог вцепился в поручень фальшборта так, что хрустнули костяшки. Этого он не ожидал. Сотен пять-шесть — ещё куда ни шло, но — четыре тысячи, мать твою! На корабль с экипажем в триста душ! А запасы провианта, а дети, лекарства, жилые отсеки, топливо?..

— Не потонем, а?..

— Ерунда, — Сварог мотнул головой, изо всех сил стараясь выглядеть уверенным и в завтрашнем дне, и в послезавтрашнем. И вообще в светлом будущем. — Да на такую громадину и десять тысяч влезет…

Он вдруг почувствовал беспричинную злость и до хруста сжал зубы. Нет, врёшь, всех возьмём и всех довезём как миленьких, никто, бляха-муха, не уйдёт обиженным…

Когда дождь прекратился — столь же неожиданно, как и начался, — и вновь повалил густой пепел, на борт «Адмирала» поднялся последний из прибывших в первом эшелоне: Гор Рошаль собственной персоной. Он ступил на мокрую палубу достойно и гордо, будто с докладом в кабинет к князю Саутару, окинул собравшихся презрительным взглядом и, запахнув полы истерзанного плаща, замер в сторонке. Ожидал, должно быть, пока мастер Сварог соизволит обратить на него особое внимание. Держался сей профессионал контрразведки великолепно, надо признать, — вот только, увы, лицо несколько подводило бесстрастного охранителя короны не существующего отныне княжества Гаэдаро. Лицо Рошаля было серым, с красными пятнами на скулах, со сжатыми в белую нитку губами…

Пэвер тем временем подманил к себе высокого жилистого тоурантца с отломанной на треть шпагой, просунутой за пояс:

— Рорис, собери взводных вон у той будки.

— Это надстройкой называется, — поправил Сварог.

— Да какая разница…

— Женщина и собака? — спросил названный Рорисом.

— Так точно, — кивнул Пэвер. — Сыну скажи, чтобы слушался этого человека.

— Граф Гэйр? — Рорис повернулся к Сварогу.

— Он самый, — поклонился король трети Талара. Рорис осмотрел Сварога с головы до ног и проговорил монотонно:

— Вы спасли жизнь нашим жёнам и детям. Понятия не имею, кто вы и зачем помогаете несчастному домену Клаустон, но вы должны знать: отныне наши тела и души в ваших руках, мастер Гэйр. Можете распоряжаться ими по своему усмотрению.

И он, на секунду приложив руки к левой стороне груди, вытянул раскрытые ладони в сторону Сварога. Не иначе клаустонский жест благодарности.

— Его сын поставлен командовать над детьми… — сказал Пэвер, когда Рорис отошёл. — Ну, мастер Сварог, пора.

— Ну, мастер генерал, глядишь, ещё покалякаем когда-нибудь.

— По заранее разработанному? Или последуют новые вводные в диспозицию и тактическую схему?

— По заранее разработанному. Без шума и пыли…

— Как говорили в шестом гвардейском полку имени короля Макария — или лопнем, или наедимся.

— Как говорили у нас — или грудь в крестах, или голова в кустах…

Пэвер — наплевать на испачканный и прожжённый френч, на загвазданные сапоги и лицо в копоти — сейчас смотрелся действительным, а не отставным генералом, он казался стройнее, шире в плечах, серьёзнее, что ли, глаза кипели азартом предстоящего боя… В общем, Пэвер тоже был на своём месте.

Разношёрстное войско народных тоурантских мстителей пришло в слаженное движение. Суб-генерала, шлёпая по лужам, сразу обступили, видимо, те самые предводители родов, они же — комвзводов.

Подошёл Гор Рошаль и с места в карьер спросил о своём, насущном:

— Пленные есть?

Он сутулился больше обычного, под глазами набухли чёрные круги. Да уж, подкосили силы главного чекиста княжества Гаэдаро испытания последних дней, укатали сивку крутые горки.

— Пленные офицеры в адмиральском салоне — знаете, что это такое? Их Олес стережёт…

— Этот балбес вряд ли чего-нибудь добьётся, — с неожиданной страстностью перебил Сварога охранитель Рошаль.

Даже приход апокалипсиса не уменьшил давнюю, дипломатично выражаясь, напряжённость в отношениях между молодым князем и ближайшим помощником старого князя. Не утихали былые гаэдарские страсти, хотя само княжество наверняка уже исчезло с поверхности Атара, исчезло вместе с городом Митрак, замком Саутаров, вместе со слепцами, пикейными жилетами и брошенными на произвол судьбы обывателями. Такие дела…

А эти если и помирятся, то уже на Граматаре, не раньше. Эх, где ты, Граматар…

— А что, мастер охранитель короны, — участливо спросил Сварог, — вы морской болезни, часом, не подвержены?

Рошаль, должно быть, вспомнил дирижабль и надменно поджал губы.

— Не смешно, мастер Сварог. Смотрите, как бы сами не захворали… Я так понимаю, что в морском ремесле вы разбираетесь не лучше моего, а?

— Отнюдь. Капитанствовал я, помнится, на одном корабле… — Он не стал вдаваться в подробности, что кораблик тот был речной, а командовала им, по большому счёту, одна славная боцманша, и примирительно заметил: — Не обижайтесь, Гор, шучу…

— Плевал я на ваши шутки, — резко оборвал его Рошаль. — Я серьёзно спрашиваю, мастер капитан, вы с морским делом знакомы?

— Ну, постольку поскольку…

— Так я и думал. — Рошаль хмуро прищурился в темноту. — Что такое ватерлиния, вам известно?

— Допустим… — Сварог напрягся. — И?

— Эта посудина собирается совершить рейс через полпланеты. Значит, углём должна быть забита в такой перегруз, что сидеть в воде будет по самую палубу.

Сварог секунду подумал, потом опять перегнулся через фальшборт.

Рошаль был абсолютно прав. Борта броненосца были покатыми, отчего корабль издалека напоминал утюг, и отсюда Сварог прекрасно разглядел тёмную полосу краски, которую лизали свинцовые волны вдоль всего корпуса «Адмирала». Ватерлиния. Торчащая из воды кайма на три. Значит, нагружен кораблик едва-едва, ну никак не на океанский марш-бросок.

— И что получается? — с толикой растерянности спросил он. — Мы сели не на тот пароход?

Рошаль передёрнул плечами.