Можайский

Мечта о полете

Свой отпуск в 1862 году Александр Федорович проводил в Вологде. Здесь он женился на восемнадцатилетней девушке Любови Дмитриевне Кузьминой и поселился неподалеку от Вологды в поместье Котельниково, принадлежавшем его жене.

Уцелел просторный деревянный дом, в котором жили Можайские под Вологдой. Комнату Александра Федоровича украшали картины, написанные им: одна - фрегат "Диана" во время шторма, другая - море с парящим над ним альбатросом. В Котельникове родились два сына Александра Федоровича; в 1863 году старший - Александр, два года спустя - младший, Николай. Здесь же, через месяц после рождения второго мальчика, умерла Любовь Дмитриевна. Без молодой хозяйки осиротел дом.

Кандидат, или, говоря современным языком, помощник мирового посредника, должен был проводить в жизнь Положение 19 февраля.

Многолетняя служба Можайского на флоте заставила его, дворянина по происхождению, постоянно и близко соприкасаться с простыми людьми, с крестьянами, переодетыми в матросскую форму; научила его понимать их заботы и нужды. Поэтому Можайский ближе и лучше понимал нужды крестьян, чем дворянин-помещик, безвыездно живущий в своем имении за счет чужого труда.

Служба на флоте заставила Можайского узнать труд, воспитала любовь к труду, научила ценить тех, кто трудится. Александр Федорович принадлежал к тем лучшим людям шестидесятых годов - "посредников первого призыва", которые за сухими параграфами канцелярского затона видели живых людей, стремились бесповоротно уничтожить крепостной строй.

Оставаясь помощником посредника, Можайский не был демобилизован из флота. Эта служба явилась всего лишь временным откомандированием, и в 1866 году Александр Федорович стал капитаном второго ранга, а еще через три года его произвели в капитаны первого ранга.

В память о своей посреднической деятельности Александр Федорович получил, как и все мировые посредники и кандидаты, знак для ношения на левой стороне груди.

Проведение реформы закончилось, но Можайский, всегда энергичный и деятельный, не смог превратиться в заурядного владельца провинциальной усадьбы. Его влекла работа, знакомая, привычная, любимая морская служба. И в послужном списке появилась короткая запись:

"1869 года, марта 15. Уволен для службы на коммерческих судах".

На долгие годы расстался Александр Федорович с военно-морским флотом.

Оставив сыновей на попечение бабушки, он уехал из Котельникова на юг России, на службу в недавно организованное Российское общество пароходства и торговли - РОПиТ.

После поражения в Крымской войне, на Черном море не было русских военных кораблей - их потопили, чтобы загородить подступы к Севастополю. Один из пунктов мирного договора, заключенного в Париже, лишал Россию права восстанавливать черноморский флот. Тогда, по предложению адмирала Ф. П. Врангеля, стали строить винтовые, быстроходные торговые пароходы, чтобы обслуживать порты Черного и Средиземного морей.

В августе 1869 года скончался брат Можайского - Николай Федорович, и Александр Федорович поехал на берег Южного Буга помочь наладить дела в поместье скончавшегося брата.

Александр Федорович поселился неподалеку от старинного городка Брацлава, где располагалось поместье брата.

Благодаря своим обширным знаниям, большому опыту, чуткому отношению к людям, Можайский вскоре приобрел всеобщее уважение и любовь. В 1873 году его выбрали почетным мировым судьей Брацлавского округа Подольской губернии.

Годы, проведенные Можайским в Котельникове, а затем на юге России это годы, когда он обдумывал и вынашивал замечательную мысль о создании самолета. Видимо, в этот период он производил уже первые опыты и расчеты, набрасывал первые чертежи будущей модели.

Мечта о полете давно жила в русском народе. И в сказках, и в песнях, и в народных преданиях снова и снова повторялась эта мечта. Но бездеятельная мечта чужда русскому народу - сметливому на выдумку, смелому в делах. Народ, который дал миру много искусных мастеров, умельцев, хитроумных выдумщиков, издавна стремился превратить мечту о полете в жизнь.

Трудно ответить на вопрос: кто первым из русских людей попытался оторваться от земли, подняться в воздух? В далекие времена на Руси объявились искатели тайны полета, стремившиеся овладеть искусством летания. Они прилаживали себе крылья вроде птичьих и на них пробовали взлететь, подняться в воздух. Имена этих смельчаков не сохранились в народной памяти. Некому было записать об этих попытках. За всю многовековую историю нашего народа лишь о попытках немногих изобретателей дошли до нас единичные свидетельства.

Сохранился дневник, который двадцать семь лет подряд, с 1682 до 1709 года, вел один образованный и любознательный человек, отмечая все примечательное, свидетелем чего ему довелось быть. В 1695 году он записал:

"Того же месяца апреля в 30 день закричал мужик караул и сказал за собой государево слово, и приведен в стрелецкий приказ, и росспрашиван, и в роспросе сказал, что он сделав крылья, станет летать, как журавль".

И по указу государей, изобретателю выдали 18 рублей из государевой казны, чтобы он мог сделать себе крылья из слюды.

В назначенный день поглядеть на удивительный полет пришел князь Иван Борисович Троекуров с друзьями, собралась толпа любопытных. Изобретатель прикрепил крылья, "перекрестился и стал мехи надымать". Но взлететь он не смог, крылья показались ему слишком тяжелыми. Князь рассердился, но неведомый изобретатель "бил челом", прося сделать ему другие крылья, более легкие. Но и на других крыльях, изготовленных за пять рублей, также не взлетел. И за то учинили ему наказание:

"бит батоги снем рубашку, и те деньги велено доправить на нем и продать животы его и остатки".

Старинный дворянский писатель видел в смелом изобретателе только "мужика" и даже не потрудился записать имени человека, предпринявшего рискованный опыт. А ведь безымянный изобретатель не просто подражал птицам, а построил какой-то сложный механизм ("стал мехи надымать"); для второй своей попытки изготовил легкие шелковые ("иршенные") крылья.

Короткие строки старинных записей скупо рассказывают о других попытках полета, предпринятых простыми русскими людьми.

Известно, что в 1699 году рязанский стрелец Серов сделал "крылья из крыльев голубей великие", и пытался на них взлететь.

Двадцать пять лет спустя в селе Пехлеце Рязанской губернии фабричный приказчик Островков пытался подняться на крыльях "из бычьих пузырей".

В другом документе говорится:

"1729 года в селе Ключе кузнец по прозвищу Черная Гроза сделал крылья из проволоки, надевая их как рукава: на вострых концах надеты были перья самые мягкие как пух из ястребков и рыболовов, и по приличию на ноги тоже как хвост, а на голову, как шапка с длинными перьями".

Все три записи сообщают о попытках летать, предпринятых уроженцами Рязанской губернии. Но в России той поры были десятки губерний и вероятнее всего, что в разных местах находились люди, которые хотели осуществить полет. Правда, все эти попытки были очень наивны. Люди стремились лишь подражать птицам, а для этого даже шапку с длинными перьями надевали на голову, чтобы больше походить на птицу.

Ощупью, но они шли по правильному пути. Крылу плоскости предстояло поднять человека ввысь.

Неудачи первых испытателей летательных аппаратов не случайны: слишком слаба была техника той поры. Чтобы летать, взмахивая крыльями, не хватит силы человека - нужен двигатель. А в те времена люди знали только два двигателя: водяное колесо и ветряную мельницу. Ни один, ни другой двигатель нельзя приладить к крылатой летательной машине. Изобретатели могли рассчитывать только на силу своих мышц. А этой силы недоставало, чтобы поднять в воздух человека. Нужен более совершенный двигатель, но его в ту пору не знали, да и нужды в полетах еще не ощущали.

С тех пор многое изменилось. На море люди уже не довольствуются парусными судами, повсюду дымят пароходы. Паровая машина сделала корабль более быстроходным, и он уже не зависит от капризов и непостоянства воздушных течений.