Адмирал Макаров

Перетряхнув по собственной инициативе запущенное имущество артиллерийских складов Порт-Артура, обуховцы извлекли около 40 старых китайских пушек, отремонтировали их и, увеличив угол обстрела, установили на батарее Электрического утеса. Макаров почти ежедневно навещал рабочих, тщательно следил за их работой и условиями, в которых они жили.

Макарову приходилось обращать внимание на многое, особым предметом его забот был уголь. Как он и предполагал, в Порт-Артуре угля было мало. Макаров выработал «инструкцию для сбережения топлива и скорой разводки паров» и строжайше проводил ее в жизнь. Экономия коснулась, конечно, и продовольственных запасов, которых также оказалось явно недостаточно.

Сотни мелких и крупных дел, тысячи вопросов успел сделать или разрешить Макаров за пять недель своего пребывания в Порт-Артуре. Все вместе взятое возможно было лишь при огромной энергии и работоспособности «беспокойного» адмирала. Но главным в его Порт-артурской деятельности все же было то, что он своим примером утроил энергию всего личного состава Тихоокеанского флота, вдохнул в людей, находившихся до его приезда в состоянии апатии, веру в свои силы и в конечный успех дела, превратил «пловучие казармы» в подлинно боевые корабли. Макаров стал душой обороны города. После его гибели многие из героических защитников крепости стремились поступать по-макаровски.

На второй день после своего приезда Макаров вышел в море. Японцы этого не ожидали. Пользуясь отсутствием в русском флоте дозорной службы, японские корабли безнаказанно шныряли на подступах к гавани, ставили минные заграждения, вели друг с другом переговоры сигнальными фонарями.

Узнав об этом, Макаров за два дня в корне реорганизовал дозорную службу. 25 февраля, японцы, выйдя в очередной набег, были застигнуты врасплох отрядом наших миноносцев, под командой капитана первого ранга Матусевича. Попытка уйти не удалась. Пришлось принять бой, во время которого миноносец «Акацуки» был потоплен. Остальные, пользуясь темнотой, скрылись. Корабли отряда Матусевича, конечно, тоже были повреждены, но успех был очевиден и произвел большое впечатление на всех кораблях эскадры. «Заслуги в этом успехе надо целиком отнести к полученным от адмирала Макарова решительным инструкциям и к смелости капитана первого ранга Матусевича, который немедленно бросился на неприятеля в решительную атаку, как только его заметил», — писал один из участников обороны Порт-Артура.

На утро 27 февраля снова произошла стычка с вражескими судами.

Возвращаясь домой с ночной разведки, миноносцы «Решительный» и «Стерегущий» подверглись нападению неприятеля. Силы были слишком неравные. «Решительному» удалось, развив ход, прорвать вражеское кольцо и прийти в Артур. «Стерегущего» же постигла неудача. Случилось повреждение паровых труб, и миноносец сразу остановился. Подошедший почти вплотную неприятель сосредоточенным огнем в упор расстреливал мужественно сражавшийся миноносец. Начался страшный бой. «Стерегущий» оказался в критическом положении. Его командир, лейтенант Сергеев, был убит в самом начале боя, погибли также лейтенант Головизнин и инженер-механик Анастасов. Начальствование перешло к мичману Кудревичу, он же принял на себя обязанности рулевого, так как последний был убит. Вскоре погиб и Кудревич…

Наконец вся команда «Стерегущего» вышла из строя. Прекратилась стрельба, окутанный паром, в многочисленных пробоинах, неподвижный русский миноносец безмолвно покачивался на волнах. Но он все еще был грозен для врага. На мачте попрежнему развевался русский морской флаг. Когда японские миноносцы, осмелев, стали подходить к «Стерегущему», от безжизненного, казалось, миноносца отделилась торпеда и понеслась навстречу японцам. Это один из тяжело раненных матросов русского корабля дополз до уцелевшего минного аппарата и выпустил по врагу последнюю мину. Японские миноносцы с трудом успели отвернуть и поспешно отошли, снова открыв ожесточенный беспорядочный огонь по «Стерегущему». Прошло немало времени пока японцы спустили шлюпки, и они с опаской подошли к «Стерегущему». На его палубе, залитой кровью, лежали лишь обезображенные трупы, да умирали несколько тяжело раненных русских матросов.

Японцы начали хозяйничать на корабле, считая его своей добычей. Но в то время, когда они приготовлялись брать «Стерегущего» на буксир, миноносец начал быстро погружаться в воду.

Японцы бросились заделывать пробоину. Но трюм был заперт изнутри. За переборкой слышались русские голоса. Там находились оставшиеся в живых два матроса команды «Стерегущего». Тут только поняли японцы, что сделали русские матросы. Открыв кингстоны, они потопили свой корабль, вырвав его из рук врага.

Имена этих двух героев точно установить не удалось. Но ведь каждый из членов команды мог поступить и поступил бы только так. «Стерегущий» погиб со славой.[129]

«Решительный» пробился в Артур. Прибывши на рейд, контуженный командир миноносца капитан второго ранга Боссе немедленно явился к Макарову и доложил, в каком отчаянном положении находится его товарищ. Доложив, Боссе потерял сознание.

Адмирал сам решил идти спасать миноносец. Подняв свой флаг на самом быстроходном на эскадре легком крейсере «Новик», Макаров вихрем понесся к «Стерегущему». За ним следовал крейсер «Баян». Адмирал решился на крайне рискованный маневр: спасать гибнущий миноносец с помощью двух крейсеров, на виду стоявшей поодаль в полном составе японской эскадры. Но оставить в беде свой, русский корабль он не мог. Весь личный состав флота это понял, и поступок Макарова произвел на всех огромное, поистине неизгладимое впечатление. Моряки смотрели на поднятый на «Новике» вице-адмиральский флаг с восхищением.

«— На «Новике»! Флаг на «Новике»! — вдруг закричал сигнальщик на крейсере «Диана».

Все разом всколыхнулось. Команда кинулась к бортам. Офицеры вырывали друг у друга бинокли из рук… Сомнений не было! На мачте «Новика», этого небольшого крейсера, смело мчавшегося на выручку одного миноносца, развевался флаг командующего флотом.

— Не утерпел!.. Не дождался «Баяна» — пересел на «Новик»! Чорт возьми!.. Это уж чересчур!

Но это было не «чересчур», а именно то, что требовалось. Это были похороны старого лозунга «не рисковать» и замена его чем-то совсем новым…»

Так рассказывает в своих записках об этом поступке Макарова очевидец, старший офицер крейсера «Диана» В. Семенов. Макаров показал себя не только смелым, не боящимся опасности, командиром, но и начальником-товарищем, готовым рисковать и пожертвовать собой ради спасения своего собрата-моряка.

Если в Порт-Артуре почти все моряки, и в особенности молодежь, по достоинству оценили действия Макарова, то не так посмотрели на него в далеком Петербурге. Выражая петербургское настроение, жена писала Макарову 12 (25) марта 1904 г. «Все находят, что ты слишком рискуешь собой, выходя на «Новике» и даже на «Аскольде», что командующий флотом не может подвергаться такой опасности; боятся тоже, что ты будешь рисковать эскадрой и кораблями. Очень много о тебе говорят».

Макарову не удалось спасти «Стерегущего». Помощь запоздала. Когда крейсера подошли к месту сражения, «Стерегущий» уходил на дно, а японские миноносцы поспешно удалялись, избегая боя с русскими крейсерами. На горизонте показалась в полном составе эскадра адмирала Того. «Новик» с «Баяном» вернулись в Порт-Артур.

События этого дня стали для всего флота примером беззаветной преданности Родине и товарищеской выручки. Гибель «Стерегущего», так же как и «рискованный» шаг Макарова в значительной мере способствовали подъему боевого духа на кораблях Порт-артурской эскадры вызывали чувство гордости личного состава своими братьями героями-моряками «Стерегущего» и своим адмиралом — Макаровым.

Неуверенность в своих силах и подавленность, царившие на кораблях эскадры после первых неудач на море, бесследно исчезали.

Макаров с поразительной быстротой ориентировался в обстановке, в условиях обороны, в людях, за тридцать шесть дней своего командования он не только преобразил флот в отношении четкости выполнения задач и дисциплины, но и вдохнул в него веру в свои силы.

129

Точно установить имена героев, потопивших миноносец «Стерегущий», не удалось. С большой долей вероятности предполагают, что это были трюмный машинист Новиков и машинный квартирмейстер Иван Бухарев.