Презумпция виновности

— Держи, — ей в руки опустилась холодная креманка с ванильным пломбиром, присыпанным шоколадной крошкой и несколькими ягодками малины. — И подвинься.

Соня молча потеснилась, пуская его на свою лежбище, хотя в метре стоял второй совершенно свободный шезлонг. Ерзая, чтобы устроиться удобнее, она сползла немного ниже и оказалась полулежащей на Данииле. Его такая позиция, похоже, совершенно устроила, потому он протест на использование себя в качестве подушки не выразил, наоборот, ещё и рукой сверху придавил.

— Ты малину любишь? — Софья сосредоточенно изучила содержимое вазочки и недрогнувшей ложкой отгребла ягоды к противоположному краю.

— Да. А ты?

— Не-а, — получив своеобразное "добро" девушка аккуратно, по одной, перебросила малинки в его посуду.

— А что ещё из еды ты не любишь?

— Мёд, — Соня задумалась. — Ещё терпеть не могу брюссельскую капусту.

— Ясно, — пока она вспоминала, он собрал верхний слой мороженого, в котором было наибольшее содержание шоколада, и переложил его Золотцу. — Бартер.

— А процент за посреднические услуги?!

Дан добавил в её креманку ещё ложку мороженого.

— Все, спасибо. А ты что не любишь?

— Я полностью всеяден.

— Ммм… — больше она ничего не добавила, смакуя сливочное лакомство, растекающееся по нёбу холодной сладостью, сменяющейся чуть горчащим привкусом подтаивающих крупинок шоколада. Правда, от ледяного стекла замерзли пальцы, но было так вкусно, что на это она не обращала внимания. Да и поставить некуда, разве что Даниилу на живот, но он вряд ли одобрит.

— А ты помнишь ещё советское мороженое в вафельных стаканчиках? — сам он сладкое не особо любил, поэтому, выловив ягоды, задвинул вазочку под шезлонг, чтобы случайно не наступить.

— Угу, — из-за того, что во рту у неё была ложка, получилось немного невнятно. Чтобы получить более информативный ответ, пришлось немного подождать. — Я не настолько соплюшка, чтобы не помнить.

— Давай баш на баш? — раз руки освободились, то теперь вполне можно было вволю обнимать и тискать Золотце, тем более, что она против не была. Но сейчас точно насторожилась, даже в мороженом ковыряться перестала.

— Ты о чем?

— Расскажи свое первое воспоминание. Вообще самое первое, из глубокого детства, — для чего ему это, Даниил и сам бы не ответил, но очень хотелось узнать о Соне что-то такое, о чем не знает больше никто.

— Глупость какая-то… Зачем?

— Просто хочется.

Девушка пожала плечами, но говорить не спешила.

— Ладно, тогда я первый. Мне было года четыре, когда мама привезла купаться на пляж Спортивной набережной, — заметив, то она перестала есть мороженое, Дан забрал у неё посуду и поставил к своей. — Обычно там мелководье проверяли на предмет морских ежей, а тут не досмотрели.

— Ты на него наступил? — Соня запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Угу. Вот это и помню. Честно говоря, сильнее всего испугался, когда тетеньки в белых халатах начали хватать меня за пятку. Остальное уже смутно. Мама даже сохранила в какой-то коробочке вытащенные из меня обломки игл.

Софья вернулась в нормальное положение и притихла. Она почему-то не смогла представить Даниила ребенком. Вот вообще. Но испуганного маленького мальчика стало жалко.

И очень не хотелось рассказывать свою историю, но это будет нечестно, он же поделился. Да и нет в её воспоминаниях ничего такого, просто немного интимно, вот так делиться тем, что важно только для тебя.

Пауза затягивалась, и Соня, раздосадовано вздохнув и передернув плечами, заговорила.

— У нас возле дома росла старая черешня. Ягоды были крупные, сладкие и почти черные. Когда она отцветала и начинала осыпаться, я представляла, что это идет снег. В Душанбе он и зимой-то быстро тает, поэтому все пыталась слепить из лепестков снежки… А мама ругала за испачканное этими цветами платье, — она снова замолчала, как-то отрешенно глядя на мерцающий красный огонек спутника, пролетающего высоко-высоко над ними. — Ничего героического, не знаю, почему мне это запомнилось.

Девушка не стала добавлять, что это вообще одно из немногих воспоминаний о биологической семье. Отца Соня помнила очень смутно, только то, что он ей казался огромным и очень сильным, особенно когда сажал себе на шею и носил так по двору. Мама… Самым ярким воспоминанием, которое со временем словно истиралось, теряя цвет и резкость, был красный в белый горох передник, который та надевала, когда готовила. Лица Софья не помнила, но примерно представляла, потому что приемная мать как-то проговорилась, что дочь очень похожа на родителей. Ни фотографий, ни чего-то другого у неё не было, так что проверить Соня не могла при всем желании. А если учесть, что этого желания никогда и не было…

— Все равно спасибо, что рассказала. Уже поздно, идем спать. — Соня кивнула и попыталась встать, но Дан её не пустил. — Пока меня не будет, если возникнут какие-то вопросы или проблемы, обратись к Димке, хорошо? Я знаю, что вы не особо ладите, но он поможет.

— Он в курсе про Мельникова? — просить о чем-то его брата очень не хотелось. Не потому что гордость заела, просто Софья вообще не любила искать содействия со стороны. Да и врагами они с Димкой не были, наоборот, после пару отпущенных в адрес друг друга шпилек перестали пытаться серьезно задеть и собачились больше для удовольствия. Но доверия к нему у Маркевич все равно не было.

— Конечно. Он же у меня главный по безопасности, так что вся информация проходит через него.

— А можно немного личный вопрос?

— Давай, — ему стало интересно, что именно такого хочет спросить Золотце.

— Если у вас полное взаимопонимание и братская любовь, почему он не был в курсе аферы, которую ты провернул с моим участием? — чтобы было удобнее смотреть на Дана, Соня свернулась клубком и теперь опасно балансировала на самом краю сиденья.

— Потому что все должно было выглядеть правдоподобно, — Даниил чуть сдвинулся и напряг лежащую у неё на пояснице руку, чтобы Софья не упала. — Димка хороший человек, классный брат и неплохой юрист. Но актер из него так себе. Поэтому и не предупредил — нужно было не просто создать видимость поисков, а сделать так, чтобы ни у кого не осталось подозрений. Таких, как ты, кто может перелопатить тонну информации и все раскрыть, очень мало, и я не хотел, чтобы у кого-то появились сомнения.

— Но теперь-то он знает? — вот в этом Соня была почти уверена — Димка как-то резко, в один момент перестал называть её заразой и вообще начал вести себя почти нормально. Да, несомненно, тут и история с их блужданием в местной сельве свою роль сыграла, но не так же кардинально.

— Знает.

Скандал ему брат не закатил, но по шее дать попытался. Не особо успешно, зато пар выпустил. И уже через пару дней согласился с доводами старшего, но впредь попросил больше таких экспериментов не ставить.

— Понятно… Тебе выезжать в аэропорт часов через пять, идем, — Софья все-таки встала и, так и не отпуская его ладонь, чуть потянула на себя.

— Не угадала, — сопротивляться он не стал, послушно поднимаясь вслед за Золотцем. — Часа через четыре, а то и меньше.

— Тогда тем более пора ложиться. Разбудишь меня утром?

— Попробую…

Соня не смогла определить, пробовал он или нет, но проснулась в восемь от звонка будильника. И сначала даже не поняла, где она и что происходит — все те же непривычные ощущения, но от подушки пахло Даниилом, поэтому срываться с места девушка не стала. Да и припомнила все сразу. Почти. Черт, ведь снова не выспалась, но тут сама виновата, захотелось, чтобы ночь перед его отъездом запомнилась обоим. Ну, тут как раз все получилось, а завалиться дрыхнуть немного пораньше можно сегодня у себя дома, никто тормошить и куда-то тащить не будет.

Потратив на потягивание и ленивые зевки ещё пару минут, Софья все-таки решила вставать, тем более, что валяться в постели Дана, когда его самого рядом нет, ей не особо хотелось.