Презумпция виновности

— Я знаю. Спасибо, — Дан не стал выеживаться, прекрасно понимая, что стоит ему сейчас сказать что-то не то, и все. Это был последний шанс вернуть то, если не дружеское, то приятельское отношение Золотца. — Спокойной ночи, — он, стараясь не потревожить девушку, расстегнул куртку и накрыл Соню полой.

— И тебе, — полежав пару минут неподвижно, она все-таки сдалась и прижалась теснее, стараясь согреться. А что пару раз погладила его по затылку, так это исключительно в терапевтических целях…

Спине было довольно прохладно и как-то сыро, а вот всему остальному — очень даже тепло, почти жарко. И почему-то очень тяжело.

Лицу немного щекотно, и запах… Приятный, но непривычный.

Попытавшись потянуться, Соня поняла, что то самое тяжелое и теплое это Даниил, придавивший её своим весом к веткам. С одной стороны, вроде, они не настолько близко знакомы для такого тесного общения, а с другой — судя по тому, как мерзнет ладонь, лежащая поверх его плеча, без Астахова она мгновенно закоченеет. Ну, и ладно, нечего из себя непорочную девицу строить, не первый раз под мужиком лежит. Правда, под почти незнакомым — впервые. Хотя, после всего, что они вчера пережили вместе, можно сказать, что они теперь близкая родня.

Отвернувшись, чтобы его волосы не лезли ей в лицо, Соня попыталась передвинуться, чтобы немного размять занемевшее от долгой неподвижности тело, но встретилась с пассивным возражением Даниила. То есть, он на ней, как лежал, дремля и удобно пристроив ладонь на её левую грудь…

Вот сейчас девушка проснулась окончательно. И только воспоминание о его травме помешало брыкнуть и сбросить с себя и самого Астахова, и его наглую конечность.

Соня ужом заизвивалась, пытаясь обрести свободу, но активные телодвижения не особо понравились постельному соседу, который, не открывая глаз, все-таки отклонился, давая относительный простор для маневров, но так же резко подгреб к себе почти вставшую девушку.

— Да твою же мать… — шепот был едва слышным, но Маркевич в полной мере описала этой фразой ситуацию в целом. Теперь она лежала на боку, прижавшись спиной к горячему, как печка, Даниилу. Лопаткам сразу стало намного приятнее и комфортнее, но это не повод расслабляться — рука, которой Астахов прижал её, чтобы не дергалась, медленно и целеустремленно поползла вверх, пытаясь вернуть утраченные позиции. Нет, в нынешних не самых теплых условиях согревание груди и профилактика мастита дело, конечно, необходимое, но они все-таки слишком мало знакомы для таких оздоровительных процедур.

Замерев и обдумывая дальнейшие шаги, Соня заметила, что на улице только-только рассветает, воздух ещё сизо-серый, холодный и такой мокрый, что хоть отжимай. От одной только мысли о том, чтобы отодвинуться и выйти в это туманное марево, захотелось ещё плотнее прижаться к Даниилу. И ничего двусмысленного в таком желании нет, он же теплый…

Вот если бы только снова не принялся даже не гладить, а просто потихоньку водить ладонью по топографическим изыскам её фигуры, было бы вообще замечательно.

Пока Софья пыталась себя убедить, что ничего преступного в этом нет — кто его знает, может, любимого плюшевого мишку ищет — Даниил хозяйским жестом подтащил девушку ещё ближе, почти подмяв под себя.

И вот тут Соня поняла, что точно пора все это прекращать. То, что он закопался лицом в её волосы, едва ощутимо щекоча дыханием затылок, вполне естественно. Все остальное тоже нормально, в конце концов, он здоровый мужчина, а ныне утро, и законы физиологии никто не отменял, но все же это слишком тесное знакомство, на которое она пока морально не готова.

— Ты спишь? — Маркевич попыталась произнести это максимально безлико, как будто не она сейчас лежала почти под ним, прижимаясь попой… Ну, просто прижимаясь попой. Как и всем остальным организмом.

Ей ответила тишина. Может, попробовать чуть громче?

— Ау…

— Ты что, заблудилась? — хриплый шепот оказал на Соню хоть и приятное, но какое-то неправильное действие. От него захотелось медленно и гибко потянуться всем телом.

— Ты не мог бы с меня встать? — поскольку светская беседа таких вопросов не предполагала, то Соня решила сразу переходить к сути.

— Могу. Но не хочу. Ещё рано подниматься, только рассвело. Сейчас холодно и на траве сильная роса, нужно подождать несколько часов, — он немного передвинулся, но на степени плотности контакты это не отразилось. — Доброе утро. Выспалась?

— Доброе, — Соне отчаянно не хотелось произносить это вслух, но, похоже, выбора нет. — А теперь можно ещё и руку с моей груди убрать?

Даниил на секунду замер, а потом осторожно передвинул ладонь на живот.

— Извини. Я как-то на рефлексах…

— Да ничего страшного… — вообще-то так оно и было, он же не пытался её нагло щупать, просто погладил во сне, но все равно неудобно получилось. Хотя и такое положение дело тоже не спасло — почему-то теперь эта самая рука слишком уж явно ощущалась даже через одежду. Во всяком случае, тепло, которое от неё исходило, заставляло ещё немного сонный разум выдавать нехорошие картинки. Неуместные и ненужные. Со-вер-шен-но. — Пусти, пожалуйста, у меня спина затекла.

Астахов с заметной неохотой отпустил, хотя ничего и не сказал по этому поводу. Вообще-то он проснулся ещё в тот момент, когда Золотце почти встала. И сам не совсем понял, зачем завалил её обратно, но искушению прижаться к теплому, немного сонному телу и осторожно потискать девушку противиться не стал. И не зря — это только на первый взгляд Соня худая и щуплая, на самом деле она очень пропорционально сложена. Да, кость узкая, и мяска не мешало бы нагулять, но ребра стиральной доской не выпирают, да и приятные округлости имеются.

— Далеко не отходи, сейчас все выглядит не так, как днем, можешь потеряться.

— Не надейся, — отвернувшись, девушка, насколько это позволяла высота крыши, потянулась, заведя руки себе за голову и не замечая, что задравшаяся рубашка обнажила поясницу, дав пару секунд полюбоваться на ямочки чуть выше крестца. — Как нога?

— На месте, — Даниил помог одернуть куртку. Спинка-то у неё красивая, но выставлять её на холод все же не нужно.

— Уже радует. Я на разведку, — она на секунду покосилась на пистолет, но решила не брать с собой оружие. Во врага она, даже при острой необходимости, скорее всего, не попадет, а вот вышедшего на прогулку Даниила в таком тумане гарантированно пристрелит. Он её вчера, конечно, довел, но пока не до такой степени. — Воды принести?

— Не надо, ещё есть, — Астахов зевнул и потянулся. Странно, но нога болела меньше, чем вчера, что довольно необычно — как правило, на второй день намного хуже. — И вообще, погуляй и возвращайся, выходить часа через три, иначе вымокнем в росе и точно заболеем оба. Лучше ещё поспи.

— Мне больше не хочется, спасибо, — мозги уже включились, и Соня автоматически перешла в прежний режим вежливого соседства. То есть, пока мы вместе, я тебе помогаю, но сунешься на мою территорию — в спину могут прилететь вилы. — Можешь пока отдохнуть.

Она уже почти выползла наружу, но потом вернулась и приложила к его лбу ладонь. Горячеват, но не критично. И потом, нужно верить людям, сказал, что ему нормально — нечего лезть с излишней заботой. Один раз уже так сделала, повторения не скоро захочет…

Проверив состояние больного и определив его для себя, как "средней степени паршивости", Маркевич все-таки протиснулась на свободу.

Рваные клочья белесого тумана не просто до неузнаваемости изменили ландшафт, но и серьезно пугали — иногда казалось, что в их клубах кто-то прячется. Ветер, который всю ночь раскачивал деревья и шуршал листьями, к утру стих, и теперь, в этой почти гнетущей тишине, то тут, то там раздавались какие-то звуки. Черт, страшно-то как…

Вот теперь Соня порадовалась, что не нужно идти за водой. Потому что похода к ручью пугливое девичье сердце могло и не выдержать. Если уж в пяти метрах от шалаша ей виделись всякие животные формы, то на тех двухстах и вовсе неизвестно что разглядела бы.