Дословный перевод

Зато больше нигде, ни на каких Мальдивах, Канарах или, прости Господи, побережье Краснодарского края, не пахнет морем ТАК. Отчаянно, как будто завтра все выветрится. И Алена не могла надышаться этим воздухом — мокрым, холодным, но таким вкусным. И чайки здесь самые красивые. Хотя и наглые. Тут даже вороны другие. А настоящее Владивостокское "Птичье молоко"?! Впервые попробовав эти конфеты на новом месте жительства, девушка с трудом сдержалась, чтобы не выплюнуть приторное крупчатое нечто, которому кондитеры посмели дать это гордое название. К слову сказать, больше она это "лакомство" никогда не ела. Пусть это покажется глупостью, но хоть в этом хотелось остаться верной родному городу.

И все равно, несмотря на всю эту тоску и ностальгию, после того, как все уляжется (а она очень надеялась, что решиться все мирным путем), девушка наговорится с мамой, может, даже восстановит настороженный нейтралитет с отцом, но потом вернется домой. Потому что здесь для новой Алены места нет.

— Скучаешь?

Герман не вздрогнула только, потому что в последний момент увидела в стекле отражение подошедшего со спины Даниила.

— Нет, мне здесь очень весело, — Лёнка повернулась, устраиваясь на подушке с ногами. — Но все-таки хотелось бы узнать причины такого навязчивого сервиса.

— Я не об этом. По дому скучаешь? — вопреки её ожиданиям, Астахов не стал зубоскалить и ехидничать, а, подтащив поближе один из стульев с витыми спинками, уселся на него верхом.

— Естественно. Я же здесь выросла, — откровенничать не особо тянуло, но и хамить не следовало, потому девушка полностью сосредоточилась на попытке понять, на кой черт он к ней пришел.

— Ага, город детства. Если не будешь бузить и пытаться сбежать, тебя перестанут кормить снотворным.

— Не буду. Спасибо, — у Аленки немного от души отлегло. С одной стороны, ему верить несколько опрометчиво, а с другой — какая разница, она же что сонная, что бодрствующая почти никакого сопротивления оказать не сможет.

— На здоровье. Только учти — одна попытка, и сидеть будешь не здесь, а в подвале. Я там специально держу пару помещений посырее и с крысами, — Даниил положил запястья на спинку своего трона и устроился на них подбородком, упорно нервируя Герман взглядом. Вот не зря у него прозвище — Полоз. Было в этом сосредоточенном и внимательном разглядывании что-то змеиное. Размеренность и хладнокровность, наверное.

— Если это не будет наглостью с моей стороны, можно спросить — сколько это все продлиться? Чтобы я была морально готова.

— Дня три-четыре, — похоже, все, что хотел, он в ней уже увидел, потому перевел глаза за Аленкино плечо, на низкие плотные облака. Чем девушку, признаться, порадовал — нервы-то после всего произошедшего не железные… — Давай я тебе обрисую в общих чертах сложившуюся ситуацию. Твой отец решил провернуть одно дело. Очень выгодное.

— И вы с этим не согласны? — девушка насторожилась, потому что такие признания в духе киношных героев отдавали нехорошими перспективами на дальнейшее.

— Честно? Мне все равно. Не мой профиль, — заметив, как Лёнка тайком выдохнула, Астахов рассмеялся. — Решила, что твой отец на старость лет захотел двигать преступный бизнес?

— Ну, он им и сейчас занимается, давайте будем откровенными. Вопрос в масштабах.

— Все правильно. Так вот — если у него это получится, Герман соберет в своих руках почти все ниточки, благодаря которым и можно управлять прибыльной, хотя и не совсем законной деятельностью. Только не разочаровывай меня вопросом о местной ФАС. Они бы и рады сюда лапку сунуть, но откат идет уровнем выше.

— Если вам все равно, зачем тогда я здесь? — спина начала мерзнуть, потому Аленка слезла с подоконника и устроилась на другом стуле, лицом к Даниилу. Конечно, просчитать эту продуманную сволочь по выражению лица у неё не получиться, но все равно выбор развлечений невелик.

— Вот и я себе тот же вопрос задаю, — Астахов ухмыльнулся, словно она ему рассказала похабный анекдот. — Давай, блесни талантами, хочу послушать твои версии.

Алена на секунду задумалась.

— В аэропорту меня встретил Михайлов, папин зам, а очнулась я здесь. Если учесть, что вы утверждаете, будто вмешиваться не собираетесь… Получается, что для вас все это такое развлечение.

— Предположение почти верное, — Даниил все-таки встал, чтобы принести тот самый временно забытый поднос, и протянул Аленке стакан с чем-то, по виду похожим на апельсиновый сок. — Не бойся, сказал же, что усыплять больше не буду. Могу первым попробовать.

— Спасибо, верю и так.

Конечно, Герман соврала — не верила она ему ни на грош, как-то пытаться налаживать сотрудничество нужно. Пусть и такими небезопасными способами.

— Ну, и зря. Это я к тому, что верить никому нельзя. Тебя же просто, как разменную монету, использовали. Если бы привезли туда, куда собирались, поверь, так цацкаться бы не стали.

— Что с Михайловым?

— Сгорел от стыда в приступе раскаяния. Ты не отвлекайся, говори дальше.

— Хорошо. Если расширение папиного влияния лично вам ничем не грозит, остается только одно — вы ждете, чем все кончится. Если у отца получится, вы вернете меня с обоснованием, что радели за мою безопасность.

— А если у него не получится..? — похоже, что этот разговор доставлял ему истинное удовольствие, во всяком случае, смотрел он на Алену едва ли не с доброй улыбкой.

— Тогда возможны варианты. Но все они не в мою пользу, — чтобы скрыть нервное напряжение, девушка отпила сок, с трудом глотая чуть горьковатую освежающую жидкость.

— Ты почти права. Во всяком случае, в том, что касается первой части. А про вторую… Давай пока не будем о грустном, хорошо? Ведь не дура же, понимаешь, что если Акелла промахнется…

— … стая поднимет бунт, и начнется грызня за власть.

— На месте твоего отца я бы тоже не сильно обрадовался, что единственный вменяемый ребенок сначала на дурь подсел, а потом и вовсе ушел в закат, — Даниил одним гибким движением встал со стула и направился к двери. — Можешь ходить по дому и даже выйти во внутренний двор, только охрану предупреди. И глупостей не делай.

— Завтра в восемь заедет мой водитель, и начинаем действовать по плану, — Николай Петрович показал глазами на сидящего за рулем парня, тот молчаливо кивнул и снова сосредоточился на дороге. — Ты же понимаешь, что можешь и пулю поймать?

— Понимаю, — Власов ещё раз прокрутил в голове разговор. Есть, конечно, спорные моменты, но, в целом, все логично и разумно.

— Вот и хорошо. Держи, — Герман чем-то звякнул, и на ладонь парню опустилась холодная связка ключей. — Это от Алениной квартиры.

— Она же её, вроде, продала.

— Да. Мне, — свет от фар встречной машины на пару секунд осветил пожилого мужчину, подчеркнув усталые складки у рта и круги под глазами. Как ни старался делать вид, что все нормально, но становилось все заметнее то дикое напряжение, в котором пребывал Герман. — А вообще-то это не твое дело.

Женька негромко усмехнулся, признавая его правоту. И ещё раз убедился, что, как ни старался папаша делать вид, что судьба старшей дочери его не касается, но полностью следы не подчистил.

— Если что-то измениться, сразу предупредите, — Власов на память продиктовал временно прихватизированный номер Сереги и вышел в ночь. Тьма гостеприимно облепила его холодным туманом, отчего у Женьки сразу создалось впечатление, что его с головы до ног окатили водичкой из колодца. — Блин, ну, у вас и климат…

— Это ты ещё не видел местную зиму, — Герман опустил стекло. — Пятый подъезд, восьмой этаж, квартира двести сорок три.

— Понял, — иронично козырнув отъезжающей машине, Женька осмотрелся. Ухоженный двор, даже не на каждой клумбе машина стоит. Причем, если он правильно рассмотрел, все бибики, как одна — праворульные. Дааа… Вот тебе и особенности отдельно взятой губернии.

Преодолев барьер подъездной двери и покатавшись на удивительно чистом лифте, Власов, наконец, очутился перед дверью временного пристанища. Ключи провернулись настолько легко, словно замки раз в неделю смазывали и прочищали. Хотя, после знакомства с Германом, он бы не особо удивился, узнав, что предположения верны.