Страница 39 из 75
— Я на кухню, потом приду.
— Угу.
— Понятно.
Через полчаса картина не изменилась, разве что Герман откуда-то вытащила лист бумаги и что-то там писала, а потом, шевеля губами, вбивала в ноут.
— Ты ещё долго?
— Угу.
— Зато последовательно…
Трудовой порыв уже угас, но волевым усилием она за эти несколько часов успела сделать больше, чем за всю предыдущую неделю. Может, оттого, что времени на раскачку уже просто не было, а может и из-за странного, но очень приятного чувства защищенности. Наверное, потому что здесь не давили те неприятные воспоминания, связанные с нападением и…
А, чёрт с ним, Алена тряхнула головой, отчего мелкие колечки мелодично звякнули, и снова попыталась кавалеристским наскоком преодолеть оставшиеся несколько страниц текста. Атака не особо удалась, вместо этого сначала зачесалась левая нога, потом нестерпимо захотелось зевнуть, все-таки прошлую ночь она спала очень плохо, хотя и не по той причине, которая доставляла бы радость. Поняв, что все — Бобик сдох, девушка выключила ноут и с удовольствием потянулась.
Женька, чтобы не мешать, ушел в другую комнату, предоставив ей право единоличного пользования кроватью, так что уже через пару минут вынужденного безделья Герман заскучала. Рассматривать у него в спальне все равно особо нечего — то ли Власов, как и она сама, тяготеет к суровому минимализму, то ли просто не удосужился после ремонта обставить квартиру, но на кровать, шкаф и висящую на стене "плазму", в отличие от воды, огня и денег, бесконечно не полюбуешься.
Помедитировав несколько минут, разглядывая люстру причудливой формы, Алена пошла на поиски хозяина помещения. Долгих розыскных действий предпринимать не пришлось — Женька обретался за соседней дверью, тоже что-то там тыцкая в ноутбуке и вполголоса костеря на чем свет стоит разработчиков операционки. Особенно доставалось почему-то Биллу Гейтсу. В чем именно повинен этот достойный человек, девушка не совсем поняла, но цветистость речи Власова оценила по достоинству.
— Что случилось? — Алена подошла ближе, но поскольку Женька целиком растянулся на диване, улегшись на него вниз животом и не оставив свободного пространства, то, не особо волнуясь о производимом впечатлении, пристроилась сверху, опершись подбородком на его плечо.
— Да достали уже глюки, — похоже, Власов был совершенно не против послужить для неё матрасом, наоборот, убрал локти, чтобы девушке было удобнее.
— У тебя лицензия или пользуешься незаконно стыренным?
— А можно тырить законно?
— У своей сестры спроси, она много что по этому поводу может рассказать, — Алена хмыкнула, припомнив один такой ликбез от Инны. — И вообще — отдай ей ноут на пару дней, пусть все настроит.
— Знаешь, а ты права, — он дотянулся до стоящей неподалеку тумбочки и пристроил лэптоп на неё. А потом быстро, чтобы Алена не успела упасть, перевернулся и придержал пискнувшую от неожиданности девушку руками за талию. — Ты закончила?
— Нет, но работать уже не могу, голова не соображает, — она, как зачарованная, уставилась в его глаза, рассматривая на темной поверхности зрачков крохотные отражения самой себя. Желание поспать прошло мгновенно и надолго, стоило только почувствовать, как убыстряется его дыхание, а пальцы поглаживают поясницу совсем уж не по-дружески.
— Хорошо, — Женька приподнялся, нежно целуя приоткрытые губы, хотя нагло переместившиеся на попу ладони вносили диссонанс в образ трепетного любовника. Но и Аленка сама знала, зачем шла, поэтому не стала строить из себя оскорбленную добродетель и демонстративно вырываться, наоборот, перекинула ногу через лежащего парня и села на него верхом.
— Может, давай сразу переместимся на кровать? — не то, чтобы она была так уж против предаться разврату на диване, но сиденье тут узковато, особо не развернешься. Конечно, всегда можно опуститься на пол, но стертая вчера почти до крови спина не особо располагала к повторению таких акробатических этюдов. Можно и другую позу применить, так и коленки тоже жалко…
— Чуть позже, — временно оставив в покое её рот, теплые губы переместились на шею, оставляя дорожку поцелуев к уху, потом спустились ниже, на ключицу. Он зубами подхватил ворот футболки и потянул его, обнажая плечо. А потом чертыхнулся, вспомнив о повязках. — Подними руки.
Алена послушно отодвинулась, помогая снять с себя мешающуюся одежку, и вернула услугу, посчитав, что будет справедливо, если и Женька лишится того же самого.
Пока он не успел снова обнять её, прижимая и стискивая, девушка немного приподнялась и положила ладони на его грудь, поглаживая кончиками пальцев маленькие соски и чуть царапая кожу. Ей вообще нравилось просто касаться его, ластиться, вдыхать запах. Сама себе она в такие моменты напоминала помешанную, но Женька не имел ничего против такого проявления темперамента. Наоборот, исключительно "за". И сейчас разве что не урчал от удовольствия под то нежными, то почти агрессивными прикосновениями Лёнки.
— Приподнимись, — он взялся за ремень её джинсов, но девушка отрицательно качнула головой и завела его руки себе за спину, помогая расстегнуть лифчик. Черное кружево улетело к сгинувшей за диваном футболке, а Алена склонилась, дотрагиваясь Женьки только языком, который горячей змейкой скользнул по его подбородку, и сосками, едва ощутимо касавшимися твердой груди. — Доиграешься…
— Ммммм? — ответить внятно она не могла, потому что именно в этот момент увлеченно покусывала его ухо, вызвав что-то среднее между стоном и рычанием. — Обещаешь?
— Угу. У тебя пять минут, — Власов полностью расслабился, с удовольствием рассматривая устроившуюся на нем девушку. Лёнка уселась на его бедрах, ничуть не смущалась пристального взгляда, хотя, у неё и повода-то не было. Красивая, гибкая, сильная… Но в то же время настороженная, как камышовая кошка. И сейчас эта самая кошка аккуратно, с лукавой улыбкой наблюдая за ним, активно когтила его живот, постепенно спускаясь все ниже. Но возмущаться совершенно не хотелось, особенно когда губы и язык тут же принялись зализывать следы ноготков, остановившись только у пряжки ремня. Однако, рисковать зубами, пытаясь расстегнуть этот аксессуар ртом, она не стала, доверив честь проворным пальчикам.
Чтобы полностью освободить его от одежды, девушке пришлось привстать, но продолжить активное исследование Женькиной топографии ей не удалось — стоило только ослабить внимание, как она тут же оказалась в наиболее уязвимой позиции. То есть, прижатой спиной к обивке дивана. Женька же устроился между её раздвинутых ног и начал медленно, наблюдая за выражением лица Алены, стаскивать её брюки, поглаживая каждый сантиметр обнажающегося тела.
— Время истекло, — это он пояснил такую немилость, когда она попыталась приподняться, чтобы прижаться к нему. Девушка фыркнула и откинулась на подушку, из-под полуприкрытых век наблюдая за тем, как у него с лица постепенно сходит это выражение вызова, сменяясь чем-то таким, от чего у неё ком в горле встал. Даже кожа мурашками покрылась. И стало не то жарко, не то холодно, но как-то очень уж чувствительно.
— Жень…
— Идем.
Но идти ей никуда не позволили, наклонившись, он поднял её, подхватив под поясницу, и прижал так крепко, что Аленке ничего не оставалось, кроме как обхватить его руками и ногами. Пока он перемещал её… куда-то — за направлением девушка как-то не особо следила, показалось почти жизненно необходимым уткнуться носом в его шею, провести губами по плечу. Да и просто от полноты ощущений легонько куснуть плотную кожу. Кстати, только сейчас она заметила, что намного смуглее его, на фоне её почти оливковой шкурки Женька казался аристократически-бледным.
Но и это замечание пронеслось и исчезло, когда её вернули туда, откуда сама девушка ушла совсем недавно.
"Хорошо, что ноут убрала, а то бы раздавили", — это было последней связной мыслью, перед тем, как её распластали на кровати лицом вниз. И хотя было немного даже обидно, что не может активно участвовать в процессе, разве что только постанывать и прогибаться под его руками, но это ощущение неги и заласканности заставляло ежиться и вздрагивать. Не от того, что какие-то касания не нравились, наоборот — кожа была слишком чувствительной, такой, что от малейшего движения и самого легкого поцелуя у неё дыхание перехватывало.