Дословный перевод

Она из последних сил неразборчиво просипела и постучала ладонью по его плечу.

— Ой, извини!

От нахлынувшего острого чувства облегчения у Алены даже слезы выступили.

— Что такое? Рукам больно? — Женька, устроившийся рядом, внимательно рассматривал ей лицо. Щеки уже чуть порозовели, да и вообще теперь она гораздо больше была похожа на живого человека.

— Нет, — возникло искушение согласиться и под этим предлогом закопаться под одеяло и не появляться до утра. В идеале — пару недель. Но возникших проблем это точно не решит, наоборот, все осложнится ещё больше. — Мне нужно в душ, — поняв, что это можно расценить в том смысле, что ей хочется смыть с себя все то, что только что произошло, Алена торопливо добавила. — У меня на волосах кровь, я же полностью в воде была…

— Я понял, — он ещё несколько секунд наблюдал за тем, как Герман, силится сохранить независимый вид, одновременно стараясь ненавязчиво натянуть одеяло на голое тело. Угу, если учесть, что он на нем лежит, это ей занятие на половину ночи. — Лён, хватит рефлексировать.

— Блин! — девушка перестала изображать из себя черепашку, пытающуюся втянуться в свой панцирь, и раздраженно отбросила одеяло, тут же зашипев от прострелившей руку боли. — Не рефлексирую я. И не жалею, сразу об этом сказала. Просто теперь не знаю, как нам общаться…

Под конец фразы она понизила голос, поняв, что так громко говорить, когда собеседник — к слову сказать, совершенно голый — лежит в паре десятков сантиметров от тебя.

— И я не пойму, — пока она не надумала что-то совсем из ряда вон, Власов аккуратно перехватил её запястье, которое Алена, сама того не замечая, терла пальцами другой руки. — Очень больно?

— Не очень. Неприятно… — она, тяжело вздохнув, устало ткнулась лбом в его плечо. — Я, правда, в душ хочу. Такое впечатление, что у меня от кожи кровью воняет, — Герман не смогла сдержаться и передернулась, вздрогнув от омерзения.

— Ладно, давай до утра ничего не будем решать, хорошо? — Женька приподнялся, оглянувшись в поисках своей одежды. — Потерпи немного, сейчас искупаешься. Только уберу там…

О чем он говорит, Алена не уточнила, сразу поняла. Ну да, когда такое происходит, тут не до уборки ванной. Наверное, там до сих пор все забрызгано… Тут она крепко зажмурилась, прогоняя эти мысли.

— Спасибо.

— Эй, — он легко взлохматил и без того взъерошенные в авангардном беспорядке волосы и, дождавшись, когда она откроет глаза, подмигнул. — На то и нужны друзья.

У Аленки немного отлегло от сердца. Конечно, этот видимый оптимизм и понимание шиты белыми нитками, но от этого становилось намного легче. Завтра будет все совсем по-другому, она придет в себя, снова сможет нормально рассуждать, а сейчас…

Но за тем, как Женька в обнаженном виде продефилировал в коридор, понаблюдала. В конце концов, никто не запрещал ей любоваться прекрасным, особенно, после того, как она его, это самое прекрасное, и гладила, и целовала.

От таких мыслей даже на нервный смех пробило. Нормально у них "первое брачное утро" проходит. Дама истерически хихикает в кровати, стараясь не морщиться от боли в покрытых ранами руках, а джентльмен в стиле ню драит её ванну. Что она там говорила про то, как Власов рвал ей цветы? Сюрреализм? Нет, все гораздо проще — обычная ситуация формата "Жо".

Услышав в собственном голосе хрипловатые нотки подступающего нервного срыва, Алена резко замолчала и, для верности, зажала рот ладонью. Не хватало только сейчас слететь в истерику.

Герман устало упала спиной на подушки, поморщившись от отдавшей неприятным гулом головной боли. Видимо, крови она потеряла все-таки существенно, раз так давит на виски и пересыхает во рту. Приподняв руку, она внимательно осмотрела повязку. Ровная, беленькая. Хорошо, что нигде не проступили кровавые пятна. Конечно, в обморок она от них не упадет, но и так не слишком хорошее самочувствие только существенно ухудшиться.

Неприятный привкус во рту, все ещё отдающий гадостью, при помощи которой её усыпили, заставил нехотя приподняться на локтях и осмотреться. Так, халат отпадает, уже проверено. Обрывки майки, смутно выделяющиеся на фоне темного пола, теперь годятся разве что на тряпочки для хознужд. Конечно, можно было бы пройтись и в голом виде, вон, Женька же в таком щеголяет, но природная скромность, которая, вроде как, тихо умерла ещё несколько лет назад, все-таки реанимировалась и теперь не давала так просто решить этот вопрос.

Немного повоевав с пледом и морщась от его влажного прикосновения, Алена завернулась в него на манер греческой тоги и, немного пошатываясь, касаясь для сохранения равновесия стены кончиками пальцев, побрела на кухню. Из ванной доносились подозрительные звуки, и девушка не смогла удержаться. Стараясь ступать, как можно тише, она подошла к приоткрытой двери и осторожно заглянула. И тут же отпрянула, чувствуя, как щеки обожгло румянцем. Н-да уж… Воистину, нет более приятной картины для женского глаза, чем стоящий на коленях красивый обнаженный мужчина, намывающий полы в твоей ванной.

Чтобы он не застукал её на подсматривании, Алена на цыпочках отошла от двери и мышью шмыгнула на кухню. И ведь, спрашивается, чего стесняться? Ведь не первый раз мужика в натуральном виде лицезреет… Ну, там, правда не "лице-", а немного с другой стороны, но все равно. Кошмар, тут такие дела, а она, как последняя дура, дергается при мысли, что переспала с другом.

Залпом выпив два стакана воды, девушка уселась на табурет, сгорбив плечи и опустив голову. Почему-то в голове не укладывалось, что все это происходит именно с ней. Всегда кажется, что это может случиться с кем-то другим. Какой-нибудь знакомой подруги или же у кого-то из сослуживцев, но, столкнувших с таким, резко перестаем понимать, как и что нужно делать.

Хотя, это ведь не первый раз, когда она оказывалась в такой вот "чужой" ситуации.

Когда больше трех лет назад, проснувшись, поняла, что ей плевать на жениха, с которым должна встретиться вечером, на саму свадьбу, планировавшуюся на грядущую осень, ей безразлично, где и чем занимаются родители. Алену ломало до тошноты и дикого головокружения. Все мысли были о новой дозе "льда". С трудом доковыляв до зеркала, уже завязывая длинные волосы в пучок, она тогда замерла, глядя на себя. Исхудавшая до состояния скелета, губы растрескались до крови, бессмысленный взгляд… Испугавшись так, что соседи проснулись от её вопли, Герман тогда вызвала такси и уехала в так печально знаменитую среди её друзей клинику для лечения наркозависимых…

— Ты чего в темноте? — Женька подошел слишком тихо, так, что Алена, испугавшись, шарахнулась от него. — Извини, если напугал. Я тебя звал.

— Просто глубоко задумалась, — сердце колотилось где-то в горле, не давая нормально говорить. — Ты то-то хотел?

— Да, — Власов решил не смущать новоявленную любовницу больше положенного, потому прогуливался в полотенце, повязанном на бедрах. — У тебя есть пищевая пленка в рулоне?

— Сейчас половина двенадцатого ночи. На кой черт она тебе нужна?

— Я тебе потом все покажу. Так есть или нет?

— Там, — девушка махнула рукой в сторону одного из навесных шкафчиков.

— Все, нашел, — он чем-то сосредоточенно погремел пару минут, прежде чем обнаружить искомое. — Давай руки.

— В смысле? — Алена даже спрятала запястья за спину. Перед мысленным взглядом мелькнул замотанный в полиэтилен труп.

— В прямом, — устало вздохнув, Женька силой перехватил её руку и начал оборачивать бинты пленкой. — Повязки нельзя мочить. А как ты купаться собираешься?

— Ааааа… — она только и это смогла выдавить, наблюдая за размеренными движениями его ладоней, обматывающих марлю.

— Все, теперь можно, — закончив защитную мумификацию и заметив, что Алена все ещё стоит, рассматривая свои руки, Власов развернул девушку к выходу с кухни и чуть подтолкнул. — Я тебе ванну набрал.

— Не надо! Не надо ванну, я пойду в душ, — уже намного тише добавила Герман, поняв, что так орать все-таки не стоило.