Крестовый поход

Но, может быть, и нет.

Вампир оставался видимым, он выжидал, но, скорей всего, просто играл с ней, как кошка с мышью. Некоторые вампиры были матадорами и из танца смерти создавали целый ритуал. Для других охота была лишь средством, а цель одна — добраться до свежей человеческой кровушки, которую качает живое сердце.

Краем глаза Дженн заметила в полумраке какое-то движение. Она постаралась никак не показать, что видит, как к вампиру крадется другой охотник, сама Эрико Сакамото, в хрупком телосложении которой трудно было предположить наличие огромной силы. Как Дженн и Антонио, она была во всем темном — свитер с высоким воротом, кожаные штаны и высокие, до половины икр, ботинки на толстой подошве. Короткие густые волосы придавали ей вид первобытного воина. На скуластом, покрытом золотистым пушком лице виднелись свежие полосы сажи.

Звуки, которые могли выдать ее приближение, тонули в треске огня. Эрико поймала взгляд Дженн, и та стала сдвигаться вправо, чтобы вампир оказался как раз между ними.

— Охотники, ишь ты… jovenes…[5] Плюнуть да растереть, — продолжал тем временем рычать Проклятый.

— Попробуй… это я тебя сейчас в порошок сотру, — проворчала Дженн, стараясь удерживать на себе внимание вампира.

Она старалась смотреть не в глаза ему, а на клыки, иначе он мог одурманить ее гипнозом. Это одно из первых правил выживания — уметь избежать гипнотического взгляда вампира, превращающего жертву в покорное ему существо.

— Лучше помолись, кому ты там молишься, — продолжила она. — Тебе конец.

Вампир ухмыльнулся и подвинулся ближе; по всему, он не подозревал, что сзади к нему приближается еще один охотник с колом наготове. Запах крови Дженн перебивал более тонкие запахи неповрежденной человеческой плоти.

— Это вам, смертным, надо молиться, — отозвался он, — это вы должны умолять своего Боженьку, чтобы он спас вас. Любой дурак знает, что эти ваши молитвы без толку.

— Неужто? — спросила Дженн, чувствуя, как по щеке течет кровь.

Вампир смотрел на ее щеку такими алчными глазами, будто несколько лет не пробовал человеческой крови.

— Вот тебе и «неужто», — ответил он.

Эрико держала дистанцию. «Она использует меня как живца!» — с ужасом подумала Дженн.

Она попятилась, и вампир сделал вид, что шагнул за ней. Ладони ее были липкие от пота, еще бы — такая жара, да и страх тоже, и руки уже не так крепко сжимали кол! Она пошевелила пальцами. Вампир тихонько заржал.

Дженн сделала еще шаг назад, и под подошвой что-то громко хрустнуло. Взлетел сноп искр, и сердце ее замерло. А если это Антонио?

Она не удержалась и посмотрела вниз. Это всего лишь ветка. Вампир зашипел и сделал прыжок.

— Нет! — громко взвизгнула Дженн, падая на спину.

Вампир оседлал ее, глаза его горели вожделением: сейчас он глотнет свежей крови. Увидев хищно торчащие длинные кривые клыки, она замахала руками, мгновенно позабыв все, чему ее учили, все приемы обороны, которые могли бы ее спасти. Изо рта его так и несло кровью; не помня себя, она заплакала.

«Антонио».

И вдруг Проклятый куда-то пропал. Дженн встала на четвереньки: кажется, она потеряла крест. Оказывается, Эрико бросилась на вампира, рванула его на себя, подняв на ноги, вскочила ему на спину, обвив своими ногами его бедра, вцепилась пальцами в горло, стараясь закинуть голову назад, а он безуспешно отбивался. Вот он зашипел и схватил ее за лодыжки, пытаясь сбросить с себя.

— Дженн, коли его! — закричала Эрико. — Ну!

Дженн заморгала. Она сделала два шага вперед и вдруг буквально на какую-то долю секунды остановилась. Остановилась — и все.

Она больше не видела ни Эрико, ни вампира. Слишком быстро они двигались, чтобы уследить за ними взглядом. Она ринулась вперед, тщетно тыча колом в воздух. Она успевала заметить, как некие вспышки, лишь мелькающие размытые пятна, попасть в которые было невозможно. Дженн почти выдохлась, но продолжала вертеться и наносить удары в пустоту, лихорадочно размышляя, что предпринять. Если Эрико погибнет, вина падет на ее голову.

Вдруг она снова увидела их. Вампир стоял на коленях, а Эрико за его спиной, и пальцы ее все еще держали его за горло. Дженн побежала к ним, чтобы пронзить его колом, но Эрико с яростной улыбкой рванула на себя его голову и оторвала ее прочь. Обезглавленное тело все еще сохраняло форму. Эрико швырнула голову в подступающий огонь. На такое Дженн не способна, этакой сверхчеловеческой силой обладает только Эрико.

— Ну вот, чьи-то молитвы оказались не без толку, — сказала Эрико, тяжело дыша и глядя, как распадается в прах тело врага.

Потом рысцой направилась к разрушающейся каменной стене, ограждающей церковное кладбище с северной стороны.

— Давай-ка шевелись, уходим отсюда.

Дженн оглянулась и посмотрела туда, где в последний раз видела Антонио, но там никого не было. Она подбежала ближе, и снова ее охватил жуткий страх. Он просто исчез. Он не бросил их, он не мог так просто взять и уйти.

— Антонио! — закричала она. — Подожди, Эрико. Антонио!

— Si, — отозвался он. — Si, Дженн.

Антонио пробился сквозь горящий в нескольких ярдах кустарник, от его опаленной одежды тянулся неровный шлейф дыма. Руки его почернели и шелушились.

Дженн побежала к нему и неуверенно остановилась перед ним, напуганная и смущенная своими сомнениями.

— С тобой все в порядке? — спросила она.

Он угрюмо кивнул.

— Ничего страшного, пройдет.

Ее начало трясти.

— Я очень за тебя испугалась. Я думала…

Она замолчала. Неважно, что она думала. Главное, он жив и снова с ними.

— Ты же не думала, что я тебя брошу? — спросил Антонио, напряженно глядя на нее и погладив ладонью ей щеку. — Я шел, чтобы помочь вам с Эрико.

Вдруг глаза его, в которых светилась нежность, погасли, и в них осталось одно отчаяние. Он хорошо прятал его… впрочем, если внимательно присмотреться, все было видно, а она смотрела более чем внимательно. В его глазах застыла некая тень, какая-то глубокая рана мучила его, но он отказывался поделиться с ней своей болью.

Тут была некая темная тайна.

Слезы навернулись ей на глаза. Дженн любила Антонио, она хотела ему доверять во всем. Но доверять нельзя было никому, она усвоила это, когда два года назад переступила порог университета. Ей пришлось научиться не верить своим глазам, не доверять разуму и даже сердцу. Всякий раз, когда она об этом забывала, только чудом избегала смерти.

— Ay, no, — прошептал Антонио, глядя ей в глаза. — Я никогда тебя не брошу.

Большим пальцем Антонио погладил ее по щеке, и она закрыла глаза, отдаваясь ласке. Как приятно бархатное прикосновение его загрубевшего пальца! Губы его прижались к ее губам, она всхлипнула и ответила на поцелуй. Закинула руки ему за шею и прижалась к нему всем телом. Губы его, такие мягкие, нежные, их вкус смешивается с металлическим вкусом крови во рту.

Дженн прижалась к Антонио и тихонько заскулила, ей хотелось еще. И вдруг он пропал.

Дженн открыла глаза и увидела, что Антонио стоит в нескольких ярдах, весь съежился, глаза горят дьявольским огнем, изо рта торчат клыки. Эрико подбежала к Дженн, сжимая в руке кол. Один меткий бросок — и он мертв.

— Estoy bien![6] — хрипло прорычал Антонио.

Он вытер с губ что-то темное и руку вытер о штаны.

Это была ее кровь.

— Все в порядке, Эрико, — повторил он по-английски.

Его глубокий голос всегда приводил Дженн в трепет, но она сама не могла понять, был ли то трепет страха или желания. Иногда, когда они целовались, она забывала, правда, только на минуту, все, что разделяло их.

Антонио был вампиром.

Она заставила себя хорошенько всмотреться в его лицо: сверкающие зубы, голодный, жестокий огонь в глазах, весь перекосился, пытаясь преодолеть жажду крови. Явно не хочет, чтобы она видела это, но ей это необходимо. Нужно всегда помнить об этом, чтобы защититься от роковых последствий самой и защитить его.

5

Здесь: молокососы (исп.).

6

Со мной все в порядке (исп.).