Чужие берега

Александр Бушков

Чужие берега

Авторы стихов, приведенных в романе:

Ж. дю Белле, Д.Р. Киплинг, Т.С. Элиот, С.Т. Колридж, Ш. Бодлер

Что было, то и будет; и что делалось,

то и будет делаться,

и нет ничего нового под солнцем.

Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»;

но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет,

не останется памяти у тех, которые будут после…

К ЧИТАТЕЛЮ

Скажу откровенно: тот факт, что лорд Сварог застрянет в мире Димереи на столь долгое время, для меня самого явился полной неожиданностью. Просто-напросто эпизод с его попаданием на Атар, задуманный как совершенно проходной и на ход событий на Таларе не влияющий абсолютно, внезапно взбрыкнул, закусил удила и понесся вперед (и вширь!) таким галопом, что мне ничего не оставалось, как бросить поводья и позволить Сварогу самостоятельно выбираться из запуток, в которые он сам себя загнал… Сейчас же я могу обещать твердо только одно: граф Гэйр обязательно вернется на Талар. Надо подождать.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КУДА ВЕДЕТ ТРОПА

Глава первая

Что такое хандра…

На землю уже давно опустилась ночь, а здесь все еще никак не мог закончиться вечер. Солнце наполовину погрузилось за далекий, темнеющий лес, и алое сияние растеклось по горизонту, как сметана по столу. Закат делал колонны, чисто символически поддерживающие невесомую крышу террасы, изящный столик, бутылочку вина на нем, человека в плаще напротив – все окружающее делал слегка размытым, словно не в фокусе, лишенным красок, призрачным. И если прищуриться, то создавалось полное впечатление, что находишься не в трех лигах над землей, а по меньшей мере в трех уардах под водой, причем без маски, причем в полный штиль, и вот-вот мимо тебя проплывет, шевеля розовыми плавниками, золотобрюхая хвостатая рыбина, гордая и самоуверенная, кося выпуклым глазом… Прищуриваться, однако, не хотелось. И не потому, что – детство, а потому, что настроение собеседника к играм воображения не располагало. Настроение собеседника было не ахти. Хреновым оно было, прямо скажем.

В почти недвижимом вечернем воздухе были растворены едва слышные звуки музыки – мотива не разобрать, слишком далеко, но что-то вроде бы бравурное, разухабистое: в полутора лигах от них и значительно ниже, в полуночно-закатном направлении, парил чей-то манор. Оттуда мелодия и доносилась, кто-то из ларов вовсю гулял и веселился, – но на таком расстоянии, да еще в сумерках, чужой остров казался не серьезнее, чем грязное пятнышко на сером холсте. Равно как, должно быть, и для гуляк – манор Гэйр…

– Скажите откровенно: вам это надо? Очарование вечера было разрушено одной фразой.

– Вы о чем? – с невинным видом переспросил Сварог.

Вместо ответа Гаудин, прищурившись, посмотрел сквозь бокал на багровое солнце. Грани тонкостенного хрустального сосуда, до половины наполненного келимасом, преломили закатные лучи и превратили лицо начальника тайной полиции Империи в причудливую маску.

– По-моему, вы не совсем понимаете, во что ввязываетесь, – тихо сказал он, не поворачиваясь, медленно поднес бокал к губам, покатал напиток по рту и проглотил. – Быть королем – занятие хлопотное, доложу я вам…

– Ничего, иногда полезно сменить поле деятельности, – легкомысленно ответил Сварог, задирая голову к звездам. – Не все же мне бегать по Талару с высунутым языком…

Бездонное вечернее небо было чистым и безоблачным, легкий ветерок шевелил флаги на зубчатых башнях. Завтрашний день обещал быть теплым и солнечным. Лепота и благодать, одним словом. Собственно, за этой благодатью Сварог и прибыл в Гэйр – прибыл, чтобы малость развеяться, отвлечься и расслабиться: последние дни его одолевала самая обыкновенная тоска.

Сварог и сам и не понимал, откуда взялась тоска. Ну не королевская эта болячка! Смешно даже предполагать такое, чтобы король, которому стоит лишь пошевелить пальцем – и придворная орда наперегонки бросится исполнять его прихоти, страдал каким-то там упадком духа, какими-то там интеллигентскими мерехлюндиями. И, только заполучив корону на голову, повластвовав немного, он понял, насколько подчас увлекательным оказалось это занятие… И все же было, было с чего самодержцу Сварогу впасть в уныние, несмотря на гарнизоны прислуги и охраны, на добрую дивизию расфуфыренных в пух и прах придворных, на взвод советников по любым вопросам, которые только могут прийти в голову государю. Но вот никого из своих рядом не было. Мара в компании с Шегом, Бони, Пакалетом и примкнувшим к ним Карахом все еще пропадала в Ямурлаке. Дела у них, судя по редким донесениям, шли отлично: поголовье нечисти планомерно уменьшалось, и бравое войско без потерь продвигалось в глубь заповедной территории. Леверлин как исчез неожиданно, так до сих пор и не объявлялся. Даже министр полиции Интагар, с которым у них вроде бы наладилось взаимопонимание, и тот отпросился в дальние провинции самолично успокаивать какого-то мало-известного барона Альгаму, поднявшего-де местечковый мятеж против новой королевской власти. Барона Альгаму, старого самодура, по словам Интагара, министр надеялся приструнить без кровопролития, кое о чем напомнив и кое-что пообещав, а если не выйдет, так в дело вступит полк королевской гвардии… В общем, итог один. Оставалась разве что тетка Чари, – но не проводить же дни напролет с веселой вдовой, рассказывая байки и вспоминая веселые деньки?..

– Признаться, у меня на вас были совершенно другие виды, – сказал Гаудин, ставя бокал на резной столик сбоку.

Сварог нарочито виновато развел руками.

Минул месяц с тех пор, как столица его высочайшим повелением была перенесена в Латерану, а имя самого Сварога обросло гроздьями титулов и званий. За это время он почти не появлялся в собственном летающем дворце – дел у новоявленного короля в Латеране случилось невпроворот, и все больше утомительных: бумажных. Бывал он здесь наездами, и на весьма непродолжительное время, про Келл Инир уж и говорить нечего… И вот нате вам, выкроил, наконец, время, когда совсем уж стало невмоготу, посетил родные, так сказать, пенаты отдохнуть и расслабиться, а тут – Гаудин, как снег на голову. Прибыл неожиданно, сразу после ужина, без помпы и сопровождения, незадолго перед тем, как Сварог намеревался вернуться в королевский дворец. Вот интересно: что привело господина начальника тайной полиции именно сейчас? Неужели так соскучился?..

Впрочем, хандрящий Сварог визиту надворного советника даже обрадовался. Некоторое время они побродили по манору, развлекаясь ничего не значащей беседой, посетили библиотеку, где Сварог похвастался коллекцией старинных свитков, преподнесенных ему в дар по случаю воцарения Королевским книгохранилищем Ронера (свитки более всего напоминали связку подмокших рулонов серой туалетной бумаги и, по уверению старшего архивариуса, являлись бесценными образчиками любовной лирики конца прошлого тысячелетия)… Гаудин вежливо поддерживал разговор, но складывалось полное впечатление, что и ему невыносимо тоскливо. Какого черта он приперся в Гэйр, Сварог решительно не понимал, однако развлекал гостя как умел и тем самым отвлекался от меланхолии сам. Наконец, утомившись экскурсией, они уединились на террасе, выходящей на закат; начальник восьмого департамента устроился в плетеном кресле с бокальчиком в руке, Сварог же остался стоять, покуривая в вечереющий воздух.

– Удивительный вы все-таки человек, граф, – вздохнул Гаудин – и непонятно было, то ли с укором вздохнул, то ли с сожалением. – Являетесь неведомо откуда и за какие-то полтора года устраиваете такую свистопляску на всем Таларе, что волосы дыбом…

Сегодня начальник восьмого департамента был облачен в черный кожаный плащ-реглан до пят и весьма напоминал мудрого комиссара из фильмов семидесятых годов про ЧК.