Кто рискнет согрешить

Несмотря на краткое замешательство, ощущение триумфа помогло ей обрести уверенность в себе. Все ее тело еще пело от удовольствия: если бы она была кошкой, она бы, наверное, замурлыкала. Ее вагина и зад еще хранили наслаждение, липкие от сладкой мужской спермы.

«Я получила кайф, – подумала она, – и никто этого у меня не отнимет».

На лице таможенника появилась ангельская улыбка.

– Я все же сослужил вам добрую службу. Когда мы виделись с вами в последний раз, пределом ваших амбиций было улечься в постель с двумя мужиками сразу. – Он хитро подмигнул ей: – И как вижу, я помог вам стать более амбициозной.

Лицо Нади залилось краской. Она поймала себя на том, что заикается.

– Это было вовсе не так! Все было совсем иначе! И вы к этому не имеете ни малейшего отношения!

– Правда?

– Да, правда.

Лицо его тронула блаженная улыбка.

– Ну, значит, это было просто совпадение.

– Что? – Надя оскорбленно замерла, а он тем временем повернулся и зашагал прочь.

– Какие у вас есть основания считать себя ответственным за мои поступки? – закричала она ему вслед.

Ее голос эхом отозвался от фронтона главного здания. Кровь бросилась ей в лицо. Но мужчина даже не обернулся и продолжал шагать. Она услышала, что он даже принялся насвистывать, усаживаясь в свою голубую «воксхолл-астру».

– Это вы-то сослужили мне добрую службу?..

«Ох уж эти чертовы нервы!»

Когда она вернулась к своей «эм-джи», она увидела фотоаппарат Кори. Все там же, на заднем сиденье. По-прежнему в своем футляре.

– Ну это ж надо, мать твою! – воскликнула Надя.

Большая черная ворона сорвалась с крыши дома и, громко каркая, улетела прочь.

Глава 10

В этот уик-энд они собрались на квартире у Кори.

Сравнивание и обсуждение их фотосвидетельств превратилось в нелицеприятную дискуссию. Шеннон Гаррет держала в руках фотографию три на пять дюймов. Она поворачивала ее так и сяк, держала вверх ногами, тщательно рассматривая матовую поверхность.

– Это что, его член? Я не уверена.

– Освещение было плохое, – недовольно пробурчала Кори. – А на твоем снимке, глянь-ка, у девки титьки не бог весть какие, правда?

– Это я на фото, – сказала Шеннон ледяным тоном. И, обращаясь к Наде: – Она взяла фотографию, где та девица была на мне. Грудь всегда кажется меньше, когда лежишь на спине, верно ведь?

Естественно. – Надя, обратила внимание Шеннон, произнесла это без улыбки. Она сидела на единственном стуле в спальне, которая служила одновременно лабораторией для проявки фотографий. Старшая подруга придвинула скрученные полоски бумаги, еще блестящие и влажные от проявителя. Не было ни одной ее фотографии. – У Ричарда и Ли великолепные фигуры…

– Значит, ты продолжаешь твою историю, – буркнула Шеннон. – И не надо корчить из себя обиженную, потому что тебя прервали.

– Итак, вот этот мужик…

Их разговор прервал звонок в дверь.

– Вы, девочки, оставайтесь здесь. – Кори сползла с дивана и бесшумно проскользнула в гостиную к входной двери. – Сейчас я это быстренько улажу.

Когда Кори исчезла за дверью, Надя взглянула на Шеннон, лежащую на кровати.

– Да с такими фотографиями я бы победила на любом конкурсе!

Громкий крик Кори прервал ее на полуслове:

– Так что же вы от меня хотите, в конце концов?

Шеннон переглянулась с Надей. Она встала и двинулась к двери, отделяющей спальню от гостиной, чтобы прикрыть ее.

Женский голос в гостиной сухо произнес:

– Ты меня слышала. Мой сын будет баллотироваться в парламент. От графства Мидленд, кажется. Ты должна бы помнить, что он всегда интересовался политикой.

– Патриция, – прошептала Шеннон.

Надя кивнула и босиком на цыпочках подошла к ней. Брови Шеннон вопросительно взметнулись вверх. Надя покачала головой и приложила палец к губам.

– Бен вполне может стать и членом парламента. – Голос Кори из-за двери звучал язвительно. – Он достаточно глуп для этого. Ну а мне-то что до этого?

– Он и собирается стать депутатом парламента. В его избирательном округе известно, что он разведен. И хотя это не приветствуется, жить с этим можно. Но вот чего мне хочется в последнюю очередь, так это чтобы эти сволочные газетчики раскопали, что он был женат на полукровке из Южной Америки, да к тому же порномодели.

– Я в жизни не занималась порнографией! – взвизгнула Кори.

– Ты меня удивляешь, милочка. – Голос пожилой леди стал ледяным. – Я забочусь о репутации моего сына. Мне наплевать на то, какой моделью ты работаешь, но ты должна немедленно прекратить это.

Наступило молчание. Шеннон, закусив губу, взялась было за ручку двери в гостиную, но Надя молча остановила ее.

– Да вы с ума сошли, – пробормотала Кори.

Патриция Брайт произнесла четко, почти по слогам:

– Насколько мне известно, ты в любом случае не должна заниматься бизнесом. Как я понимаю, твой контракт на аренду запрещает тебе принимать участие в коммерческой деятельности. Возможно, хозяин дома еще не знает, что ты делаешь?

– Так как же мне прикажете зарабатывать себе на жизнь? – с трудом выдавила Кори.

– А это уж не моя забота. Полагаю, ты сумеешь оболванить еще кого-нибудь, как это было с моим сыном. Я надеюсь, мы поняли друг друга, не так ли? Мне пора идти, я должна еще отрепетировать мою речь в «Конвей-холле». Не надо, не утруждай себя. Я сама найду выход.

Входная дверь захлопнулась с громким стуком.

– Мы все слышали, но ничем не могли тебе помочь, – сказала Шеннон, входя в гостиную. – Старая сука! Ну что ты, Кори?

Она обняла девушку, когда та разразилась слезами. Надя тем временем налила чего-то в стакан и сунула его Кори в руки. Кори выпила несколько глотков, отошла и перестала плакать.

– Сука! – Кори осушила стакан. – Хорошо, я смогу выжить, занимаясь только фотографированием. Хотя я снимаюсь всего-то для одного каталога, а не для светской тусовки или порнушки, и вообще все дело в моих сволочных принципах!

Шеннон усадила ее в старое плетеное кресло.

– Вот тебе и мое пари – сделай порнофильм. И покажи его ей.

– С ее подачи меня отсюда выселят. У нее масса влиятельных друзей. Похоже, я погорела… – Кори утерла слезы и взглянула на подруг. – Ну ничего. Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю.

– Успокойся, Кори, – произнесла Шеннон.

– Нет, я знаю ее. Забудь об этом. Завтра я позвоню Перри и скажу, что я больше не буду сниматься. И вообще, не хочу я сейчас даже думать об этом.

– Послушайте, у меня появилась одна мысль, – сказала Надя.

Обе подруги обернулись к ней.

– Кори, милая, тут у тебя есть кладовка, ключи от нее еще у тебя?

Та взглянула на дверь в углу у противоположной стены спальни.

– Кажется, да. А что?

Надя не ответила. Кори поднялась и принялась рыться в куче баночек с косметикой, дешевой бижутерией и прочим хламом в кухонном шкафу. Наконец после долгих поисков она вернулась с ключом в руке.

– Я собиралась превратить ее в фотолабораторию, – пояснила она. – Хозяин все равно не сможет сделать из нее еще одну жилую комнату. Там сейчас ничего нет.

Надя лениво поднялась, как будто летняя жара разморила ее до такой степени, что малейшее движение давалось ей с трудом. Но Шеннон подметила живой огонек, загоревшийся в ее глазах.

– Дай-ка мне ключ. – Надя пересекла комнату и открыла дверь.

Шеннон пошла за ней, заглядывая через плечо в дверной проем. Комната за спальней Кори оказалась просто заброшенной мансардой. В отличие от спальни и гостиной стены из красного кирпича в ней не были оклеены обоями. Воздух стоял спертый и тяжелый.

Кори пошарила рукой, нашла какую-то веревочку и потянула за нее. Резким светом вспыхнула голая лампочка, свисавшая со стропил. Под покатой крышей были проделаны два крошечных слуховых окошка. На балках висела паутина. Помещение было гораздо просторнее спальни Кори и посередине разделялось массивными деревянными балками – диагональной и горизонтальной на уровне пояса и одной чуть выше пола. В давние времена были пристроены стропила. Повсюду были разбросаны старые картонные коробки с кипами журналов, вверх колесами валялся испорченный пылесос.