Страница 44 из 60
Василий. Довел слово, куда хотел, и, понятие нерожденности отделив от всего, включил, как думает, в самую сущность, сказав о Боге всяческих, что это и есть нерожденная сущность. А я сказал бы, что сущность Божия нерожденна, но не сказал бы, что нерожденность есть сущность. Притом достойно замечания и то, что неделимость и простоту, свойства по понятию тождественные (ибо неделимо то, что не состоит из частей, и также, просто то, что не составлено из многого), Евномий различает между собой в подлежащем как нечто по сути своей различное. Потом делает он запрещение, что не должно Бога делить, и иное предполагать в Нем нерожденным, а иное рожденным, и также думать, что нерожденность включается в Нем как иное в ином. Но обличать пустоту сих слов не беру на себя труда, ибо кто спорит с пустословом, тот обыкновенно сам ему уподобляется несколько.
Поэтому, думаю, и мудрый Соломон советует не отвечать безумному по безумию его (Притч. 26:4). Евномий подвел под деление [426]слова не употребительные и нигде не употребленные, чтобы показалось, что из многих перечисленных оснований согласно одному единственному умозаключению «нерождённость» запросто оказывается «сказуемым». Но, может быть, и от нас потребовались бы многие слова для обнаружения лжи и для показания, что нерожденность не есть сущность Божия, если бы не было уже предусмотрительно исследовано исчисленное им в делении. Ибо, если бы твердо было его положение, что нерожденность берется не по примышлению и не в смысле лишенности, и прочее, тогда его вывод, конечно, был бы последовательным. Однако что за необходимость – нерожденности подходить под одно из исчисленных понятий [427]? Но поскольку он, как необходимо связанное с предыдущим, присовокупляет: «Итак, если не по примышлению, и не в смысле лишенности, и не по иному какому-нибудь из исчисленных способов, то это и будет нерожденная сущность», мы, обратив его речь, скажем: «Итак, поскольку нерожденность умопредставляется по примышлению и есть имя, означающее лишенность [428], то она не сущность Божия». Ибо, пока не опровергнет сказанного и не придаст твердости своим положениям, не будет иметь места и его заключение.
12. Вообще же какая гордость и надменность думать, что найдена самая сущность Бога всяческих! Ибо почти затмевают велеречием и самого сказавшего: выше звезд поставлю престол Мой (Ис. 14:13), которые не на звезды или на небо покушаются взойти, а хвалятся проникнуть в самую сущность Бога всяческих. Итак, станем у него допытываться, как достиг он до уразумения сущности. Ужели из общего понятия [429]? Но оно открывает нам только бытие Божие, а не – что такое Бог[430]. Или из учения Духа? Но какое же это учение? Где оно изложено? Великий Давид, которому Бог явил безвестная и тайная премудрости Своея (Пс. 50:8), не ясно ли исповедует неприступность ведения, когда говорит: удивися разум [431] Твой от мене, утвердися, не возмогу к нему (Пс. 138:6)? А Исаия, созерцавший славу Божию, что открыл нам о сущности Божией? В пророчестве своем о Христе свидетельствует он, говоря: род же Его кто исповесть (Ис. 53:8)[432]? А сосуд избран (Деян. 9:15), Павел, имевший глаголавшаго в себе Христа (ср. 2 Кор. 13:3), восхищенный до третьего неба и слышавший неизреченны глаголы, ихже не лет есть человеку глаголати (2 Кор. 12:4), какое оставил нам учение о сущности Божией? Когда прозрел он в частные законы Домостроительства, как бы пришедши в кружение от неисходности умозрения, возгласил такое слово: О, глубина богатства и премудрости и разума Божия! яко неиспытани судове Его и неизследовани путие Его (Рим. 11:33). Но если сие недоступно и достигшим в меру ведения Павлова, то какова гордость провозглашающих, что знают сущность Божию!
Я охотно спросил бы их о земле, на которой они стоят и из которой сотворены. Что они скажут? Какую объявят нам сущность земли, чтобы мы, если скажут что-нибудь неоспоримое о дольнем и под ногами лежащем, поверили им и в том случае, когда простираются за пределы всякого понятия? Посему, какова же сущность земли и какой способ ее постижения? Пусть ответят нам, слово ли открыло ее или чувство. Если скажут: «чувство», то каким из чувств постижима сия сущность? Зрением ли? Но оно принимает впечатления от цветов. Или осязанием? Но оно различает жидкость или мягкость, теплоту или холод и тому подобное, а никто не назовет ничего этого сущностью, разве впадет в крайнее безумие. О вкусе же и обонянии нужно ли что говорить? Один приемлет впечатления от соков, другое – от запахов. А слух ощущает звуки и слова, не имеющие никакого сродства с землей. Итак, остается им сказать, что сущность земли открыта словом. Каким же словом? Где оно в Писании? Кем из святых предано?
13. Повествовавший нам о творении научает нас тому только, что в начале сотвори Бог небо и землю: земля же бе невидима и неустроена (Быт. 1:1–2). Он почел достаточным возвестить только о том, Кто сотворил и украсил землю, а какова ее сущность, об этом отказался входить в исследование, как о деле напрасном и бесполезном для слушающих. Итак, если познание сей сущности не подтверждается ни свидетельством чувства, ни учением слова, то откуда еще, скажут, постигнута ими сущность? Ибо постигаемое в земле чувством есть или цвет, или объем, или тяжесть, или легкость, или вязкость, или сыпучесть, или жесткость, или мягкость, или холодность, или теплота, или вкус, или различия в очертании. Но ничего этого и сами они не назовут сущностью, хотя готовы все утверждать. Также нет о ней умозрений ни в каком слове мудрых и блаженных мужей. Поэтому какой еще остается образ познания? Пусть отвечают нам на сие те, которые презирают все, что у них под ногами, проходят мимо неба и всех премирных Сил, касаются же умом самой первой сущности [433]. Но кажется, что гордыня есть самая тяжкая из всех человеческих страстей и тех, в ком она есть, действительно подвергает одному осуждению с диаволом. По сей-то гордыне и они, не зная даже того, какова природа попираемой ими земли, хвалятся, что проникли в самую сущность Бога всяческих.
Бог и святым Своим, Аврааму, Исааку и Иакову (именоваться Богом которых по причине совершенства их во всякой добродетели Он предпочитал как нечто преимущественное и подобающее Его величию, Сам Себя называя Богом Авраамовым, Богом Исааковым и Богом Иаковлевым, ибо говорит: сие Мое есть имя вечное и память родов родом — Исх. 3:15), – Бог и им не явил Своего имени, а тем паче не открыл Своей сущности, что она такое.
Ибо говорит: Аз Господь: и явихся Аврааму, и Исааку, и Иакову, Бог сый их, и имене Моего не явих им (Исх. 6:2–3), – не явил потому, очевидно, что оно выше, нежели сколько может вместить человеческий слух. Но, видно, Евномию Бог показал не только имя, но и самую сущность Свою. И столь великую тайну, не явленную никому из святых, Евномий обнародывает, записывая в книгах, и неосмотрительно всем разбалтывает!
Ведь и уготованное нам по обетованиям – выше всякого человеческого ведения (см. 1 Кор. 2:9), и мир Божий превосходит всяк ум (ср. Флп. 4:7), а он не допускает, что сама сущность Божия выше всякого ума и выше всякого человеческого ведения.
426
В ТСО: «ввел в». «Делением» св. Василий, видимо, называет приведенные выше слова Евномия, подразумевая саму логическую форму этого умозаключения. – Ред.
427
Здесь свт. Василий, вероятно, указывает на то, что не доказаны сами основания евномиевого умозаключения. Не доказано, что «нерожденность» – суть понятие не по примышлению, не в смысле лишенности и т. д. – Ред.
428
Т. е. в данном случае – отрицание. – Ред.
429
В одном из списков: «из общей сущности». – Ред.
430
Ср.: Свт. Василий Великий. Письмо 234, 2. — Ред.
431
Дословно – «ведение». – Ред.
432
Выражение из Книги пророка Исаии, особенно любимый свв. Иустином Философом («Диалог с Трифоном Иудеем» 43, 3; 63, 2; 68, 4; 76, 2; 89, 3; 1-я Апология, 51) и Иринеем Лионским («Против ересей» III, 12, 8) для выражения таинства человеческой природы Христа. Св. Василий Великий же здесь использует это место как выражение, характеризующее вечное рождение Сына (SC. T. 299. P. 213). – Ред.
433
Выражение «первая сущность» буквально заимствовано у Аристотеля и означало реально существующее единичное и конкретное бытие в отличие от так называемой «второй сущности», под которой подразумевались абстрактные роды и виды. Св. Василий меняет смысл данного аристотелевского выражения, и оно здесь подразумевает уже не принцип логико-гносеологического первенства, но бытийного, и означает поэтому Бога (см.: SC. T. 299. P. 218–219). – Ред.