Страница 151 из 152
О современном казахском ауле, о его людях, о том, как мучительно непрост бывает подчас путь к новому, говорится гортанным степным речитативом в рассказе «Кому нужен умный совет?..» А память о добрых народных традициях, мысль о непреходящей ценности и подлинной стоимости человеческого благородства стала темой рассказа «Кумыс», такого же серебряного, пенного и хмельного, как этот степной напиток. В рассказе «Братья» раскрыты противоположные, полярные, похожие несхожестью на суровые пески и гордые горы характеры двух братьев, своей жизнью отвечающих на вопрос о смысле человеческого бытия.
Как сохранить святую доброту земли, округлой и полной жизни, теплой, как материнская грудь, как поднять нежные зеленые ростки молодого поколения до мудрой зрелости, как сделать наших детей бережливыми хозяевами — над такими вопросами раздумывает писатель в рассказе «Урюк», ароматном, как оранжевые сочные плоды этого солнцелюбивого дерева. Люди приходят и уходят, а земля остается, и в трактовке автора эта извечная истина обретает еще одну светлую окраску — родная земля мудра и благодарна, она отдает свое тепло и ласку, если беречь ее и почитать, если любить ее, как родную мать, давшую и дающую жизнь.
Немаловажно при встрече с писателем расслышать его голос. У Дукенбая Досжанова он густой и теплый, пропитанный ароматом родной степи. Он четок, конкретен, гибок и звучен. Известный переводчик, тонкий знаток казахского литературного языка, Герольд Бельгер писал: «Среди лексических определений коня, казахских убранств, которые использует писатель Дукенбай Досжанов, питающий пристрастие к этнографическим деталям, встречаются и такие, которые мне в жизни не доводилось встречать». Еще, помню, немецкий литературовед и критик Леонард Кошут писал: «Я ощутил в повести «Полынь и цветы» желание прочно связать настоящее с минувшим и сделать его неотъемлемой частью нашего духовного мира: Дукенбай Досжанов умеет увлечь частностями и деталями, проникнутыми духом старинного быта и уважением к жизненному укладу отцов». Мне кажется, коллеги это верно подметили.
Казахская проза, как известно, уходит своими корнями к абаевской эпохе. Пути ее развития, традиции складывались непросто, в борьбе и поглощении знаний пересохшими сердцами, в преодолении застывшего, косного и малоподвижного. Могучий талант М. Ауэзова выдвинул казахскую прозу на передовые позиции, открыв богатства ее еще почти не разработанных недр. И сейчас природные залежи, извлекаемые на свет силой талантов, поражают самое богатое воображение. Ветвь казахской прозы налилась могучими живительными соками на древе мировой литературы, облагородилась и расцвела.
Сейчас именно прозаики «делают погоду», задают тон в казахской литературе. Без голоса Дукенбая Досжанова она бы значительно потускнела.
Мне кажется, что Досжанов не берется за перо без необходимости, ибо уважительно относится к своему оружию. Без нужды он не вынимает кинжала, и если делает это, то только затем, чтобы встать за справедливость, защитить слабого. Потому и нужно ему быть зорким и уметь слушать, чтобы распознавать, где боль, где лицемерие. Еще Абаем было замечено, что истинное творчества — как душевная боль, как неизлечимый недуг. И Дукенбай Досжанов болен всеми горестями и страданиями своих героев, на помощь которым ведет его недремлющее сердце.
Иногда у Досжанова прозаический слог становится многослойным, расцвеченным, порой целые абзацы в его произведениях написаны одним предложением, как на одном глубоком вздохе. Это делается сознательно, и кажется, что автор сам обучается звучному и трудному вокалу описательного слога и приучает к этому своего читателя.
Дукенбай Досжанов — истинный труженик своего искусства, верный и надежный. Об этом говорит прочная нить «Шелкового пути», твердость «Первого шага», полноводность «Реки жизни», уважительный поклон еще одного романа — «Поклонись своему порогу» и яркая индивидуальность десяти повестей и более сорока рассказов. Все это результат самоотверженного служения негасимому огню высокого, очищающего и воспитывающего искусства, прошедшей через сердце твердой убежденности в нужности твоего дела народу. Историчность произведений Досжанова — это не тоска по прошлому, это тревога за будущее, взгляд, устремленный в завтрашний день, ведь если не обращать свой взор туда, лицо писателя может стать затылком, слепым и ничего не выражающим. Увидеть связь времен и сделать близким ушедшее дано не каждому. Дукенбай Досжанов — мастер современной генерации, советский художник, наделенный почти болезненным чувством справедливости, боец переднего края сложного и широкого фронта идеологической борьбы, верный солдат советской казахской литературы. Он чувствует себя всегда обязанным стоять на посту, на богатырской заставе, петь раздольные степные песни, предаваться сложным раздумьям, пока тиха ковыльная даль, но копье его остро отточено и всегда направлено против зла, с которым он сражается активно, никогда не отрываясь от своей земли, которая дает силу художнику.
notes
Примечания
1
Так в средние века кипчаки называли Сырдарью.
2
Муэдзин, или азанчи, — мулла, с вершины минарета призывающий мусульман к молитве.
3
Кулаш — мера длины; расстояние между двумя вытянутыми в стороны руками.
4
Ок — тысяча (по-древнекипчакски).
5
Древнекипчакское название Амударьи.
6
Харчук — Каратау.
7
Названия древних городов. Развалины и курганы на их месте сохранились поныне.
8
Myшель — срок в двенадцать лет по древнему кипчакскому летосчислению.
9
Поэтические сказания религиозного характера.
10
Первоначальная мусульманская грамота.
11
Джут — бескормица, мор.
12
Мера длины, примерно 70 см.
13
Древний головной убор невесты, украшенный драгоценными камнями, узорами и рисунками.
14
Киев.
15
Древнее государство, расположившееся по нижнему руслу Ишима и Иртыша.
16
Исмаил Младший — родственник знаменитого кипчакского ученого Исмаила аль-Жаухари, автора «Книги усовершенствования языка».
17
Непривычное для кипчакского слуха имя Довмонт Кадырхан переиначил на свой лад — Дауы-мол, что по смыслу означает Задиристый.
18
Смотритель дворца.
19
Подразумевается сбор степных родов. (Шанрак — буквально: верх остова юрты.)
20
Эту крепость часто называют Весидж.
21
Древняя мера длины, немногим более 6 км.
22
Большая Медведица
23
Длинный шест с петлей на конце для ловли неприрученных лошадей.