Страница 19 из 85
Вместо этого Петербург Нессельроде и ему подобных уступал инициативу на Тихом океане янки. За восемнадцать лет — с 1834 по 1852 год — в тихоокеанские воды было направлено всего 5 русских судов. Позднее это удивляло кое-кого даже в царские времена!
Но даже неповоротливая на Дальний Восток николаевская Россия видела, что с Японией надо входить в официальные контакты... И наш первый с ней договор — трактат о торговле (Симодский договор) был заключен в 1855 году. С российской стороны его подписал граф и вице-адмирал Евфимий Васильевич Путятин.
За год до этого состоялось «вскрытие» Японии Соединенными Штатами. И надо сказать, что бравый штатовский коммодор Перри, с которым мы еще познакомимся, действовал при этом методами не столько специалиста по вскрытию сейфов — «медвежатника», сколько методами громилы-налетчика...
Снявши голову, по волосам не плачут. После открытия японских портов Симода в княжестве Циосю и Хакодатэ в княжестве Матсумай для далеких Штатов, можно было открыть их (в количестве уже трех штук — Симода, Хакодатэ и Нагасаки) и для соседки — России.
Как себя поставишь, так и стоять будешь... Особенно — на Востоке. Восток ведь — дело действительно тонкое! 18 февраля 1855 года скоропостижно скончался Николай Первый, а первый договор с Японской империей был подписан 7 февраля этого же года руководителем дальневосточной экспедиции 1852 — 1855 годов и главой дипломатической миссии по установлению отношений с Японией адмиралом Путятиным.
Это была, как мы знаем, уже третья, и явно запоздавшая, русская миссия в Японию.
Телексов тогда не существовало, и Путятин, надо полагать, руководствовался долгосрочными инструкциями. И уж не знаю, сам ли Николай санкционировал обязательства Российской империи по этому договору или все решал «по ситуации» Путятин, но обязательства России с самого начала выглядели, уважаемый мой читатель, странно.
Граф Путятин плыл на Дальний Восток на фрегате «Паллада» (том самом, гончаровском, на котором великий писатель плавал секретарем адмирала). Времени на раздумья вроде бы хватало. Однако договор он подписал такой, что я, например, по его поводу лишь плечами пожимаю.
Правда, даже патриотичное второе издание Большой Советской энциклопедии определило его как «благоприятный для России». Но что там усматривалось для нас «благоприятного», мне лично непонятно.
Евфимий Васильевич Путятин моряком был весьма лихим. Мичманом на фрегате «Крейсер» обошел вокруг света с адмиралом Лазаревым, увидел Русскую Америку. По возвращении побывал в Наваринском сражении... Быстро повышался в чинах: еще не «отплавав» по жизни четыре десятка лет, стал контр-адмиралом. Но потом пошел по дипломатической линии, возглавлял миссию в Персию, где, как сообщают источники, «добился обязательства не чинить препятствий русской торговле на Каспии».
Персия в то время была уже далеко не державой легендарного Дария и Ксеркса, и какие такие серьезные препятствия она могла чинить на Каспии Родине героев Наварина — адмиралов Лазарева и Путятина, — мне понять не дано...
Свою государственную карьеру Путятин закончил, к слову, пятидесяти восьми лет от роду (прожил он восемьдесят), уйдя в 1861 году со скандалом в отставку с поста министра народного просвещения после того, как вызвал студенческие волнения.
Пробыл адмирал министром полгода, а волнения вызвал тем, что запретил студенческие сходки, кассы и библиотеки.
Вот этот «великий дипломат» и «реформатор образования» и заключал первый наш договор с Японией.
Обращу внимание читателя на то, что задумка-то была неплохая... Путятин двинулся из Кронштадта устанавливать отношения с Островной империей 7 октября 1852 года — за два года до акций коммодора Перри.
В Японию его эскадра прибыла раньше Перри — в августе 1853 года она бросила якоря в бухте Нагасаки. Причем Путятин имел предписания добиться открытия страны исключительно мирными средствами.
Похвально!
Итак, Евфимий Васильевич предложил японцам установить торговые отношения и провести границу между русскими и японскими владениями на север от Японии.
Тут было все верно — с Японией России надо было как-то определяться, потому что Россия для Японии — не то, что Америка. И Япония для России — не то, что США. Россия и Япония — соседки. И два народа постоянно сталкивала сама жизнь — то шторм прибьет к русским землям потерпевших кораблекрушение японцев, то наткнутся друг на друга в море промышленники или рыбаки.
А новые времена все более сокращали и так невеликие расстояния между японскими и русскими пределами... Так что миссия Путятина — это была акция давно необходимая и разумная.
В принципе было разумно и то, что мы на японцев пушками не давили. Путятин мирно предложил, японцы обещали подумать. И русская эскадра отбыла восвояси.
Это-то все было неплохо...
Плохо было то, что далее мы повели себя с Японией отнюдь не так, как подобает уважающему себя государству.
Во-первых, Путятин был долгое время занят не мыслью о договоре с Японией, а географическими открытиями и исследованиями в Тихом океане. Его экспедиция нанесла на карту немало новых русских имен, и не только чисто русских — мыс Шлиппенбаха в северо-восточной части Кореи был назван так в честь участника экспедиции Путятина — капитан-лейтенанта А.Е. Шлиппенбаха.
Однако в результате этих — мелких, по сути, — открытий Путятин упускал из виду необходимость главного открытия — открытия для России Японии!
Экспедиция Путятина заходила на Филиппины, потом двинулась в гавань Хаджи (Императорская гавань, а сейчас — Советская гавань) на материковом, сибирском берегу Татарского пролива.
Коммодор Перри в это время уже во второй раз пришел к японским берегам — в феврале 1854 года, и 31 марта был подписан первый в новой истории Японии договор между ней и христианским государством — договор между Японией и США.
Путятин же в гавани Хаджи пересел на новый фрегат «Диана» под командой капитан-лейтенанта (будущего адмирала) Степана Степановича Лесовского. Лесовский пришел из Кронштадта специально в распоряжение Путятина. И географическо-дипломатическая миссия вернулась на «Диане» в Японию — в бухту Симода.
После Перри...
Я напомню читателю, что в свое время Федор Шимелин из РАК по поводу открытий «Невы» Лисянского резонно замечал, что географические открытия не всегда согласуются с коммерческой выгодой. Но, как видим, и с дипломатическими выгодами они тоже не всегда согласуются.
Мне сложно понять и другое — почему Путятин не прихватил с собой в Японию и «Палладу». Плыл он к японцам с миром, но лишний фрегат в бухте Симода не помешал бы... Конечно, по тем временам — шла Крымская война — русский фрегат был нелишним и в районе устья Амура, но...
Очень уж мы порой миролюбивы — когда не надо... И когда не надо — как на Балканах — воинственны.
11 декабря 1854 года «Диана» погибла во время землетрясения, и, сдается мне, что-то стряслось тогда и с мозгами Евфимия Васильевича...
Да, ничем иным симодский поворот русских дел на Дальнем Востоке я объяснить не могу! Царская Россия, владевшая в то время, кроме прочего, Русской Америкой, повела себя с Японией, отставшей в то время даже от России на добрый век, просто по-идиотски, сразу же начав «на корню» сдавать русские национальные интересы.
Ну, в самом-то деле... Возьмем эту самую первую российско-японскую договоренность — Симодский договор...
Вот исходные позиции сторон...
Россия во главе с новым самодержцем Александром Вторым — мировая и как-никак во многом по-европейски развитая держава.
Япония — «держава» в тот момент никакая, технологически отставшая от внешнего мира на века...
А Симодский договор закрепил размежевание на Курильских островах так, что русско-японская граница проходила в районе Курил между островом Уруп и островом Итуруп.
Итуруп, Кунашир, Шикотан и «мелочь» вокруг них получала почему-то Япония, хотя даже один, но честный взгляд на карту мира отдает всю Курильскую гряду по совести России.