Рассказы из убежища

Не в богатстве и власти заключается величие людей, но в их доброте и характере. Все люди — всего только люди, все они ошибаются, у всех свои слабости, но и все они при рождении наделены доброжелательностью. О если бы только они стали взращивать эту черту, вместо того чтобы ее выкорчевывать, и к беднякам относиться тоже по-человечески! Ведь людям нужны не только золото или имущество, и не каждый может одарить ими.

Все начинается с малого, и здесь тоже можно начинать с малого. Уступи, например, место в трамвае не только богатой даме с ребенком, не обойди своим вниманием и бедную мать. Скажи: «Простите!» — если случайно наступишь на ногу бедной женщине, точно так же, как если бы перед тобой оказалась богатая дама.

Это требует так мало усилий, но значит так много! А маленькие побирушки, которых и без того уже обделила судьба, — почему не проявить к ним немного участия?

Каждый знает, что хорошему примеру хочется подражать; подавай же хороший пример — глядишь, и другие тебе последуют. Все больше людей станут любезнее и щедрее, и в конце концов никто уже не будет смотреть сверху вниз на бедняков.

О, если бы мы сумели пойти так далеко! Если бы Нидерланды, потом вся Европа, а там и весь мир пришли в конце концов к пониманию того, что они поступали несправедливо! Если бы пришло время, когда люди станут по-доброму относиться друг к другу и осознают, что все равны и что все преходяще на земле!

Как было бы прекрасно, возьмись все люди, не теряя ни минуты, за то, чтобы постепенно изменить мир! Как было бы прекрасно, если бы и великие, и малые внесли свою долю в то, чтобы люди повсюду поступали по справедливости!

Поразительно, но большинство людей ищут справедливости где угодно и ворчат из-за того, что так мало ее выпадает на их долю. Открой глаза, будь прежде всего сам справедлив! Сам отдай то, что надлежит дать! У тебя всегда, всегда найдется, что дать другому, пусть это будет всего лишь любезность! Если бы все одаряли друг друга любезностью и не скупились на дружеские слова, в мире было бы гораздо больше любви и справедливости!

Дай — и ты получишь взамен гораздо больше, чем когда-либо мог представить. Дай, дай снова и снова, не падай духом, стой до конца! Дай! Никто еще от этого не обеднел!

Если поступать так всегда, то через несколько поколений уже не потребуется проявлять сострадание к нищим, потому что их и вовсе не будет!

Места, богатства, денег и красоты достаточно в мире. Бог сотворил столько, что хватит для всех! Давайте же разделим все это по справедливости!

Мудрый гном

<i><b>Вторник, 18 апреля 1944 г.</b></i>

Жила однажды девочка-эльф по имени Дора. Она была красива, ни в чем не испытывала недостатка, и родители ее страшно баловали. Кто бы на нее ни смотрел, всегда видел ее смеющейся; она смеялась с раннего утра до позднего вечера, всегда всему радовалась и не знала никаких огорчений.

В том же самом лесу, что и Дора, жил маленький гном по имени Пелдрон. И во всем он казался полной противоположностью Доре. Если она всегда радовалась прекрасному, то он горевал из-за бедности, которая существовала в мире, а в особенности в мире гномов и эльфов.

И вот как-то мать послала Дору к сапожнику, который жил в их деревне, и случаю было угодно, чтобы ей встретился этот скучный и вечно унылый гном.

Дора вообще-то была славная девочка, но из-за того, что все считали ее неотразимой, она о себе слишком много воображала. Шаловливая, как всегда, она подбежала к Пелдрону, сорвала с него красивый колпачок и остановилась поодаль, громко смеясь. Пелдрон не на шутку рассердился на эту отвратительную девчонку, он топнул ногой и закричал:

— Отдай мою шапочку, мерзкое создание, отдай сейчас же!

Но Дора и не подумала отдать ему шапочку, она отбежала подальше и спрятала ее в дупло дерева; после этого она снова поспешила своей дорогой к сапожнику.

После долгих поисков Пелдрон наконец-то нашел свой колпачок. Он вообще не выносил шуток, а Дору так просто терпеть не мог. Рассерженный, шел он дальше, как вдруг чей-то глухой голос вывел его из раздумья:

— Постой-ка, Пелдрон, я не только самый старый, но и самый бедный гном в мире. Не дашь ли ты мне немножко денег, чтобы я мог купить себе чего-нибудь поесть?

Пелдрон отрицательно замотал головой.

— Ничего я тебе не дам, лучше бы тебе умереть, чтобы не страдать в этом мире от бедности, — сказал он и, не оглядываясь, продолжал свой путь.

Дора тем временем закончила свои дела у сапожника и по дороге домой тоже встретила старого гнома, который попросил ее дать ему немного денег или еще что-нибудь.

— Нет, — сказала Дора, — денег тебе я не дам, ты не должен был оказаться в такой нужде — ведь мир так прекрасен и я не могу тратить время на бедных.

И она вприпрыжку побежала дальше.

Тяжело вздохнув, старый гном сел в мох и задумался. Как бы взяться за этих детей, чтобы оба они, один — слишком грустный и другая — слишком веселая, не остались такими на всю свою жизнь?

А вы должны знать, что этот старый-престарый гном был вовсе не простым гномом, он был волшебником, и, конечно, не злым. Совсем наоборот: он хотел, чтобы и люди, и эльфы, и гномы сделались чуть-чуть лучше, тогда бы мир тоже сделался чуть-чуть лучше. Целый час сидел он и думал, а потом встал и медленно пошел к дому, где жила семья Доры.

И вот через день после встречи в лесу Дора и Пелдрон сидели в запертом домике; они оказались в неволе. Старый гном перенес их сюда, чтобы заняться их воспитанием, а если уж он чего-то хотел, никакие родители не могли ему воспрепятствовать.

С чего же должны были начать они оба, сидя в этом маленьком домике? Выйти нельзя, возражать тоже, и целый день надлежало трудиться — такие три распоряжения сделал гном. И вот Дора выполняла свою работу, а потом принималась за шутки, и Пелдрон делал свою работу, а потом все так же печалился. Каждый вечер в семь часов старый гном приходил посмотреть, что они сделали за день, а потом снова оставлял их одних.

Да, но что же было им делать, чтобы вновь оказаться на свободе? Оставалось только одно средство: исполнять приказания гнома, а это было немало.

Он не позволял им выйти наружу, не разрешал возразить ни слова и велел много работать — вот три задания, которые они получили от старого гнома.

О, с каким трудом Дора терпела целый день этого нудного Пелдрона: Пелдрон здесь, Пелдрон там, и никого больше. Но времени беседовать с Пелдроном тоже не оставалось, потому что Доре приходилось готовить, чему она научилась дома у своей матери, поддерживать чистоту в доме, а если оставалось время, еще и ткать.

Пелдрон же в закрытом дворике рубил дрова, перекапывал землю, а закончив всю дневную работу, еще чинил башмаки. В семь часов вечера Дора звала его ужинать, и после всего они чувствовали себя настолько уставшими, что едва могли отвечать старому гному, когда тот приходил вечером проверить, что они сделали за день.

Целую неделю жили они такой жизнью. Дора по-прежнему много смеялась, но постепенно начинала понимать всю серьезность жизни и осознала, что есть много людей, которым очень и очень трудно, и что, конечно, никак не будет чрезмерной роскошью дать что-нибудь этим людям, а не отделываться от них грубым ответом.

Да и Пелдрон уже не так много грустил, как прежде, и порой даже тихо насвистывал за работой, а то и смеялся вместе с Дорой над ее шутками.

Когда наступило воскресенье, старый гном разрешил им пойти вместе с собой в маленькую часовню, куда всегда ходили эльфы в своей деревне. Они гораздо внимательней слушали слова гнома-священника, и у них обоих было очень хорошо на душе, когда они возвращались обратно через лес.

— Раз уж вы такие послушные, можете сегодня побыть весь день на воле, как прежде, но не забывайте: завтра — опять за работу, не вздумайте идти домой или в гости к кому-нибудь и будьте все время вместе!