Воронята (ЛП)

Но знание этого, не помогло ей ответить на вопрос: должна ли она сказать ему об опасности поцелуя? Было намного легче сказать Гэнси, тогда это казалось не значимым. Последнее, что она хотел сделать, это напугать Адама, бросаясь фразами об истинной любви, сразу после того, как познакомилась с ним. Но если она ничего не скажет, есть вероятность, что он поцелует её, и тогда они оба будут в беде.

— Мне нравится, когда ты говоришь такое, но… я боюсь, что ты меня поцелуешь, — призналась Блу. И это сразу же показалось ей неподходящим. Когда он ничего не ответил, она поспешно добавила: — Мы только встретились. И я… я… я очень юная.

На полпути она потеряла решительность рассказать об предсказании, но она не была уверенна, какая часть её решила, что будет хорошо сболтнуть такое. Очень юная.Она вздрогнула.

— Это кажется… — Адам подыскивал слова. — Очень разумным.

Точное прилагательное для Блу, которое Нив нашла в первую же неделю. И что не говори, а была она поистине здравомыслящей. Что было обиднее всего. Ей казалось, что она проделала столько работы, чтобы выглядеть как можно более эксцентрично, и все же, когда дошло до дела, она была разумна.

Они оба, Адам и Блу, оглянулись на звук шагов, приближающийся к ним. Это был Ронан, державший что-то в руках. Он осторожно опустился, скрестив ноги, рядом с Адамом, а затем тяжело вздохнул, как будто участвовал в этом разговоре, и тот утомил его. Блу была в равной части рада и разочарована, что его появление прервало их разговор о поцелуях.

— Хочешь подержать её?

Тогда Блу поняла: то, что держал Ронан, было живым. На краткий миг Блу была не способна ни к чему, кроме иронии: один из воронят действительно имеет ворона. Ронан расценил это, как «нет».

— Что ты делаешь? — спросила Блу, когда он начал отводить руки. — Я хочу.

Она не была абсолютно уверена в том, что она делала — ворон не был-то особо похож сам на себя — но это было дело принципа. Она снова осознала, что пытается произвести впечатление на Ронана только потому, что на того было просто невозможно произвести впечатление, но она успокаивала себя: по крайней мере, все, что она делала в погоне за его одобрением, это всего лишь держала в руках птенца. Ронан аккуратно опустил вороненка в её сомкнутые ладони. У Блу появилось ощущение, что птичка вовсе ничего не весит, а её кожа и перья на ощупь оказались влажными в тех местах, где она соприкасалась с руками Ронана. Вороненок запрокинул голову назад и вытаращился на Блу, а затем и на Адама, щелкнув клювом.

— Как её зовут? — спросила Блу. Держать её было пугающе и прекрасно; она была такой маленькой, хрупкая жизнь, её быстрый пульс отдавался на коже Блу.

— Чейнсо, — ответил Адам вяло.

Вороненок открыл свой клюв шире, крича больше, чем прежде.

— Она хочет вернуться к тебе, — сказала Блу, потому что это было очевидно. Ронан принял птицу и пригладил перья на её голове.

— Ты выглядишь, как супер злодей со своим любимцем, — заметил Адам.

Улыбка прорезала лицо Ронана, но он выглядел добрее, чем Блу когда-либо видела, как будто ворон в его руках был его сердцем, наконец-то открытым.

Они все услышали, как дверь на другой стороне комнаты открылась. Адам и Блу посмотрели друг на друга. Ронан опустил голову, совсем немного, как будто бы ожидал порыв ветра.

Никто ничего не сказал, когда Ноа заполнил брешь между Ронаном и Блу. Он выглядел точно таким же, каким его запомнила девушка, плечи сгорбленны, а руки так и ходят ходуном. Постоянное пятно на его лице давало ясно понять, где у него была разбита щека. Чем больше Блу смотрела на него, тем больше убеждалась, что она одновременно видела его мертвое тело и самого его живого. Это пятно помогало ее мозгу сопоставить эти факты.

Адам был первым, кто сказал что-то.

— Ноа, — произнёс он и поднял кулак.

После паузы Ноа ударил по нему. Потом он потёр шею сзади.

— Я чувствую себя лучше, — признался он, как будто он просто слегка приболел, а не был мертв.

Шмотки из коробки все еще были разложены между ними; он начал перебирать их. Он поднял нечто, напоминающие часть кости; должно быть это нечто когда-то было длиннее, но теперь всё, что осталось, походило на лист аканта[39] и, возможно, даже на рельефный свиток. Ноа поднес это к горлу, как талисман. Его глаза не смотрели ни на одного из двух парней, но его колено коснулось Блу.

— Я хочу, чтобы вы знали, — произнес Ноа, нажав на свой кадык, как будто пытаясь выжать слова из гортани: — Меня было… больше… когда я был жив.

Адам облизнул губы, подыскивая ответ. Блу подумала, что все же знала, что он имеет в виду. Фото криво улыбающегося Ноа на водительских правах, обнаруженных Гэнси, было сродни сходству фотокопии оригинального живописного портрета. Она не могла себе представить Ноа, которого она знала, за рулем того навороченного Мустанга.

— Тебя и теперь достаточно, — сказала Блу. — Я скучала по тебе.

С бледной улыбкой Ноа протянул руку и пригладил волосы Блу, точно так же, как делал раньше. Она едва ощутила его пальцы.

Ронан сказал:

— Эй, старик. Всё это время ты не давал мне лекций, потому что говорил мне ходить на свои занятия. Ты никогда не ходил на занятия.

— Но ты ходил, не так ли, Ноа? — перебила Блу, думая об эмблеме Аглионбая, которую они нашли с его телом. — Ты был учеником Аглионбая.

— Я и есть, — сказал Ноа.

— Был, — поправил Ронан. — Ты не ходишь на занятия.

— Как и ты, — ответил Ноа.

— Он тоже близок к «был», — прервал Адам.

— Ладно! — выкрикнула Блу, всплеснув руками в воздухе. Она начала чувствовать холод, как если бы Ноа вытягивал из неё энергию. Последнее, что она хотела бы сейчас, это быть полностью опустошённой, как тогда в церковном дворе. — Полиция сказала, что ты пропал семь лет назад. Это правда?

Ноа моргнул, глядя на неё, неопределённо и тревожно.

— Я не… я не могу…

Блу протянула руку.

— Возьми, — попросила она. — Когда я на предсказании моей мамы, и ей нужно сосредоточиться, она берёт меня за руку. Может быть, это поможет и тебе.

Колеблясь, Ноа протянул руку. Когда его ладонь встретилась с её, Блу почувствовала шок от холода его руки. Она была не просто холодной, а какой-то пустой, без пульса.

«Ноа, пожалуйста, не умирай по-настоящему».

У него вырвался вздох.

— Боже, — произнес он.

И его голос звучал по-другому. Теперь он был близок к тому Ноа, которого она знала, Ноа, который был одним из них. Блу знала, что она не единственная, кто заметил это, потому что Адам и Ронан обменялись пронзительными взглядами.

Она смотрела, как его грудь поднимается и опадает, его дыхание стало более ровным. Она не замечала, что до этого он вообще не дышал.

Ноа закрыл глаза. Он все еще держал свободно в другой руке кусочек кости, оперевшись ладонью на свои топсайдеры.

— Я могу припомнить свои оценки, даты, когда мне их ставили — семь лет назад.

Семь лет. Полиция была права. Они говорят с мальчиком, который мёртв семь лет.

— В тот же год Гэнси ужалили шершни, — заметил Адам мягко. — Ты будешь жить из-за Глендовера. Кто-то другой умирает на энергетической линии, когда не должен, так что ты будешь жить, когда не должен.

— Совпадение, — вставил Ронан, потому что это было не так.

Глаза Ноа были всё еще закрыты.

— Это было как-то связано с энергетической линией. С ней нужно было что-то сделать. Я не помню, что он говорил, требовалось.

— Пробудить её, — предположил Адам.

Ноа кивнул, а веки его по-прежнему были зажмурены. Блу по всей руке почувствовала холод и онемение.

— Ага, именно. Плевать. Это всегда было только его дело, и я следовал за ним, потому что нужно было чем-то заниматься. Я не знал, что он собирается…

— Гэнси говорил об этом ритуале, — сказал Адам Ронану. — Кто-то уже пытался его воплотить. С жертвоприношением в качестве фигурального способа коснуться энергетической линии. Ноа, тебя ведь принесли в жертву, не так ли? Кто-то убил тебя ради этого?