Страница 10 из 13
— И-эх, ничего-то ты не понял, — простонал Беломор. — Вот из-за таких-то нам и суждено вечно бродить по кругу, будто слепая лошадь на крупорушке…
— Так у тебя и крупорушка есть? — обрадовался Жихарь. — Давай кашки заварим, пока печка теплая! Ладно кашки-то на ночь глядя поесть, кишки веселятся…
— Бревно ты, бревно и есть, — чуть не заплакал Беломор. — Я же тебе о судьбах Подвселенной толкую! А ты про кашку да про брюхо свое! Неужели тебе ничего в мире не чудно и не удивительно?
Богатырь прикинул.
— Да меня, отец, всего-то две вещи и удивляют на всем белом свете. — И показал два пальца, чтобы мудрец не сбился со счета. — Первое — это почему на небе горят частые звездочки. А второе — отчего я такой добрый и терпеливый при моей-то тяжелой жизни? Другой бы на моем месте давно всех убил, один остался…
— Глумись, глумись над Категорическим Императивом, — сказал кудесник. — Доглумишься…
— Да я и духа с таким именем не знаю! — отрекся Жихарь, подумав: «Язык наш — враг, а рот — губитель!» И сделал, уж постарался, лицо глупое-глупое, так что даже глаза из голубых стали пустые и прозрачные.
Беломор поглядел в эту пустоту с последней надеждой, потом похоронил ее там и махнул рукой.
— Вижу, что у тебя в уме закостенело все от бездумья! Не обойтись нам нынче без Мозголомной Браги — только наутро уж не плачь!
«Как славно тупорогим-то прикинуться — непременно все, что желается, получишь!» — похвалил себя Жихарь.
Мозголомная Брага жила в прозрачном сосуде и была такая крепкая, что даже ужас. Она не то что из живота — прямо изо рта бросилась в голову и стала кидаться там из стороны в сторону, ломая умственные подпорки и укрепы.
Каждое слово, изреченное Беломором, она тут же подхватывала и укладывала, словно кирпичик, на нужное место.
Жихарь не стерпел и согласился на все сразу.
— Поломаем Колесо Кармы! — рычал он. — Заплещем Змею Мировому все бельма Полуденной Росой! И пасть порвем! И время выпрямим! Эх, всех убью, один останусь!
— Вот и молодец, вот и умница, — приговаривал старик.
Ободренный похвалой, богатырь наклонился к Беломору и таинственным образом спросил:
— Дедушка, да ты знаешь ли, кто я? И, не дождавшись ответа, отправился врать. Тут и Беломору настал черед охать, ахать и дивиться. В самых страшных и ложных местах своего рассказа Жихарь даже хватал кудесника за плечо — не грохнулся бы старый с лавки от испуга.
— Ножки, говоришь, были по колено в серебре, а ручки по локоть в золоте? — не верил Беломор.
— Ага, а во лбу — светлый месяц, по затылку же — ясные звезды!
— И куда же оно все делось?
— Злые люди ободрали, — заныл Жихарь. — Сироту всякий норовит обидеть…
— Тебя обидишь, — хмыкнул старец.
— Дедушка, — не унимался Жихарь. — А где же мой народ, родня-то моя вся где?
— А не было — ты их сам себе придумал.
— Нет, не придумал! Нет, не придумал! Я проверял — все соседи на месте, даже партизане, а моего племени нет, чужие люди кругом живут…
— Вот видишь. — Беломор решил обратить Жихаревы домыслы себе на пользу. — Это ОНИ у тебя все отняли!
И во гневе указал долгим пальцем в самый темный угол избы.
— Кто? — Жихарь грозно уставился в обвиненное место, ища обрести там своих грозных обидчиков и немедля покарать. Но в углу было темно и пусто, трепетал один клочок набитой пылью паутины, а сам паук, должно быть, давным-давно подался отсюда, где ловить ему было решительно нечего.
— Культяпый Мироед всех съел! — объявил старец.
— Как же так? — растерялся Жихарь. — Такая большая была земля… Как это в песне-то поется… А, хоть три года скачи, ни до какого царства не доскачешь… А народу-то, народу!
— Вот Мироед с вашего края прикусывать и начал, — сказал Беломор. — Скоро и до всего остального доберется… Но ты ведь ему воспрепятствуешь, так?
— Истинно так! Истинно так! — подхватил Жихарь и начал воевать тут же, не покидая избы. Заговорили горшки, замелькали ухваты. Чучела под потолком от страха сбились в кучу.
— А ну, стой! — заорал старец, видя разор. — Ко мне, сюда, о Косорот, Косогор, Филиал, Преднизолон!
Протрезветь богатырь не протрезвел, но слегка очухался: «Нашел кого призывать на ночь глядя!»
Беломор достал кусок мела и быстро, не глядя, начертал на столешнице замысловатую фигуру на пять углов. Белые линии засветились, между ними восстали ниоткуда маленькие, но очень противные существа, пучеглазые и скалозубые.
Богатырь решительно полез под стол с твердым намерением не даваться живым.
— Успокойся, дурачок глупенький, — сказал кудесник и выволок Жихаря обратно на лавку. — Наперед помни: пугаться таких не следует, они плоские, живут на две мерки, знают лишь длину и ширину, а о высоте и не помышляют и даже нас с тобой не видят…
— Мы-то их видим! — закрывался руками Жихарь.
— Это уж проекция такая, — развел руками старец.
Гадкие создания шипели, плевались и выкрикивали непонятные, но скверные слова.
— Станешь много пить, они всегда появятся! — предупредил Беломор и рукавом стер начертанное. Поганцы, обиженно визжа, вернулись в плоскую свою вотчину.
Жихарь перевел дух, наполнил самовольно кружку, выпил и словно нырнул в нее, в пустую.
…Утром-то он как следует понял, отчего брага звалась мозголомной. Но лечиться привычным способом кудесник не разрешил, а велел вместо того обежать остров ровно сто и один раз. И потом каждое утро заставлял бегать, а после этого купаться в росе. Последнее считалось занятием красных девушек, чтобы стать еще краше. «Ничего, ничего, пригожесть в дороге не лишняя, — утверждал Беломор. — Красивому многие дороги открыты». Что это за дороги, куда они должны вести, богатырь так толком и не мог вспомнить, а старик только загадочно улыбался и ничего не объяснял.
Жихарь спросил, надо ли по дороге взывать к богам, а если надо, то к каким именно.
— Взывай, хуже не будет, — сказал волхв. — Но сильно на них не надейся, время их выходит, будут только под ногами путаться…
— Вот, к примеру, отец, Проппу-то надо жертвовать или не надо?
Беломор растолковал, что вот Проппу-то как раз жертвовать очень даже полезно, только не нужен ему ни ягненок, ни цыпленок, ни ароматные воскурения, а ничем ты ему так не угодишь, как сядешь у подножия кумира и расскажешь какую-нибудь сказку — новеллу или устареллу.
— Только смотри, — предупредил старец. — Пропп любит, чтобы все сказки были на один лад.
— Так, может, ему одно и то же излагать?
— Нет, так нельзя, не полагается.
— Так ведь и люди же не на один образец!
— Люди, конечно, разные — и лицом, и статью, и возрастом. А вот скелеты у них примерно одинаковые. Так и тут. Мясо разное, а костяк схожий — понял?
Жихарь глубоко вздохнул — про мясо-то не поминать бы! От дедовых травок и корешков он совсем было окочурился, но как-то притерпелся, потерял жирок, и все.
— А уж если такую устареллу вспомнишь, какой он не знает, — продолжал Беломор, — то он тут же обрадуется и поможет!
— А тебе помогал? — сощурился Жихарь.
— Бывало. Как ты думаешь, когда я родился?
Жихарь подумал, загибая пальцы. Выходило много.
— Время Бусово? — неуверенно предположил он.
— Нет, во время Бусово я уже змеям головы отщелкивал, — похвалился старец.
— К слову сказать, возьмем тех же змеев — огненных и прочих. Откуда они берутся, когда им, по всем правилам, полагается каменеть в земле? Век их давно ушел, так давно, что тогда и людей не водилось на свете. А вурдалаков подымем? Ведь они получались, когда человек еще себя от зверя отличить не мог.
— Мы гоняли однажды такого…
— Страшно было?
— Не то слово…
— Это ты еще в вурдалачью деревню не попадал! А волоты-великаны откуда берутся, чем живут? Он же должен все живое вокруг себя приесть и с голоду помереть, если по науке. Значит, куда-то они уходят, подкрепляются. Значит, мало того, что время ходит по кругу, так оно еще и не по порядку идет. Это как худая крыша в избе — сперва по капле, по капле, а потом как хлынет… А вот когда ты до Полуденной Росы дойдешь…