Имя на карте

- Признаться, никогда над этим не задумывался, - ответил капитан совершенно серьезно.

- А я задумался и нахожу его совсем невыразительным. И мне очень хочется заменить это название другим. Что вы скажете, если я предложу назвать его мысом Дежнева в честь отважного русского морехода, двести тридцать лет назад впервые обогнувшего этот мыс, следуя от устья реки Колымы?

Паландер несколько минут размышлял, теребя густые усы.

- Я читал кое-что о русских походах к Тихому океану в семнадцатом столетии и искренне восхищаюсь мужеством и упорством землепроходцев. Право, они заслуживают того, чтобы их имена не остались забытыми.

- Значит, вы со мной согласны? - обрадовался Норденшельд.

Паландер кивнул головой и решительно сказал:

- Это будет только справедливо, насколько я могу судить.

- Превосходно, - воскликнул Норденшельд. - Признаться, я не сомневался ни на йоту в том, что встречу у вас понимание, капитан. Ну что ж, коль скоро мы приняли с вами решение, потрудитесь занести его в судовой журнал. А я в свою очередь запишу в своем дневнике, - он задумался ненадолго, - примерно следующее: "После того как большинство сведущих в мореходстве людей объявили предприятие невозможным, Северо-восточный проход наконец открыт. Это произошло благодаря выдержке, усердию и находчивости наших моряков и дисциплине, поддерживавшейся их начальством; произошло это без единой человеческой жертвы, без заболеваний среди участников экспедиции, без малейшего повреждения судна и при условиях, показывающих, что то же самое может быть повторено ежегодно и выполнено в течение нескольких недель. При таких обстоятельствах нам извинительно, что мы с гордостью смотрим на наш желто-голубой флаг в проливе, где старый мир и новый мир протягивают друг другу руки".

Так было совершено первое в истории сквозное плавание Северным морским путем. Норденшельд и его спутники не только доказали, что оно возможно, но во время путешествия они произвели множество ценных научных наблюдений и сделали ряд открытий.

Одно из таких открытий - острова в восточной части Карского моря, носящие имя Норденшельда.

К развалинам Хара-Хото

К развалинам Хара-Хото

Как это бывает? Как это случается?

Мы часто задаем себе такой вопрос, узнав о каком-либо открытии. Нам кажется или хочет казаться, что любое открытие связано с какими-то необычными, единственными в своем роде обстоятельствами. А на поверку оказывается, что все было довольно буднично, обыкновенно.

Об одном таком открытии, совершенном замечательным русским путешественником, исследователем Центральной Азии, пойдет здесь речь. Козлов был достойным представителем блестящей плеяды исследователей Средней и Центральной Азии, среди которых сверкали имена Семенова-Тян-Шанского, Пржевальского, Певцова, Потанина и многих других.

Соратник и ученик Николая Михайловича Пржевальского, Козлов продолжил дело своего учителя, всецело посвятив себя исследованию Монголии и Тибета. Естествоиспытатель в самом широком смысле этого слова, Петр Кузьмич Козлов оказал науке неоценимую услугу, открыв для нее тайны природы, истории и этнографии исследованных им территорий. А как написаны его книги! Каким ярким языком! Сколько в них истинной поэзии!

Как же все-таки это было? Как было совершено открытие во время путешествия Козлова в Монголию в 1907-1909 годах? Открытие, принесшее ему мировую славу!

Перелистывая страницы его книги, где исследователь подробно описывает все обстоятельства этого путешествия, я мысленно следую за ним в глубь пустыни Гоби, к берегам озера Согонор и реки Эдзин-Гол. Мое воображение живо рисует картины дикой природы, образы монголов, радушно принимавших Козлова и его спутников по экспедиции и помогавших ему во всех его поисках.

Вот одна из таких картин. Урочище Уголцзин-Тологой, ставка местного начальника, князя Балдын-цзасака. Чиновники князя любезно встречают Козлова и вводят в специально приготовленную для гостей юрту. Петра Кузьмича усаживают на мягкое сиденье из ковровых подушек и угощают монгольским чаем (с молоком и маслом), лепешками, сахаром, изюмом.

Спустя некоторое время появляется сам монгольский князь. Он в парадной одежде по случаю прибытия важного гостя из России. После взаимных приветствий начинается разговор.

- Куда направляет свой караван уважаемый русский начальник и в чем он нуждается? - спрашивает князь, медленно произнося слова и чуть шепелявя.

- Я очень рассчитываю на вашу помощь, почтенный Балдын-цзасак, - степенно, как и князь, отвечает Козлов. - Мне крайне нужны проводники, которые бы указали кратчайший путь к реке Эдзин-Гол. Мне понадобятся также и верблюды, которые могли бы доставить нас туда.

- Зачем русскому начальнику идти на Эдзин-Гол? - удивляется Балдын-цзасак. - Туда совсем нет дорог, на всем пути голая пустыня, каменистая и песчаная. Самые отборные верблюды едва ли смогут дойти туда. Трудная дорога, ай-яй, какая трудная дорога! - Князь качает сокрушенно головой и цокает языком. - Но очевидно, у русского начальника есть большой интерес? - Он хитро и понимающе улыбается.

- Еще какой интерес, уважаемый Балдын-цзасак, - смеясь, соглашается Козлов.

- Вы, русские, упорные люди, - задумчиво произносит местный властитель, - и я за это очень вас уважаю. Что хочет найти на берегах Эдзин-Гола господин Козлов?

- По слухам, которые до меня дошли от моих коллег, господина Потанина и господина Обручева, там имеются весьма любопытные развалины старинного города, - поясняет Петр Кузьмич.

- Вот как? - в упор глядя на собеседника, с подозрением говорит Балдын-цзасак.

- Да-да, кое-какие разрозненные сведения мне удалось почерпнуть из их писем и рассказов, - простодушно продолжает Козлов.

- Да, - важно кивает головой Балдын-цзасак, - в их словах есть доля правды. Я слышал сам о Хара-Хото - так называют этот город - от многих моих людей, побывавших поблизости от него. И если верить тому, что они говорят, там в самом деле есть город, обнесенный стенами, но город этот давно уже мертвый, жителей в нем нет, и его постепенно засыпает песком. Слыхал я и то, что на развалинах тех бывают разные люди, которые раскапывают песок в поисках будто бы спрятанных там богатств. И еще слышал я, что кое-кто и находил кое-что. Если пойдете туда, быть может, и вы что-нибудь важное найдете.

- Значит, я могу рассчитывать на вашу помощь? - спрашивает князя Козлов.

- Я вам помогу верблюдами и людьми, если нужно, - решительно произносит Балдын-цзасак. - Думаю, торгоуты (Торгоуты - одно из племен западных монголов) не будут вам препятствовать на пути к развалинам, хотя до сих пор никто из пришельцев не бывал там и торгоуты тщательно скрывают Хара-Хото и старинный путь через этот город. Должен вас предупредить, господин Козлов, что вам придется иметь дело с тамошним торгоут-бэйле, родовым князем. Единственное, о чем прошу вас, не проговоритесь, что я вам сообщил что-либо о городе. Скажите ему просто: "Сам узнал", а Балдын-цзасак по вашей настоятельной просьбе дал вам проводника и верблюдов, чтобы вы смогли добраться до ставки торгоут-бэйле.

Хозяин и гость понимающе улыбнулись друг другу.

Ненастным холодным утром экспедиция Козлова тронулась в путь. Некоторое время она двигалась на юго-юго-запад в сопровождении князя и его приближенных. Когда настало время расставаться, Балдын-цзасак тепло попрощался с Козловым и его спутниками, шепнув Петру Кузьмичу на ухо: "Прощай, я уверен, что ты попадешь в Хара-Хото и найдешь там немало интересного".

Более десяти дней двигалась экспедиция, не меняя направления, пока не расположилась биваком неподалеку от берега озера Согонор. Устроившись, Козлов направил переводчика в ставку торгоут-бэйле, чтобы завязать отношения с местным князем. Переводчик Бадмажапов отсутствовал недолго и возвратился с хорошими известиями.