Страница 2 из 50
Так. Хватит об этом. Она захлопнула книгу, хотя вопросы и остались, и зашагала прочь.
Столь сильная реакция в сочетании с ее снами совершенно отвергала мысль о чьей-либо шутке. Не то, чтобы она очень надеялась на это, но другие возможности вовсе сбивали ее с толка, и она отказывалась рассматривать их.
Она приняла душ, надела футболку и джинсы, и плотно позавтракала. Внезапно Джейн поняла, что снова и снова взгляд возвращается к книге в кожаном переплете. Она сомневалась, что порабощенный вампир был в действительности – это было бы хорошо. Она могла бы ему помочь.
А чуть позже она поняла, что открыла книгу, даже не осознавая этого. Она всегда увлекалась захватывающими историями. И, возможно, поэтому она делала глупости. Отвлечься, погрузившись в работу. Но не так уж ей и нужна работа. Деньги не были для нее проблемой. Более того, она больше не любила науку. Так что же делать? Не было решения, возникало лишь еще больше проблем. Потому что, когда одна часть разгадки вставала на свое место, оставалось еще двадцать загадок. И, в конце концов, что бы вы ни сделали, спасли или разгадали, ничто не спасало тех, кого вы любили. Всегда найдется дурак, который опрокинет немного холодненького в местном баре, сядет в машину и врежется в вас. Или еще что-нибудь, столь же трагическое.
Жизнь это хаос.
Джейн жаждала порядка и скуки.
Но даже ночью ее мысли все еще возвращались к вампиру. Намучившись, она вернулась на кухню за книгой и с ней уже отправилась в кровать. Просто еще несколько отрывков, черт побери, и ее снова потянет к упорядоченной жизни.
Слишком большая футболка собралась на талии, когда Джейн положила книгу на поднятые колени. Она открыла книгу в середине, там, где была закладка, и сосредоточилась на тексте. Несколько секунд ей казалось, что слова написаны на незнакомом ей языке, но затем, мгновение спустя, они снова стали английскими.
Ладненько. Очень странно и конечно-надеюсь-у-меня-просто-недостаток сна.
Она нашла место, где остановилась. «Они звали его Николаем».Николай. Сильное, сочное имя. Слоги прокатывались по ней, лаская. Ее соски напряглись до боли, желая жаркого влажного поцелуя, и каждый сантиметр ее кожи горел ожиданием. Она стала вспоминать. Во сне она никогда не расспрашивала вампира по имени Николай, и тот во сне никогда не говорил с ней. Он даже не узнает ее.
«Он не знал своего прошлого или есть ли у него будущее. Он знал только настоящее. Его ненавистное, мучительное настоящее. Раб, запертый, словно животное».
Как и раньше, головокружение ударило по ней. На этот раз Джейн сжалась, даже ее грудь стянуло.
«Его содержали в чистоте, и всегда его тело было умащено маслом. Вдруг принцессе Лейле он понадобится в постели. И принцессе он был нужен. Часто. Ее жестокие, извращенные желания оставляли его избитым и в синяках. Но он никогда не принимал поражение. Этот человек был дикарем, почти неконтролируемым, и так наполнен ненавистью, что те, кто смотрели на него, видели в его глазах свою смерть».
Головокружение усиливалось. Черт, так же как и желание. Приручить такого мужчину, все его силы направить на себя, сосредоточить на себе всю его мощь … его, охотно участвующего… Джейн вздрогнула.
Не теряй рассудок, Паркер.Она откашлялась.
«Он был жестоким и беспощадным. Воином в своем сердце. Человеком, привыкшим повелевать. По крайней мере, он думал, что был таким. Даже с нехваткой памяти, он явно осознавал, что каждый приказ обдирал его нервы».
Другая дрожь потрясла ее. Она стиснула зубы. Он нуждался в ее сострадании, а не в ее желании. Он что, реален для тебя?Да, он реален.
«По крайней мере, у него было несколько дней отсрочки, - читала она, - он забыт всеми. Весь дворец был поглощен возвращением принцессы Одетты из могилы и…»
Остаток страницы был пустым.
- И что?– Джейн перевернула страницу, но быстро поняла, что история была не закончена. Великолепно.
К счастью или нет, она обнаружила немного текста в конце и, помотав головой, моргнула. Слова не изменились.
«Джейн Паркер ,- читала она тихо, – ты – Одетта. Приди ко мне, я приказываю тебе. Спаси меня, прошу тебя. Пожалуйста, Джейн. Я нуждаюсь в тебе».
Ее имя было в книге. Как ее звали в книге? И написано оно было тем же почерком, что и остальное? На тех же старых пожелтевших страницах, теми же поблекшими чернилами?
Я нуждаюсь в тебе.
Ее внимание вернулось к этой части, направленной к ней. Она перечитывала «Ты Одетта» , пока желания закричать не перекрыло любопытство. Ее мысли заметались. Как понять это? Фальшивка, правда, фантазия, реальность.
Иди ко мне.
Спаси меня.
Прошу тебя.
Я приказываю тебе.
Что-то в ней отзывалось на эту команду сильнее, чем на все остальное в этой книге. Жгучее желание действовать - здесь, там, где угодно – билось в ней. Найти его, спасти, ничто больше не имело значения. И она может спасти его, нужно только попасть к нему.
Я. Приказываю. Тебе.
Да. Она хотела повиноваться. О черт, это плохо. Она почувствовала, что невидимая нить обвилась вокруг ее шеи и теперь тянула ее.
Дрожа, Джейн закрыла книгу. Она никого не будет искать. Не сегодня. Ей нужно все обдумать. Утром после нескольких чашек кофе, с ясной головой, она сможет обдумать все. Она надеялась на это.
Положив книгу на ночной столик, она откинулась на подушку и закрыла глаза, пытаясь заставить свои мысли успокоиться. Неудачные попытки. Если история Николая правда, то он попал в ловушку из таких же цепей, как и она, когда собственное тело ей не подчинялось.
Сострадание росло… распространялось…
Он находится в клетке, она была прикована к больничной кровати. Ее кости были сломаны, мышцы разорваны, разум затуманен лекарствами – и все это лишь потому, что пьяный водитель врезался в ее машину. Она до сих пор страдала от потери своей семьи, ее мать, отец и сестра были в этой машине вместе с ней. Николай же мучился от нежеланных прикосновений садистки. Она почувствовала волну сожаления, взрыв ярости.
Я нуждаюсь в тебе.
Джейн глубоко вдохнула, медленно выдохнула и перевернулась на бок, прижимая к себе подушку. Так близко, как хотела бы держать Николая, утешая его. Быть с ним. Да нет же, не то. Она не знала этого человека. Так что она не собиралась представлять себя спящую рядом с ним.
Но это именно то, что она сделала. Его страдание забылось, когда она представила его, возвышающегося над ней, в его глазах ярко сверкает желание, зрачки расширены. Его губы припухли и покраснели от поцелуев, они еще влажные от ее вкуса. Она лизнет их, попробовав его, попробовав себя на нем, стремясь ко всему, что он может дать ей.
Он рычит в знак одобрения, на миг обнажая клыки.
Его большой мускулистое тело окружает ее, его горячая кожа покрыта бисером пота, и есть только потребность двигаться и скользить вместе, притягивая общее освобождение. Ох, он так хорош. Так чертовски хорош. Длинный и толстый. Идеально подходящий, растягивающий ее. Раскачивания, толчки, все быстрее и быстрее, он несет ее к краю ощущений, замедляясь… замедляясь… это мучение.
Она царапает его спину ногтями. Он стонет. Приподнять колени, сжимая его бедра. Да. Да, еще. Быстрее, еще быстрее. Еще не достаточно, еще чуть-чуть. Еще, пожалуйста, еще.
Язык Николая ласкает ее рот, играет с ее языком, затем спускается ниже, посасывая, рисуя по ее коже. Острый укол укуса, а затем, наконец, о Боже, наконец-то, она взлетает.
Дрожь удовлетворения охватывает все тело, маленькие звездочки мигают в глазах. Ее внутренние мышцы сжимаются и разжимаются, жидкое тепло растекается меж ее ног. Она плывет по течению в течение бесконечных секунд, минут, пока ее не опускает на кровать, без единой косточки в теле, она лежит не в силах отдышаться.